"...Ибо непонятно, зачем просто идти вперед невесть куда, по принципу «впередовство ради него самого». А вот зачем восходить — понятно.
Если историческое восхождение происходило, как это следует из канонических марксистских прописей, только за счет классовой борьбы, то непонятно, во-первых, как человек восходил в доклассовом обществе, притом что человек в этом доклассовом обществе очевидным образом восходил, он, прекращая быть зверем, восходил, причем еще как... Непонятно также, за счет чего человек будет восходить в обществе, где не будет классовой борьбы. А человек не будет восходить, если прекратит действовать фундаментальный механизм, обеспечивающий это самое восхождение, оно же — развитие. Между тем если развитие остановится, то общество перестанет пережигать, преодолевать, перерабатывать отходы, шлаки, порождаемые самим функционированием общества. И тогда оно либо захлебнется в этих отходах, либо вступит в борьбу с отходами. А эта борьба или станет второй редакцией всё той же самой классовой борьбы, или превратится в наискучнейший вариант боя с собственной тенью.
Маркс прекрасно понимал, что прекращение борьбы как единственного счастья (а он рассматривал борьбу не только как то, что обеспечивает его собственное счастье, но и как то, что обеспечивает счастье рода человеческого) породит антипод счастья, каковым при подобном прекращении станет скука. Та самая скучища, о которой говорит герой «Записок из подполья» Достоевского:
«
Говорят, Клеопатра (извините за пример из римской истории) любила втыкать золотые булавки в груди своих невольниц и находила наслаждение в их криках и корчах. Вы скажете, что это было во времена, говоря относительно, варварские; что и теперь времена варварские, потому что (тоже говоря относительно) и теперь булавки втыкаются; что и теперь человек хоть и научился иногда видеть яснее, чем во времена варварские, но еще далеко не приучился поступать так, как ему разум и науки указывают. Но все-таки вы совершенно уверены, что он непременно приучится, когда совсем пройдут кой-какие старые, дурные привычки и когда здравый смысл и наука вполне перевоспитают и нормально направят натуру человеческую. Вы уверены, что тогда человек и сам перестанет добровольно ошибаться и, так сказать, поневоле не захочет роднить свою волю с нормальными своими интересами. Мало того: тогда, говорите вы, сама наука научит человека (хоть это уж и роскошь, по-моему), что ни воли, ни каприза на самом-то деле у него и нет, да и никогда не бывало, а что он сам не более, как нечто вроде фортепьянной клавиши или органного штифтика; и что, сверх того, на свете есть еще законы природы; так что все, что он ни делает, делается вовсе не по его хотенью, а само собою, по законам природы. Следственно, эти законы природы стоит только открыть, и уж за поступки свои человек отвечать не будет и жить ему будет чрезвычайно легко. Все поступки человеческие, само собою, будут расчислены тогда по этим законам, математически, вроде таблицы логарифмов, до 108 000, и занесены в календарь; или еще лучше того, появятся некоторые благонамеренные издания, вроде теперешних энциклопедических лексиконов, в которых все будет так точно исчислено и обозначено, что на свете уже не будет более ни поступков, ни приключений.
Тогда-то, — это все вы говорите, — настанут новые экономические отношения, совсем уж готовые и тоже вычисленные с математическою точностью, так что в один миг исчезнут всевозможные вопросы, собственно, потому, что на них получатся всевозможные ответы. Тогда выстроится хрустальный дворец.
Тогда... ну, одним словом, тогда прилетит птица Каган. Конечно, никак нельзя гарантировать (это уж я теперь говорю), что тогда не будет, например, ужасно скучно (потому что что ж и делать-то, когда все будет расчислено по табличке), зато все будет чрезвычайно благоразумно. Конечно, от скуки чего не выдумаешь! Ведь и золотые булавки от скуки втыкаются, но это бы все ничего. Скверно то (это опять-таки я говорю), что чего доброго, пожалуй, и золотым булавкам тогда обрадуются. Ведь глуп человек, глуп феноменально. То есть он хоть и вовсе не глуп, но уж зато неблагодарен так, что поискать другого, так не найти. Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить! Это бы еще ничего, но обидно то, что ведь непременно последователей найдет: так человек устроен. »
В этом фрагменте из «Записок из подполья» герой не говорит напрямую о том, что он вызывает на поединок марксизм и коммунизм. Но, по сути, конечно же, происходит именно это. «Записки из подполья» изданы в 1864 году. «Манифест Коммунистической партии» впервые издан, как мы помним, 21 февраля 1848 года. Конечно, первый том «Капитала» опубликован уже после «Записок из подполья», в 1867 году. Но до этого уже состоялось оформление марксизма. Первый Интернационал был учрежден в том же 1864 году, когда были опубликованы «Записки из подполья»... Марксизм начал проникать в Россию после издания «Манифеста Коммунистической партии». Бакунин познакомился с Марксом еще в 1843 году, он вступил в полемику с Марксом в 1848 году. Разгоревшаяся борьба между Бакуниным и Марксом переживалась достаточно остро в российских интеллектуально-политических кругах. Маркс не только поносил Бакунина, но и защищал его, например, от обвинений в том, что Бакунин — агент русского царя.
