Я ПРОСТО ПОЖАЛ ЕМУ РУКУ... … Дверь нам - Запись на стене пользователя Андрей Ноябрь в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Андрей Ноябрь Григорьев

Я ПРОСТО ПОЖАЛ ЕМУ РУКУ...

… Дверь нам открыл седой лев. Большое тяжелое тело опиралось на палочку. Сперва он даже не узнал меня. Я чувствовал, что движения ему даются с трудом – но в глазах его я заметил какое-то скольжение, быстрый бег глаз, что-то мелькающее время от времени – огонек духа или всполохи души. Не знаю – что-то незнакомое.
Когда наши лица приблизились друг к другу – он вроде бы узнал меня.
А до этого:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте! А кто это?
- Это я – Андрей.
… Странно. Когда стоял близко к нему – захотелось поцеловать этого старого человека в щеку. Но я просто пожал ему руку.
Почему-то не поворачивался язык называть его учителем, хотя это – сущая правда. Феликс Яковлевич много сделал для меня. По крайней мере, старался донести, как всем остальным. Но, кажется, я не очень-то прислушивался.
Считал в то время, что никакие советы не нужны. Я талантлив – и точка. А критикуют – значит, не понимают. Но на каком-то подсознательном уровне, там, где текут невидимые глазу грунтовые воды – закладывалось что-то доброе, какие-то камешки проникали туда, осыпались, и я, сам не ведая того – впитывал ручейки, которые в будущем помогут мне.
… А в тот день, когда мы пришли к нему – он уже мало что помнил. Очередной инсульт вытряс из Феликса Яковлевича, как из мешка – остатки памяти. Саранча склероза уже давно пожирала его мозг. Конечно, он был в своем уме. Он помнил нас по именам – но почему-то под конец нашей встречи называл меня Володей. Ерунда это. Не о том я.
Рыжая собака породы колли выкатилась нам под ноги и по-доброму высунула язык.
Она облизывала мои штаны, руки. Я боялся, что собака скатится по лестнице вниз, как в былое время. Но, видно, годы действительно берут свое.
И вот – мы внутри. Все то же. Только детских голосов не слышно. Сын увел внуков на прогулку.
- Людмила не очень довольна, что вы пришли. Но ничего.
Людмила – жена Феликса Яковлевича. Ему повезло с женой. Жить с писателем – не всегда сладко. А с больным, стареющим писателем – тем более.
- Зрения почти не осталось.
(вот как – вытряхнули, почти до дна вытряхнули весь мешок!)
- Но я сейчас…
Он начал шарить по столу.
- Где мои лупы?
Тон его начал повышаться, как температура на градуснике. Он почти ворчал. Медленные движения пальцев – точно сокращающиеся щупальца спрута.
Скоро жена принесла их – две лупы.
Алиса протянула журнал “Столица поэтов”, где ее напечатали.
Страницы зашелестели.
Вскипел чай. На столе образовался остров из сладостей на фруктозе. Мы начали читать по кругу.
… Последнее время я начал обращать внимание на вещи, раньше не занимавшие меня. Так было и с прозой Феликса Яковлевича. Его рассказы мелькали перед глазами – но я уверенно пролистывал их. А теперь, каждый раз натыкаясь на его произведения в том или ином сборнике фантастики, я радостно вздрагивал.
Про одну книгу, хранящуюся в моей библиотеке, я всегда знал. Три автора под одной обложкой, к тому же – мягкой. Долгие годы эта книга стояла где-то на задворках книжной полки, приплюснутая другими книгами, и никому до нее дела не было. В те годы, а это было начало 2000-х, я вообще к фантастике на русском языке относился довольно скептически, если читал – то только переводных авторов. И вот как-то разбирал книги, и вывалилась эта несчастное, помятое по углам издание 1988 года. Читаю на обложке: “Павлов С.И. Неуловимый прайд. / Дымов Ф.Я. Благополучная планета. / Силецкий А.В. Тем временем где-то…”
Удивился, полистал – и обратно затолкал “бедняжку”.
