And i swallow these days
like some kind of monster.
Это просто какой-то пиздец -
ну, серьезно.
Это так же как повсеместное "экспо"
из детства
(даже пахнет тем же):
на скотче, футболках и вместо
внутреннего стержня,
в котором кончаются чернила.
Как если кататься на перилах
в светленьких брюках.
Собирать свежую краску заборов, клюкву
на болотах
и в переулках
бычки от беломора.
Либен, либен, аморэ, аморэ,
либо любовь. А если
и нет - замедлим до "крипа"
любую песню
с кубаны и казантипа.
Или нашествие, шаг первый, типа:
любовь сука на чужих звездах,
за сороктысяч километров.
Закрываю глаза и воздух
ловлю по ветру.
В тишине жду ответа.
Шум внутри: воспоминания-пчелы.
Абрикосы и клубника в корзинках,
формулировка понятия "соседняя девчонка",
и двадцать рублей сходить до магазина.
Можно ударить, но только не сильно.
Радуга коктейлем ложится в стакан,
пиво в пене.
Муха - конец молока.
с каждым днем все тупее.
"Если побежим успеем".
"Спросят - тебе еще нЕт семи".
Вселенские обиды. Очереди.
Выбор между японцами и нЕмцами.
"Здесь поедим".
Стоп, здесь конец географии. И музыки на сиди.
В разрозненном
вальсе пружинят и машут
ладонями кристаллы головы-озера
и крупинки сердца-каши.
And i swallow these days
like some kind of monster.
Это просто какой-то пиздец -
ну, серьезно.
like some kind of monster.
Это просто какой-то пиздец -
ну, серьезно.
Это так же как повсеместное "экспо"
из детства
(даже пахнет тем же):
на скотче, футболках и вместо
внутреннего стержня,
в котором кончаются чернила.
Как если кататься на перилах
в светленьких брюках.
Собирать свежую краску заборов, клюкву
на болотах
и в переулках
бычки от беломора.
Либен, либен, аморэ, аморэ,
либо любовь. А если
и нет - замедлим до "крипа"
любую песню
с кубаны и казантипа.
Или нашествие, шаг первый, типа:
любовь сука на чужих звездах,
за сороктысяч километров.
Закрываю глаза и воздух
ловлю по ветру.
В тишине жду ответа.
Шум внутри: воспоминания-пчелы.
Абрикосы и клубника в корзинках,
формулировка понятия "соседняя девчонка",
и двадцать рублей сходить до магазина.
Можно ударить, но только не сильно.
Радуга коктейлем ложится в стакан,
пиво в пене.
Муха - конец молока.
с каждым днем все тупее.
"Если побежим успеем".
"Спросят - тебе еще нЕт семи".
Вселенские обиды. Очереди.
Выбор между японцами и нЕмцами.
"Здесь поедим".
Стоп, здесь конец географии. И музыки на сиди.
В разрозненном
вальсе пружинят и машут
ладонями кристаллы головы-озера
и крупинки сердца-каши.
And i swallow these days
like some kind of monster.
Это просто какой-то пиздец -
ну, серьезно.
And i swallow these days
like some kind of monster.
It's just some kind of fucked up -
seriously.
It is just like the ubiquitous "expo"
from childhood
(even smells the same):
on scotch tape, T-shirts and instead
inner rod,
which runs out of ink.
Like riding on a railing
in light-colored trousers.
Collect fresh fence paint, cranberries
in the swamps
and in the lanes
gobies from Belomor.
Liben, liben, amore, amore,
or love. What if
and no - let's slow down to "creep"
any song
with kubana and kazantipa.
Or an invasion, step one, like:
love bitch on foreign stars,
over forty thousand kilometers.
I close my eyes and the air
catching in the wind.
In silence I await an answer.
Noise inside: memories are bees.
Apricots and strawberries in baskets,
formulation of the concept "girl next door",
and twenty rubles to go to the store.
You can hit, but not hard.
A rainbow cocktail falls into a glass
beer in foam.
Fly is the end of milk.
dumber every day.
"If we have time to run."
"They will ask - you are not yet seven."
Universal grievances. Queues.
Choice between Japanese and German.
"We'll eat here."
Stop, this is the end of geography. And sit on the music.
In a scattered
waltz spring and wave
palms crystals head-lake
and grains of heart-porridge.
And i swallow these days
like some kind of monster.
It's just some kind of fucked up -
seriously.
like some kind of monster.
It's just some kind of fucked up -
seriously.
It is just like the ubiquitous "expo"
from childhood
(even smells the same):
on scotch tape, T-shirts and instead
inner rod,
which runs out of ink.
Like riding on a railing
in light-colored trousers.
Collect fresh fence paint, cranberries
in the swamps
and in the lanes
gobies from Belomor.
Liben, liben, amore, amore,
or love. What if
and no - let's slow down to "creep"
any song
with kubana and kazantipa.
Or an invasion, step one, like:
love bitch on foreign stars,
over forty thousand kilometers.
I close my eyes and the air
catching in the wind.
In silence I await an answer.
Noise inside: memories are bees.
Apricots and strawberries in baskets,
formulation of the concept "girl next door",
and twenty rubles to go to the store.
You can hit, but not hard.
A rainbow cocktail falls into a glass
beer in foam.
Fly is the end of milk.
dumber every day.
"If we have time to run."
"They will ask - you are not yet seven."
Universal grievances. Queues.
Choice between Japanese and German.
"We'll eat here."
Stop, this is the end of geography. And sit on the music.
In a scattered
waltz spring and wave
palms crystals head-lake
and grains of heart-porridge.
And i swallow these days
like some kind of monster.
It's just some kind of fucked up -
seriously.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Михаил Дрогочинский