Не исключено, что Достоевский знакомился с первоначальным марксизмом еще тогда, когда был одним из петрашевцев. И уж наверняка он был ознакомлен с ним в последующий период..."
http://rossaprimavera.ru/article/0e8869a6
Если историческое восхождение происходило, как это следует из канонических марксистских прописей, только за счет классовой борьбы, то непонятно, во-первых, как человек восходил в доклассовом обществе, притом что человек в этом доклассовом обществе очевидным образом восходил, он, прекращая быть зверем, восходил, причем еще как... Непонятно также, за счет чего человек будет восходить в обществе, где не будет классовой борьбы. А человек не будет восходить, если прекратит действовать фундаментальный механизм, обеспечивающий это самое восхождение, оно же — развитие. Между тем если развитие остановится, то общество перестанет пережигать, преодолевать, перерабатывать отходы, шлаки, порождаемые самим функционированием общества. И тогда оно либо захлебнется в этих отходах, либо вступит в борьбу с отходами. А эта борьба или станет второй редакцией всё той же самой классовой борьбы, или превратится в наискучнейший вариант боя с собственной тенью.
Маркс прекрасно понимал, что прекращение борьбы как единственного счастья (а он рассматривал борьбу не только как то, что обеспечивает его собственное счастье, но и как то, что обеспечивает счастье рода человеческого) породит антипод счастья, каковым при подобном прекращении станет скука. Та самая скучища, о которой говорит герой «Записок из подполья» Достоевского:
«
Говорят, Клеопатра (извините за пример из римской истории) любила втыкать золотые булавки в груди своих невольниц и находила наслаждение в их криках и корчах. Вы скажете, что это было во времена, говоря относительно, варварские; что и теперь времена варварские, потому что (тоже говоря относительно) и теперь булавки втыкаются; что и теперь человек хоть и научился иногда видеть яснее, чем во времена варварские, но еще далеко не приучился поступать так, как ему разум и науки указывают. Но все-таки вы совершенно уверены, что он непременно приучится, когда совсем пройдут кой-какие старые, дурные привычки и когда здравый смысл и наука вполне перевоспитают и нормально направят натуру человеческую. Вы уверены, что тогда человек и сам перестанет добровольно ошибаться и, так сказать, поневоле не захочет роднить свою волю с нормальными своими интересами. Мало того: тогда, говорите вы, сама наука научит человека (хоть это уж и роскошь, по-моему), что ни воли, ни каприза на самом-то деле у него и нет, да и никогда не бывало, а что он сам не более, как нечто вроде фортепьянной клавиши или органного штифтика; и что, сверх того, на свете есть еще законы природы; так что все, что он ни делает, делается вовсе не по его хотенью, а само собою, по законам природы. Следственно, эти законы природы стоит только открыть, и уж за поступки свои человек отвечать не будет и жить ему будет чрезвычайно легко. Все поступки человеческие, само собою, будут расчислены тогда по этим законам, математически, вроде таблицы логарифмов, до 108 000, и занесены в календарь; или еще лучше того, появятся некоторые благонамеренные издания, вроде теперешних энциклопедических лексиконов, в которых все будет так точно исчислено и обозначено, что на свете уже не будет более ни поступков, ни приключений.
Тогда-то, — это все вы говорите, — настанут новые экономические отношения, совсем уж готовые и тоже вычисленные с математическою точностью, так что в один миг исчезнут всевозможные вопросы, собственно, потому, что на них получатся всевозможные ответы. Тогда выстроится хрустальный дворец.
