Автор мне не известен:
И ту, государь, грузинскую землю всю повоевали, пожгли и полонили, и до Тифлиса повоевали. И в Поти-городе у причалов кораблики грузинские воинские все пожгли, а иные потопили, а те порохом взорвали. А Гори-город весь под твою руку привели. А грузинские ратные люди, как на Тифлис бежали, все с себя пометали, то мы собрали и в твои государь, оружейные палаты все снесли.
А грузинской князь Сакошвили, яко от переметчиков ведомо, с той ратной конфузии красной свой шейной плат жрал и от еропланов твоих, Государь, бронею с зерцалом з головою укрывался, и з того было ему премного сраму.
А войско твое, государь, учено где добро, а где и худо, и которые граматы беспроводныя пущают, тайных слов не ведают, и за то сек троих нещадно. А еропланы четыре сбиты, и о тех летунах вести нет, и то мне боязно, государь, что на них грузинские ратные люди обиду свою выместят. А пушки наши, государь, добрые, и огневое зелье к ним и ядра тож. А ставили те пушки купцы тульские да тагильские. А огневого припасу у нас твоей царской милостию довольно.
А што дьяки грузинские и мериканские во граде Гори нас лаяли, что-де не добро сделали, что в грузинскую землю вошли, и я им, дьякам, тако отвечал, што вольно им было государевых людей во Цхинвале побивать, а ныне-де нечего и плакатися.
А ныне ратные люди твои осетинских ратных людей стыдят, что-де те села грузинские все позорили и-де крестьян грузинских в Тифлис погнали. А осетинские ратные людишки тако рекут, что-де грузинские те крестьяне грузинским ратным людям примёты и контруфорсы строили, и ныне-де им от сугубой беды ступати в Тифлис. И што с теми осетинскими ратными людьми творити, государь, не ведаю, а што повелишь сотворити - и на то, государь, твоя царская воля. А ратные люди твои во граде Гори золотую ложку у горийского бурмистра скрали, и за то сек двоих нещадно.
В том челом тебе бьет холоп твой Сережко Нагой.
И ту, государь, грузинскую землю всю повоевали, пожгли и полонили, и до Тифлиса повоевали. И в Поти-городе у причалов кораблики грузинские воинские все пожгли, а иные потопили, а те порохом взорвали. А Гори-город весь под твою руку привели. А грузинские ратные люди, как на Тифлис бежали, все с себя пометали, то мы собрали и в твои государь, оружейные палаты все снесли.
А грузинской князь Сакошвили, яко от переметчиков ведомо, с той ратной конфузии красной свой шейной плат жрал и от еропланов твоих, Государь, бронею с зерцалом з головою укрывался, и з того было ему премного сраму.
А войско твое, государь, учено где добро, а где и худо, и которые граматы беспроводныя пущают, тайных слов не ведают, и за то сек троих нещадно. А еропланы четыре сбиты, и о тех летунах вести нет, и то мне боязно, государь, что на них грузинские ратные люди обиду свою выместят. А пушки наши, государь, добрые, и огневое зелье к ним и ядра тож. А ставили те пушки купцы тульские да тагильские. А огневого припасу у нас твоей царской милостию довольно.
А што дьяки грузинские и мериканские во граде Гори нас лаяли, что-де не добро сделали, что в грузинскую землю вошли, и я им, дьякам, тако отвечал, што вольно им было государевых людей во Цхинвале побивать, а ныне-де нечего и плакатися.
А ныне ратные люди твои осетинских ратных людей стыдят, что-де те села грузинские все позорили и-де крестьян грузинских в Тифлис погнали. А осетинские ратные людишки тако рекут, что-де грузинские те крестьяне грузинским ратным людям примёты и контруфорсы строили, и ныне-де им от сугубой беды ступати в Тифлис. И што с теми осетинскими ратными людьми творити, государь, не ведаю, а што повелишь сотворити - и на то, государь, твоя царская воля. А ратные люди твои во граде Гори золотую ложку у горийского бурмистра скрали, и за то сек двоих нещадно.
