Это взвело на Голгофы аудиторий
Петрограда, Москвы, Одессы, Киева,
и не было ни одного,
который
не кричал бы:
«Распни,
распни его!»
Но мне —
люди,
и те, что обидели —
вы мне всего дороже и ближе.
Видели,
как собака бьющую руку лижет?!
Я,
обсмеянный у сегодняшнего племени,
как длинный
скабрезный анекдот,
вижу идущего через горы времени,
которого не видит никто.
Где глаз людей обрывается куцый,
главой голодных орд,
в терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.
А я у вас — его предтеча;
я — где боль, везде;
на каждой капле слёзовой течи
распял себя на кресте.
Уже ничего простить нельзя.
Я выжег души, где нежность растили.
Это труднее, чем взять
тысячу тысяч Бастилий!
И когда,
приход его
мятежом оглашая,
выйдете к спасителю —
вам я
душу вытащу,
растопчу,
чтоб большая!—
и окровавленную дам, как знамя.
Петрограда, Москвы, Одессы, Киева,
и не было ни одного,
который
не кричал бы:
«Распни,
распни его!»
Но мне —
люди,
и те, что обидели —
вы мне всего дороже и ближе.
Видели,
как собака бьющую руку лижет?!
Я,
обсмеянный у сегодняшнего племени,
как длинный
скабрезный анекдот,
вижу идущего через горы времени,
которого не видит никто.
Где глаз людей обрывается куцый,
главой голодных орд,
в терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.
А я у вас — его предтеча;
я — где боль, везде;
на каждой капле слёзовой течи
распял себя на кресте.
Уже ничего простить нельзя.
Я выжег души, где нежность растили.
Это труднее, чем взять
тысячу тысяч Бастилий!
И когда,
приход его
мятежом оглашая,
выйдете к спасителю —
вам я
душу вытащу,
растопчу,
чтоб большая!—
и окровавленную дам, как знамя.
This weighed on Calvary audiences
Petrograd, Moscow, Odessa, Kiev,
and there was none
which the
Would not shout:
"Crucify
crucify him! ”
But me -
people,
and those that offended -
you are more precious to me and closer.
Have seen
how can a dog beating a hand licking ?!
I,
obsmeyanny in today's tribe
how long
scabrous joke,
I see time going through the mountains
which no one sees.
Where the people's eyes drop short,
head of the hungry hordes
in the crown of thorns of revolutions
The sixteenth year is coming.
And I have you - his forerunner;
I am where pain is everywhere;
on every drop of tears
crucified yourself on the cross.
Already nothing can be forgiven.
I burned the soul where tenderness raised.
It's harder than taking
thousand thousand bastille!
And when,
his arrival
rebellion announcing
come out to the savior -
to you i
pull out my soul
trample
so big! -
and the bloody lady, as the banner.
Petrograd, Moscow, Odessa, Kiev,
and there was none
which the
Would not shout:
"Crucify
crucify him! ”
But me -
people,
and those that offended -
you are more precious to me and closer.
Have seen
how can a dog beating a hand licking ?!
I,
obsmeyanny in today's tribe
how long
scabrous joke,
I see time going through the mountains
which no one sees.
Where the people's eyes drop short,
head of the hungry hordes
in the crown of thorns of revolutions
The sixteenth year is coming.
And I have you - his forerunner;
I am where pain is everywhere;
on every drop of tears
crucified yourself on the cross.
Already nothing can be forgiven.
I burned the soul where tenderness raised.
It's harder than taking
thousand thousand bastille!
And when,
his arrival
rebellion announcing
come out to the savior -
to you i
pull out my soul
trample
so big! -
and the bloody lady, as the banner.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Полина Шпотаковская
