Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне —
как не сказано ниже по крайней мере —
я взбиваю подушку мычащим "ты"
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.
Иосиф Бродский
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне —
как не сказано ниже по крайней мере —
я взбиваю подушку мычащим "ты"
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.
Иосиф Бродский
Out of nowhere with love, on the eighth marbot,
dear, dear, honey, but it does not matter
even who for face features saying
frankly not remember no longer yours but
and nobody's faithful friend greets you with one
of the five continents holding on to the cowboys;
I loved you more than the angels and myself
and therefore farther now from you than from them both;
late at night, in the asleep valley, at the very bottom,
in the town, covered with snow on the door handle,
wriggling at night on the sheet -
as not stated below at least -
I beat the pillow mooing "you"
beyond the seas, which end and edge,
in the dark with your whole body
like a mad mirror repeating.
Joseph Brodsky
dear, dear, honey, but it does not matter
even who for face features saying
frankly not remember no longer yours but
and nobody's faithful friend greets you with one
of the five continents holding on to the cowboys;
I loved you more than the angels and myself
and therefore farther now from you than from them both;
late at night, in the asleep valley, at the very bottom,
in the town, covered with snow on the door handle,
wriggling at night on the sheet -
as not stated below at least -
I beat the pillow mooing "you"
beyond the seas, which end and edge,
in the dark with your whole body
like a mad mirror repeating.
Joseph Brodsky
У записи 9 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Полина Шпотаковская
