Когда мне было восемь или девять, мальчишка, живущий дальше по улице, украл мою бейсбольную биту, знаменитую Louisville Slugger (я купил ее на свои кровные деньги, заработанные доставкой газет), на которой я вывел свою фамилию маминым розовым лаком для ногтей. «Ну-ка верни», — сказал я мальцу, когда ворвался к нему и увидел, что он размахивает ею на своем заднем дворе. «Не-а, это мое», — сказал он. Смешно! «Ах, так? Тогда почему там моя фамилия?» — спросил я. И тут он начал хитрить. Он сказал, что моя фамилия совпадает с названием итальянской бейсбольной команды из его родного города и что у всех там есть такие биты. «Ты все врешь, она моя!» — сказал я. «А докажи», — ответил он, тыкая мне битой в грудь.
Закон доказательства, царящий в детстве, есть по своей сути варварство. «Подеремся за нее», — сказал парень. «Давай лучше наперегонки», — предложил я. Множество исторических прецедентов стоит за установкой правды, за пониманием, что есть правда, а что ею не является. На Востоке в течение столетий испытание боем или «Божий суд» — пытка огнем или, скажем, водой — использовались как в ходе расследования, так и в суде, в качестве доказательства. Детская юриспруденция работает примерно так же: прямой возврат к истокам. Как правило, я предпочитал испытание на велосипедах. Если бы мы поехали наперегонки и я победил, бита была бы моей, потому что моя победа послужила бы железобетонным доказательством того, что она была моей изначально: в таких случаях результат и есть свидетельство. А вот испытание боем или суровой пыткой передает решение уже в руки высшим силам. Суд присяжных же предоставляет эту власть человеку. И этот суд требует других свидетельств — фактов.
...
Я не хотел драться, а парень не хотел гоняться наперегонки. Я решил брать его фактами. Отправился в библиотеку. Они вообще в Италии хотя бы играют в бейсбол? Ну, вроде того. Мое имя совпадает с именем команды? Доказать невозможно, хотя на латыни оно значит «заяц»; этот факт меня настолько занял, что я чуть не забыл, зачем я вообще начал свои поиски.
Я так и не вернул свою биту. Да и забудьте о ней. Суть истории в том, что я отправился в библиотеку, потому что хотел показать, какой я взрослый и что я был воспитан по всем правилам философии просветителей. Эмпирики верят, что они нашли способ, при помощи которого они могут раскрыть суть правды: непредвзятое доказуемое знание. Переход от суда Божьего к «суду человеческому» создал настоящий хаос в критическом мышлении. Многие переживали из-за этого, и, оказалось, далеко не все считали это чем-то хорошим. Все 18-е столетие и большую часть 19-го правда была открытой и ясной, но со временем она становилась все мутнее.
https://roem.ru/13-05-2016/223794/new-yorker-column/
Закон доказательства, царящий в детстве, есть по своей сути варварство. «Подеремся за нее», — сказал парень. «Давай лучше наперегонки», — предложил я. Множество исторических прецедентов стоит за установкой правды, за пониманием, что есть правда, а что ею не является. На Востоке в течение столетий испытание боем или «Божий суд» — пытка огнем или, скажем, водой — использовались как в ходе расследования, так и в суде, в качестве доказательства. Детская юриспруденция работает примерно так же: прямой возврат к истокам. Как правило, я предпочитал испытание на велосипедах. Если бы мы поехали наперегонки и я победил, бита была бы моей, потому что моя победа послужила бы железобетонным доказательством того, что она была моей изначально: в таких случаях результат и есть свидетельство. А вот испытание боем или суровой пыткой передает решение уже в руки высшим силам. Суд присяжных же предоставляет эту власть человеку. И этот суд требует других свидетельств — фактов.
...
Я не хотел драться, а парень не хотел гоняться наперегонки. Я решил брать его фактами. Отправился в библиотеку. Они вообще в Италии хотя бы играют в бейсбол? Ну, вроде того. Мое имя совпадает с именем команды? Доказать невозможно, хотя на латыни оно значит «заяц»; этот факт меня настолько занял, что я чуть не забыл, зачем я вообще начал свои поиски.