Но это давно было. А вот буквально недавно, копаясь в старых книгах на бабушкиной квартире, к удивлению обнаружил еще две. Причем – хорошо их помнил.
Одна из них называлась “Синяя дорога”, иллюстрированная художником по имени Клим Ли. Очень хорошо ее помню. Ребенком часто размышлял над тем, кто этот дяденька с экзотической фамилией Ли, как он выглядит, и даже по-моему негодовал, почему с нормальной русской фамилией художника не нашли. Поэтому можно сказать – что не очень-то я эту книгу любил. А чуть позже вообще стал испытывать к ней чувство брезгливости (я очень хорошо помню это) – потому что однажды в эту книгу каким-то образом забежал таракан. Как-то раз я обнаружил его рыжий засохший труп на одной из страниц. Может быть, он давно уже там был – просто я все время пролистывал это место. Но с тех пор он так и покоится там – как в гробу. Скорее всего, кто-то из взрослых просто захлопнул книгу, когда таракан находился на ее страницах – или использовал раскрытую книгу в качестве орудия убийства. Теперь остается только гадать. Но мне даже как-то жалко отскребывать его трупик – пусть себе лежит.
Так вот – совсем недавно обнаружил, что, оказывается, в этом сборнике фантастики напечатан рассказ Феликса Яковлевича “Школа”. Даже начал читать его.
Вторая книга была из серии “Мир приключений”, издание 1981 года. Внутри нее не было никаких мертвых насекомых. Зато обложка этой книги была оформлена так – что каждый раз притягивала мое внимание: уходящая вглубь клетка с различными интересным предметами по сторонам: глобус, воздушный шар, пар, вырывающийся из космической ракеты. Видно – это очень будило мое воображение. Да, все дело было в обложке.
И вот листая ее совсем недавно – наткнулся на знакомое имя. Правильно. Феликс Дымов. А повесть называется “Аленкин астероид”.
И здесь он. Как же так? А я и не подозревал.
И я поставил эти две книги на видное место, чтобы потом со спокойной душой прочитать. Когда ты словно легче пуха, и ничего тебя не колышет, и можно читать, сколько хочешь, сколько влезет. И в квартире тихо – даже сквозняка не слышно. Но когда оно наступит, это спокойствие?
Было такое время. В детстве. Вокруг меня жили – а я сидел у окна, в бабушкиной квартире, за большим красным столом, который не успели еще сложить: папа вечером заедет после работы и начнет крутить шурупчики, вынет ножки стола из пазов, а сам стол – займет свое привычное место между стеной и шкафом. Вчера был праздник, приходили гости…
И вот почему-то вспомнился снег за окном (именно зима запала в память) – а я маленький, может мне лет восемь, даже девять. Не важно – все равно не заберу этот эпитет “маленький”, потому что мое детство действительно затянулось. Благодаря моим родителям, благодаря бабушке.
И вот падал снег – а я старательно срисовывал зверюшек с праздничных открыток: мишек, белочек, зайцев. Все они были так здорово нарисованы советскими художниками, что мне хотелось точно также – вот этого зайчика с гармошкой, вот этого мишку с балалайкой. Я копировал – но это тоже было творчество.
Главное во всем этом – благость. Маленький мальчик за столом. Хлопья снега. И никто не трогает. Бабушка зачем-то шумит на кухне. Скоро дедушка вернется с работы – будем с ним играть в шашки. Будет вкусное пюре в глубокой тарелке. В бабушкиной квартире всегда стоял сладкий запах. Я очень любил там бывать. Там все старое было – шкаф, вещи. Я смотрел на бабушку и думал тогда, что она всегда была такой: морщинистой, не похожей на мою маму. Мама выглядела по-другому. Как все ее подруги. Я тогда не мог объяснить, в чем различие: в толщине тела, в толщине лиц, в положении тела, когда оно движется.