В том челом тебе бьет холоп твой Сережко Нагой.
I am not aware of the author:
And that, sovereign, the Georgian land was all fought, burnt and filled, and fought before Tiflis. And in Poti-city, the Georgian military all burned down the ships at the moorings, while others sank, and they blew up with gunpowder. And Gori-city was brought under your arm. And the Georgian military people fled to Tiflis, they marked all of them, then we gathered them into your sovereign, the arms chambers demolished everything.
And the Georgian prince Sakoshvili, supposedly from the perevetchik, he knew, from that military confusion of red, he ate his cervical board and from your prophels, the Sovereign, covered himself with armor with a mirror and head, and that was a lot of shame for him.
And your army, sir, is taught where there is good, and where it’s bad, and which the wireless grats are letting go, they don’t know secret words, and for three seconds mercilessly. And the four planes were shot down, and there are no news about those flyers, and then it’s scary for me, sir, that Georgian military people will take their offense against them. And our guns, sovereign, are kind, and the fire potion to them and the kernels are also identities. And those guns were set by merchants of Tula and Tagil. And we have enough of your royal mercy fire supply.
And what about the Georgian and Merikian clerks in the city of Gori, they barked us, that they didn’t do good, that they entered the Georgian land, and I, the clerks, answered them, it was free to beat the sovereign people in Tskhinval, and now there’s nothing and to cry
But now the military people of your Ossetian military people are ashamed that de those Georgian villages have all disgraced and the de Georgian peasants were driven to Tiflis. And the Ossetian Tako military men reclaim what de Georgian those peasants used to build Georgian counterparts and counter-forces for the Georgian military people, and now they are deformed by the treadmill of Tiflis. And I don’t know what to do with those Ossetian military men, sovereign, I don’t know, but what you will do to create - and so, sovereign, your royal will. And your warriors in the city of Gori scooped up a golden spoon from the Gori officer, and for that second of two mercilessly.
In that brow, your serf Naked is beating you.
And that, sovereign, the Georgian land was all fought, burnt and filled, and fought before Tiflis. And in Poti-city, the Georgian military all burned down the ships at the moorings, while others sank, and they blew up with gunpowder. And Gori-city was brought under your arm. And the Georgian military people fled to Tiflis, they marked all of them, then we gathered them into your sovereign, the arms chambers demolished everything.
And the Georgian prince Sakoshvili, supposedly from the perevetchik, he knew, from that military confusion of red, he ate his cervical board and from your prophels, the Sovereign, covered himself with armor with a mirror and head, and that was a lot of shame for him.
And your army, sir, is taught where there is good, and where it’s bad, and which the wireless grats are letting go, they don’t know secret words, and for three seconds mercilessly. And the four planes were shot down, and there are no news about those flyers, and then it’s scary for me, sir, that Georgian military people will take their offense against them. And our guns, sovereign, are kind, and the fire potion to them and the kernels are also identities. And those guns were set by merchants of Tula and Tagil. And we have enough of your royal mercy fire supply.
And what about the Georgian and Merikian clerks in the city of Gori, they barked us, that they didn’t do good, that they entered the Georgian land, and I, the clerks, answered them, it was free to beat the sovereign people in Tskhinval, and now there’s nothing and to cry
But now the military people of your Ossetian military people are ashamed that de those Georgian villages have all disgraced and the de Georgian peasants were driven to Tiflis. And the Ossetian Tako military men reclaim what de Georgian those peasants used to build Georgian counterparts and counter-forces for the Georgian military people, and now they are deformed by the treadmill of Tiflis. And I don’t know what to do with those Ossetian military men, sovereign, I don’t know, but what you will do to create - and so, sovereign, your royal will. And your warriors in the city of Gori scooped up a golden spoon from the Gori officer, and for that second of two mercilessly.
In that brow, your serf Naked is beating you.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Русаев