Я так и не вернул свою биту. Да и забудьте о ней. Суть истории в том, что я отправился в библиотеку, потому что хотел показать, какой я взрослый и что я был воспитан по всем правилам философии просветителей. Эмпирики верят, что они нашли способ, при помощи которого они могут раскрыть суть правды: непредвзятое доказуемое знание. Переход от суда Божьего к «суду человеческому» создал настоящий хаос в критическом мышлении. Многие переживали из-за этого, и, оказалось, далеко не все считали это чем-то хорошим. Все 18-е столетие и большую часть 19-го правда была открытой и ясной, но со временем она становилась все мутнее.
https://roem.ru/13-05-2016/223794/new-yorker-column/
When I was eight or nine, a boy down the street stole my baseball bat, the famous Louisville Slugger (I bought it with my hard-earned money from delivering newspapers), on which I printed my name with my mother's pink nail polish. “Come on, return,” I said to the boy when I burst in and saw him swinging it in his backyard. "Nope, this is mine," he said. It's funny! "Ah well? Then why is my last name there? " I asked. And then he began to cheat. He said that my last name was the same as the Italian baseball team from his hometown and that everyone there has such bats. "You're lying, she's mine!" - I said. “Prove it,” he replied, poking a bat in my chest.
The law of proof that prevails in childhood is inherently barbaric. “Let's fight for her,” the guy said. “Let's go for a race,” I suggested. There are many historical precedents behind the establishment of the truth, behind the understanding of what is truth and what is not. In the East, for centuries, trial by battle or "God's judgment" - torture by fire or, say, water - have been used both in the course of the investigation and in court as evidence. Children's jurisprudence works in much the same way: a direct return to the roots. Generally, I preferred the bike test. If we drove a race and I won, the bat would be mine, because my victory would serve as concrete proof that it was mine in the first place: in such cases, the result is the evidence. But the trial by battle or severe torture transfers the decision into the hands of higher powers. The jury grants this power to the individual. And this court requires other evidence - facts.
...
I didn't want to fight, and the guy didn't want to race. I decided to take it with facts. I went to the library. Do they even play baseball in Italy? Well, sort of. Is my name the same as the team name? It is impossible to prove, although in Latin it means "hare"; this fact interested me so much that I almost forgot why I even started my search.
I never got my bat back. And forget about her. The essence of the story is that I went to the library because I wanted to show what an adult I am and that I was brought up according to all the rules of the philosophy of the enlighteners. Empiricists believe they have found a way in which they can uncover the essence of truth: impartial, provable knowledge. The transition from the judgment of God to the "judgment of men" has created a real chaos in critical thinking. Many were worried about this, and it turned out that not everyone considered it something good. Throughout the 18th century and most of the 19th, the truth was open and clear, but over time it became more and more cloudy.
https://roem.ru/13-05-2016/223794/new-yorker-column/
The law of proof that prevails in childhood is inherently barbaric. “Let's fight for her,” the guy said. “Let's go for a race,” I suggested. There are many historical precedents behind the establishment of the truth, behind the understanding of what is truth and what is not. In the East, for centuries, trial by battle or "God's judgment" - torture by fire or, say, water - have been used both in the course of the investigation and in court as evidence. Children's jurisprudence works in much the same way: a direct return to the roots. Generally, I preferred the bike test. If we drove a race and I won, the bat would be mine, because my victory would serve as concrete proof that it was mine in the first place: in such cases, the result is the evidence. But the trial by battle or severe torture transfers the decision into the hands of higher powers. The jury grants this power to the individual. And this court requires other evidence - facts.
...
I didn't want to fight, and the guy didn't want to race. I decided to take it with facts. I went to the library. Do they even play baseball in Italy? Well, sort of. Is my name the same as the team name? It is impossible to prove, although in Latin it means "hare"; this fact interested me so much that I almost forgot why I even started my search.
I never got my bat back. And forget about her. The essence of the story is that I went to the library because I wanted to show what an adult I am and that I was brought up according to all the rules of the philosophy of the enlighteners. Empiricists believe they have found a way in which they can uncover the essence of truth: impartial, provable knowledge. The transition from the judgment of God to the "judgment of men" has created a real chaos in critical thinking. Many were worried about this, and it turned out that not everyone considered it something good. Throughout the 18th century and most of the 19th, the truth was open and clear, but over time it became more and more cloudy.
https://roem.ru/13-05-2016/223794/new-yorker-column/
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Шалимов