Тогда... ну, одним словом, тогда прилетит птица Каган. Конечно, никак нельзя гарантировать (это уж я теперь говорю), что тогда не будет, например, ужасно скучно (потому что что ж и делать-то, когда все будет расчислено по табличке), зато все будет чрезвычайно благоразумно. Конечно, от скуки чего не выдумаешь! Ведь и золотые булавки от скуки втыкаются, но это бы все ничего. Скверно то (это опять-таки я говорю), что чего доброго, пожалуй, и золотым булавкам тогда обрадуются. Ведь глуп человек, глуп феноменально. То есть он хоть и вовсе не глуп, но уж зато неблагодарен так, что поискать другого, так не найти. Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить! Это бы еще ничего, но обидно то, что ведь непременно последователей найдет: так человек устроен. »
В этом фрагменте из «Записок из подполья» герой не говорит напрямую о том, что он вызывает на поединок марксизм и коммунизм. Но, по сути, конечно же, происходит именно это. «Записки из подполья» изданы в 1864 году. «Манифест Коммунистической партии» впервые издан, как мы помним, 21 февраля 1848 года. Конечно, первый том «Капитала» опубликован уже после «Записок из подполья», в 1867 году. Но до этого уже состоялось оформление марксизма. Первый Интернационал был учрежден в том же 1864 году, когда были опубликованы «Записки из подполья»... Марксизм начал проникать в Россию после издания «Манифеста Коммунистической партии». Бакунин познакомился с Марксом еще в 1843 году, он вступил в полемику с Марксом в 1848 году. Разгоревшаяся борьба между Бакуниным и Марксом переживалась достаточно остро в российских интеллектуально-политических кругах. Маркс не только поносил Бакунина, но и защищал его, например, от обвинений в том, что Бакунин — агент русского царя.
Не исключено, что Достоевский знакомился с первоначальным марксизмом еще тогда, когда был одним из петрашевцев. И уж наверняка он был ознакомлен с ним в последующий период..."
http://rossaprimavera.ru/article/0e8869a6
"... For it is not clear why it is simply to go forward out of nowhere, according to the principle of" being ahead for its own sake. "But why to ascend is understandable.
If the historical ascent took place, as follows from the canonical Marxist prescriptions, only due to the class struggle, then it is not clear, firstly, how a person ascended in a pre-class society, while a person in this pre-class society obviously ascended, he, ceasing to be a beast, ascended, and how ... It is also unclear how a person will ascend in a society where there will be no class struggle. And a person will not ascend if the fundamental mechanism that ensures this very ascent, which is development, ceases to function. Meanwhile, if development stops, then society will cease to burn out, overcome, recycle waste, slags generated by the very functioning of society. And then it will either drown in this waste, or will enter into a struggle with waste. And this struggle will either become the second edition of the same class struggle, or it will turn into the most boring version of the fight with its own shadow.
Marx understood perfectly well that the cessation of the struggle as the only happiness (and he considered the struggle not only as something that ensures his own happiness, but also as something that ensures the happiness of the human race) would give rise to the antipode of happiness, which, with such a cessation, would become boredom. The same boredom that the hero of Dostoevsky's Notes from the Underground talks about:
"
They say that Cleopatra (excuse the example from Roman history) loved to stick gold pins in the breasts of her slaves and found pleasure in their screams and writhing. You will say that it was at a time, speaking relatively, barbaric; that even now times are barbaric, because (also speaking relatively) now the pins are being stuck; that even now man, although he sometimes learned to see more clearly than in barbaric times, has not yet learned to act as reason and science indicate to him. But all the same, you are absolutely sure that he will certainly get used to it when some old, bad habits have completely passed away and when common sense and science have completely re-educated and normally direct human nature. You are sure that then the person himself will stop voluntarily making mistakes and, so to speak, unwillingly will not want to relate his will to his normal interests. Not only that: then, you say, science itself will teach a person (even though this is a luxury, in my opinion) that in fact he has neither will nor whim, and indeed it never happened, but that he himself nothing more than something like a piano key or organ finger; and that, moreover, there are still laws of nature in the world; so that everything he does is done not at all according to his will, but by itself, according to the laws of nature. Consequently, one has only to discover these laws of nature, and a person will not be responsible for his actions and it will be extremely easy for him to live. All human actions, of course, will then be calculated according to these laws, mathematically, like a table of logarithms, up to 108,000, and entered into the calendar; or even better, there will be some well-meaning publications, like the current encyclopedic lexicons, in which everything will be so accurately calculated and indicated that there will be no more actions or adventures in the world.
Then - this is all you say - new economic relations will come, completely ready and also calculated with mathematical precision, so that in an instant all kinds of questions will disappear, in fact, because all kinds of answers will be obtained to them. Then the crystal palace will be built.