… Сейчас все давно уже не так. Дедушки нет на земле. Бабушка уже не может ходить. Мама очень устала, ее нервы расшатались, как прогнившие доски пола в бане – потому что на них беспрерывно, кажется, плескают воду. Чтобы расслабится – мама пьет. Порой – очень много. Я молю Бога, чтобы она выдержала.
… И вот – три сборника фантастики. И в каждом – напечатан Феликс Яковлевич. И стоят эти книги на книжной полке, в квартире моей бабушки, где бабушка – уже давно не хозяйка. Вся ее жизнь –сократилась до размеров кровати. Она лежит, припав щекой к увядающему ковру и плачет, плачет – съеживаясь в комок, моля Бога – раздавить ее, как букашку, вырвать дух из ее тела, потому что он уже на пределе, он трепещет парусом – но не может взлететь.
И я редко появляюсь там. Все не так.
Это долгий процесс – но происходит он незаметно, когда жизнь твоя переворачивается с ног на голову, а ты стоишь и думаешь: как же так? Ведь я тут был раньше и переживал совсем другие состояния. А теперь – словно пришибленный, вхожу, снимаю обувь, вешаю верхнюю одежду в шкаф, сажусь напротив бабушки в кресло, смотрю на нее, она – тоже смотрит, но почти не видит меня, вспоминает меня по каким-то остаткам памяти. Ей жалко, что судьба меня ждет непутевая, что жизнь моя скорее похожа на осколки и что, если бы могла, бабушка их собрала. Но бабушка сидит, и я сижу. А потом я встаю и выхожу из комнаты. Наверное, каждый раз, когда я это делаю – в глазах бабушки дрожат слезы.
… Но книги в бабушкиной квартире – это еще что. Я все чаще стал находить книги с рассказами Феликса Яковлевича за пределами дома. Не подумайте – что на тротуаре. Хотя с книгами так иногда поступают. Мой друг как-то раз зимним вечером – нашел два томика Достоевского на снегу.
Все проще.
В библиотеке имени Чехова.
Даже после того, как женился и переехал жить сначала – на Петроградку, а потом уж на Комендантский проспект, я продолжал брать книги в этой библиотеке. Больше даже не от того, что нечего читать – а чтобы не прервалась связь.
Библиотека – почти напротив дома моих родителей (на пересечении проспекта Славы и Бухарестской улицы). Иду к метро – забежал. Иду из метро – забежал. А знаете, почему? Потому что сразу при входе в библиотеку – слева стоит небольшой столик. И туда люди часто приносят книги – и часто, это не учебники какие-нибудь по физике и математике, которые уже самим не нужны, а книги замечательные.
А я маньяк по части книг. И вот один раз я наткнулся на сборник советской фантастики “Кольцо обратного времени”, Лениздат, 1977. Очень солидное издание. Открыл оглавление – а там… Правильно. Рассказ Феликса Яковлевича “Сердце Плато”. Только напечатан он там еще под своей настоящей фамилией – Суркис.
А второй раз – так было: подошел к двери библиотеки – она стеклянная, все ж видно – на столе две тоненькие книжки в мягкой обложке. Еще подумал: заходить или нет. Но я же книжный маньяк – поэтому зашел. И нате вам: двухтомное издание “Румбы фантастики”

I JUST SHAKE HIS HAND ...

... The door was opened by a gray-haired lion. A large, heavy body rested on a stick. At first he didn't even recognize me. I felt that the movements were difficult for him - but in his eyes I noticed a kind of sliding, a quick movement of the eyes, something flickering from time to time - a spark of spirit or flashes of the soul. I don't know - something unfamiliar.
When our faces approached each other, he seemed to recognize me.
And before that:
- Hello!
- Hello! And who is it?
- It's me - Andrey.
... It's strange. When I stood close to him, I wanted to kiss this old man on the cheek. But I just shook his hand.
