Пророчество
М. Б.
Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высоченной дамбой
от континента, в небольшом кругу,
сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
и слушать, как безумствует прибой,
покашливать, вздыхая неприметно,
при слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты — ты молода.
Но выйдет так, как учат пионеры,
что счет пойдет на дни — не на года, —
оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей наоборот
мы разведем с тобою огород
и будем устриц жарить за порогом
и солнечным питаться осьминогом.
Пускай шумит над огурцами дождь,
мы загорим с тобой по-эскимосски,
и с нежностью ты пальцем проведешь
по девственной, нетронутой полоске.
Я на ключицу в зеркало взгляну
и обнаружу за спиной волну
и старый гейгер в оловянной рамке
на выцветшей и пропотевшей лямке.
Придет зима, безжалостно крутя
осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной.
Чтоб, к сморщенному личику привит,
не позабыт был русский алфавит,
чей первый звук от выдоха продлится
и, стало быть, в грядущем утвердится.
Мы будем в карты воевать, и вот
нас вместе с козырями отнесет
от берега извилистость отлива.
И наш ребенок будет молчаливо
смотреть, не понимая ничего,
как мотылек колотится о лампу,
когда настанет время для него
обратно перебраться через дамбу.
И.Бродский
М. Б.
Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высоченной дамбой
от континента, в небольшом кругу,
сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
и слушать, как безумствует прибой,
покашливать, вздыхая неприметно,
при слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты — ты молода.
Но выйдет так, как учат пионеры,
что счет пойдет на дни — не на года, —
оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей наоборот
мы разведем с тобою огород
и будем устриц жарить за порогом
и солнечным питаться осьминогом.
Пускай шумит над огурцами дождь,
мы загорим с тобой по-эскимосски,
и с нежностью ты пальцем проведешь
по девственной, нетронутой полоске.
Я на ключицу в зеркало взгляну
и обнаружу за спиной волну
и старый гейгер в оловянной рамке
на выцветшей и пропотевшей лямке.
Придет зима, безжалостно крутя
осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной.
Чтоб, к сморщенному личику привит,
не позабыт был русский алфавит,
чей первый звук от выдоха продлится
и, стало быть, в грядущем утвердится.
Мы будем в карты воевать, и вот
нас вместе с козырями отнесет
от берега извилистость отлива.
И наш ребенок будет молчаливо
смотреть, не понимая ничего,
как мотылек колотится о лампу,
когда настанет время для него
обратно перебраться через дамбу.
И.Бродский
Prophecy
Mb
We will live with you on the shore
shutting off a tall dam
from the continent, in a small circle,
built by a homemade lamp.
We will fight cards with you
and listen to the madness of the surf,
cough, sighing inconspicuously,
with too strong wind blows.
I will be old, and you - you are young.
But it will come out as taught by the pioneers
that the bill will go on days - not on years, -
remaining to us before the new era.
In Holland its opposite
we will breed a garden with you
and we will fry oysters beyond the threshold
and eat octopus sunny.
Let the rain rustle over the cucumbers,
we will sunbathe with you in Eskimo
and with tenderness you will catch a finger
on virgin, pristine strip.
I'll look at the collarbone in the mirror
and find a wave behind my back
and an old geiger in a tin frame
faded and sweaty strap.
Winter will come, mercilessly twisting
sedge our wooden roof.
And if we make a child,
then we call Andrew or Anna.
So that the wrinkled face is vaccinated,
not forgotten was the Russian alphabet
whose first expiratory sound will last
and, therefore, in the future will take hold.
We will fight cards, and here
we together with the trump cards
from the coast the tortuosity of the ebb.
And our child will be silent
look without understanding anything
like a moth pounding on a lamp
when the time comes for him
back to cross the dam.
I. Brodsky
Mb
We will live with you on the shore
shutting off a tall dam
from the continent, in a small circle,
built by a homemade lamp.
We will fight cards with you
and listen to the madness of the surf,
cough, sighing inconspicuously,
with too strong wind blows.
I will be old, and you - you are young.
But it will come out as taught by the pioneers
that the bill will go on days - not on years, -
remaining to us before the new era.
In Holland its opposite
we will breed a garden with you
and we will fry oysters beyond the threshold
and eat octopus sunny.
Let the rain rustle over the cucumbers,
we will sunbathe with you in Eskimo
and with tenderness you will catch a finger
on virgin, pristine strip.
I'll look at the collarbone in the mirror
and find a wave behind my back
and an old geiger in a tin frame
faded and sweaty strap.
Winter will come, mercilessly twisting
sedge our wooden roof.
And if we make a child,
then we call Andrew or Anna.
So that the wrinkled face is vaccinated,
not forgotten was the Russian alphabet
whose first expiratory sound will last
and, therefore, in the future will take hold.
We will fight cards, and here
we together with the trump cards
from the coast the tortuosity of the ebb.
And our child will be silent
look without understanding anything
like a moth pounding on a lamp
when the time comes for him
back to cross the dam.
I. Brodsky
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Полина Шпотаковская