Then ... well, in a word, then the Kagan bird will fly. Of course, there is no guarantee (this is what I am saying now) that then, for example, it will not be terribly boring (because what is there to do when everything is calculated according to the table), but everything will be extremely reasonable. Of course, out of boredom you can't invent anything! After all, gold pins are stuck out of boredom, but that would be all right. It is bad (this is again I say) that what good, perhaps, and then the gold pins will be delighted. After all, a person is stupid, phenomenally stupid. That is, although he is not at all stupid, he is so ungrateful that to look for another, you cannot find. After all, I, for example, would not be at all surprised if, for no reason at all, among the general future prudence, some gentleman with an ignoble or, better to say, with a retrograde and mocking face appears, rests his hands on his hips and tells us all: why , gentlemen, shouldn't we push all this prudence at once, foot, dust, with the sole purpose that all these logarithms go to hell and so that we can live again of our stupid will! That would be nothing, but it is a shame that he will certainly find followers: this is how man is made. "
In this fragment from "Notes from the Underground" the hero does not speak directly about the fact that he is challenging Marxism and communism to a duel. But, in essence, of course, this is exactly what happens. "Notes from the Underground" was published in 1864. The "Manifesto of the Communist Party" was first published, as we remember, on February 21
If the historical ascent took place, as follows from the canonical Marxist prescriptions, only due to the class struggle, then it is not clear, firstly, how a person ascended in a pre-class society, while a person in this pre-class society obviously ascended, he, ceasing to be a beast, ascended, and how ... It is also unclear how a person will ascend in a society where there will be no class struggle. And a person will not ascend if the fundamental mechanism that ensures this very ascent, which is development, ceases to function. Meanwhile, if development stops, then society will cease to burn out, overcome, recycle waste, slags generated by the very functioning of society. And then it will either drown in this waste, or will enter into a struggle with waste. And this struggle will either become the second edition of the same class struggle, or it will turn into the most boring version of the fight with its own shadow.
Marx understood perfectly well that the cessation of the struggle as the only happiness (and he considered the struggle not only as something that ensures his own happiness, but also as something that ensures the happiness of the human race) would give rise to the antipode of happiness, which, with such a cessation, would become boredom. The same boredom that the hero of Dostoevsky's Notes from the Underground talks about:
"
They say that Cleopatra (excuse the example from Roman history) loved to stick gold pins in the breasts of her slaves and found pleasure in their screams and writhing. You will say that it was at a time, speaking relatively, barbaric; that even now times are barbaric, because (also speaking relatively) now the pins are being stuck; that even now man, although he sometimes learned to see more clearly than in barbaric times, has not yet learned to act as reason and science indicate to him. But all the same, you are absolutely sure that he will certainly get used to it when some old, bad habits have completely passed away and when common sense and science have completely re-educated and normally direct human nature. You are sure that then the person himself will stop voluntarily making mistakes and, so to speak, unwillingly will not want to relate his will to his normal interests. Not only that: then, you say, science itself will teach a person (even though this is a luxury, in my opinion) that in fact he has neither will nor whim, and indeed it never happened, but that he himself nothing more than something like a piano key or organ finger; and that, moreover, there are still laws of nature in the world; so that everything he does is done not at all according to his will, but by itself, according to the laws of nature. Consequently, one has only to discover these laws of nature, and a person will not be responsible for his actions and it will be extremely easy for him to live. All human actions, of course, will then be calculated according to these laws, mathematically, like a table of logarithms, up to 108,000, and entered into the calendar; or even better, there will be some well-meaning publications, like the current encyclopedic lexicons, in which everything will be so accurately calculated and indicated that there will be no more actions or adventures in the world.
Then - this is all you say - new economic relations will come, completely ready and also calculated with mathematical precision, so that in an instant all kinds of questions will disappear, in fact, because all kinds of answers will be obtained to them. Then the crystal palace will be built.
Then ... well, in a word, then the Kagan bird will fly. Of course, there is no guarantee (this is what I am saying now) that then, for example, it will not be terribly boring (because what is there to do when everything is calculated according to the table), but everything will be extremely reasonable. Of course, out of boredom you can't invent anything! After all, gold pins are stuck out of boredom, but that would be all right. It is bad (this is again I say) that what good, perhaps, and then the gold pins will be delighted. After all, a person is stupid, phenomenally stupid. That is, although he is not at all stupid, he is so ungrateful that to look for another, you cannot find. After all, I, for example, would not be at all surprised if, for no reason at all, among the general future prudence, some gentleman with an ignoble or, better to say, with a retrograde and mocking face appears, rests his hands on his hips and tells us all: why , gentlemen, shouldn't we push all this prudence at once, foot, dust, with the sole purpose that all these logarithms go to hell and so that we can live again of our stupid will! That would be nothing, but it is a shame that he will certainly find followers: this is how man is made. "
In this fragment from "Notes from the Underground" the hero does not speak directly about the fact that he is challenging Marxism and communism to a duel. But, in essence, of course, this is exactly what happens. "Notes from the Underground" was published in 1864. The "Manifesto of the Communist Party" was first published, as we remember, on February 21
У записи 15 лайков,
2 репостов,
555 просмотров.
2 репостов,
555 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Сергей Григорян
![Мария Карпушева [Рыжая]](https://pp.userapi.com/c604620/v604620928/3322f/KQv6SujfbG8.jpg "Мария Карпушева [Рыжая]")