For some reason, I did not dare to call him a teacher, although this is the absolute truth. Felix Yakovlevich did a lot for me. At least I tried to convey it, like everyone else. But I didn't seem to listen very much.
I believed at the time that no advice was needed. I'm talented - period. And if they criticize, they don't understand. But on some subconscious level, where groundwater invisible to the eye flowed - something good was laid, some pebbles penetrated there, crumbled, and I, without knowing it, absorbed streams that would help me in the future.
... And on the day when we came to him - he did not remember much. Another stroke shook out of Felix Yakovlevich, as if from a sack - the remnants of memory. The sclerosis locust has long devoured his brain. Of course he was out of his mind. He remembered us by name - but for some reason at the end of our meeting he called me Volodya. This is nonsense. I'm not talking about that.
A ginger collie dog rolled out at our feet and kindly stuck out its tongue.
She licked my pants, hands. I was afraid that the dog would slide down the stairs, as in the old days. But, apparently, the years really take their toll.
And here we are inside. All the same. Only children's voices are not heard. The son took his grandchildren for a walk.
- Lyudmila is not very happy that you came. But nothing.
Lyudmila is the wife of Felix Yakovlevich. He was lucky with his wife. Living with a writer isn't always sweet. And even more so with a sick, aging writer.
- There is almost no sight left.
(that's how - they shook it out, they shook out the whole bag almost to the bottom!)
- But now I ...
He began to rummage around the table.
- Where are my loupes?
His tone began to rise, like the temperature on a thermometer. He almost grumbled. The slow movements of the fingers are precisely the contracting tentacles of an octopus.
Soon my wife brought them - two magnifying glasses.
Alice handed the Stolitsa Poets magazine, where she was published.
The pages rustled.
Tea boiled. An island of fructose sweets has formed on the table. We started reading in circles.
... Recently I began to pay attention to things that did not interest me before. So it was with the prose of Felix Yakovlevich. His stories flashed before my eyes - but I confidently leafed through them. And now, every time I came across his works in this or that collection of fiction, I shuddered happily.
I have always known about one book in my library. Three authors under one cover, plus one paperback. For many years this book stood somewhere on the back of the bookshelf, flattened by other books, and no one cared about it. In those years, and this was the beginning of the 2000s, in general I was quite skeptical about science fiction in Russian, if I read, then only translated authors. And somehow I was sorting through the books, and this unfortunate edition of 1988, rumpled in the corners, fell out. I read on the cover: “S.I. Pavlov. Elusive pride. / Dymov F.Ya. A prosperous planet. / Siletskiy A.V. Meanwhile, somewhere ... "
He was surprised, leafed through - and pushed the "poor thing" back.
But that was long ago. But just recently, while digging through old books in my grandmother's apartment, to my surprise I discovered two more. Moreover, he remembered them well.
One of them was called The Blue Road, illustrated by an artist named Klim Lee. I remember her very well. As a child, he often wondered who this uncle with an exotic surname Li was, what he looked like, and even in my opinion was indignant at why the artist with a normal Russian surname had not been found. Therefore, we can say that I did not really like this book. And a little later, I generally began to feel disgust for her (I remember this very well) - because once a cockroach somehow ran into this book. One day I found his red, dried corpse on one of the pages. Maybe he was already there for a long time - I just flipped through this place all the time. But since then, he rests there - as in a coffin. Most likely, one of the adults simply slammed the book shut when the cockroach was on its pages - or used the open book as a murder weapon. Now we can only guess. But I even somehow feel sorry to scrape off his corpse - let it lie to myself.
So - just recently I discovered that it turns out that this collection of fiction contains the story of Felix Yakovlevich "School". I even started reading it.
The second book was from the World of Adventures series, 1981 edition. There were no dead insects inside. But the cover of this book was designed in such a way - that every time it attracted my attention: a cage going deep into the depths with various interesting objects on the sides: a globe, a balloon,