Другой вагон
Как после страшного взрыва в петербургском метро люди-роботы, которыми все мы стали за последние годы, вспомнили о любви и доброте
Ну вот мы и полюбили друг друга. Начали подвозить бесплатно до дома. Угощать кофе. Говорить слова поддержки. Уважать и слушать.
Цена? Она страшная, очень страшная. Но после теракта мы, петербуржцы, внезапно все вместе ощутили, что мы - не роботы, а люди. Открытые. Добрые. Чистые.
Нас, конечно, испортил квартирный вопрос. Мы любим деньги, из чего бы они ни были сделаны. Легкомысленны, да. Но милосердие иногда стучится в наши сердца.
Почему иногда? Неужели нужно, чтобы происходили страшные вещи - кого-то взрывали, убивали, мучили, - чтобы мы были такие, как сейчас? Мы ведь не стали такими в один день. Были. Но не хотели в этом признаться. Потому что разные. Думаем о своем. Вечно спешим. Вечно грешим.
Но когда говорят: смотрите, там беда! Там смерть! Там горе! - мы бросаем всё и спешим на выручку. И дела уже не нужны. И заботы куда-то отступают. Хотим одного: помочь кому-нибудь. Не для того, чтобы об этом кто-то узнал. А чтобы спасти. Проявить свои лучшие качества. «Достать» из себя то, что мы прячем и не показываем окружающим в обычные дни. Почему прячем? Чтобы не казаться слабыми. Чтобы не проиграть конкуренцию. Чтобы не оказаться на обочине жизни.
Мы расталкиваем друг друга локтями в надежде добиться успеха. Мы подставляем другому локоть, когда нужно выручить из беды. Всё это несколько странно.
Наверное, в нас говорит инстинкт самосохранения. Ведь там, в метро, мог оказаться каждый. Мы не всегда подаем милостыню. Не ведем себя так, когда слышим об автокатастрофе с большим количеством жертв. Кода тонут по весне рыбаки. Когда умирают алкоголики и наркоманы. Мы даже не знаем людей, ставших жертвами теракта в метро. Но понимаем: нам объявлена война. И никто, кроме нас самих, нам не поможет. Надо объединяться. Надо помогать. Надо действовать.
Многое прояснил этот теракт. Оказывается, людей очень волнуют вопросы жизни и смерти. До такой степени, что уходят на второй план карьера, хлопоты, договоренности, разногласия, любой шкурный интерес. Девушка, не успевшая в роковой вагон в тот же день, призналась в соцсети: «Сегодня я узнала цену жизни. Счастье жизни. Счастье быть живой, чтобы позвонить своим любимым и сказать: «Я жива. Я случайно села в другой вагон».
Смерть и жизнь разделяют миг. Вот что страшно. Все готовы смириться с тем, что человек смертен. Но мало кто готов принять на веру, что он внезапно смертен. Никто не готов войти в тот самый вагон. Виктор Цой прожил 28 лет, но сумел как-то это сформулировать: «Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь стоит того, чтобы ждать».
Так вот, о любви. Она рождается из пены уходящего потока. Мы смотрим новости, смотрим на гвоздики, лежащие у станций метрополитена, слушаем о том, как люди помогают и сочувствуют друг другу, и нам хочется плакать. И вот над этим вопросом я думаю больше всего. Почему? Как? Просто ты наедине сам с собой, идешь по улице, смотришь на солнце, небо, людей, думаешь обо всем случившемся этом, и к горлу подкатывает комок!
«Виктор Иванович, он плачет! Это победа!» - вспомнился общеизвестный детский фильм, где робот хочет стать человеком и не всегда у него это получается. Но в итоге все-таки получается.
А мы вот вроде люди, человеки. Нам и не надо ничего делать, чтобы ими быть. Но у нас далеко не всегда получается. Да что говорить - редко получается. Мы, наверное, мало стараемся. Нам нужно, чтобы нам кто-то помог. Очень сильно помог. Ценой жертвы. На кресте. Или в небе над Синаем. Или в питерской подземке. Чтобы мы услышали и поняли: «Люди, оставайтесь людьми! Любите друг друга! Помогайте друг другу! Прощайте друг друга! И не забывайте нас!»
Мы не забудем. Иначе мы забудем себя. Снова. Не забывать вас - наверное, лучшее, что мы можем сделать.
В конце концов, все мы в одном поезде. Только в разных вагонах.
Как после страшного взрыва в петербургском метро люди-роботы, которыми все мы стали за последние годы, вспомнили о любви и доброте
Ну вот мы и полюбили друг друга. Начали подвозить бесплатно до дома. Угощать кофе. Говорить слова поддержки. Уважать и слушать.
Цена? Она страшная, очень страшная. Но после теракта мы, петербуржцы, внезапно все вместе ощутили, что мы - не роботы, а люди. Открытые. Добрые. Чистые.
Нас, конечно, испортил квартирный вопрос. Мы любим деньги, из чего бы они ни были сделаны. Легкомысленны, да. Но милосердие иногда стучится в наши сердца.
Почему иногда? Неужели нужно, чтобы происходили страшные вещи - кого-то взрывали, убивали, мучили, - чтобы мы были такие, как сейчас? Мы ведь не стали такими в один день. Были. Но не хотели в этом признаться. Потому что разные. Думаем о своем. Вечно спешим. Вечно грешим.
Но когда говорят: смотрите, там беда! Там смерть! Там горе! - мы бросаем всё и спешим на выручку. И дела уже не нужны. И заботы куда-то отступают. Хотим одного: помочь кому-нибудь. Не для того, чтобы об этом кто-то узнал. А чтобы спасти. Проявить свои лучшие качества. «Достать» из себя то, что мы прячем и не показываем окружающим в обычные дни. Почему прячем? Чтобы не казаться слабыми. Чтобы не проиграть конкуренцию. Чтобы не оказаться на обочине жизни.
Мы расталкиваем друг друга локтями в надежде добиться успеха. Мы подставляем другому локоть, когда нужно выручить из беды. Всё это несколько странно.
Наверное, в нас говорит инстинкт самосохранения. Ведь там, в метро, мог оказаться каждый. Мы не всегда подаем милостыню. Не ведем себя так, когда слышим об автокатастрофе с большим количеством жертв. Кода тонут по весне рыбаки. Когда умирают алкоголики и наркоманы. Мы даже не знаем людей, ставших жертвами теракта в метро. Но понимаем: нам объявлена война. И никто, кроме нас самих, нам не поможет. Надо объединяться. Надо помогать. Надо действовать.
Многое прояснил этот теракт. Оказывается, людей очень волнуют вопросы жизни и смерти. До такой степени, что уходят на второй план карьера, хлопоты, договоренности, разногласия, любой шкурный интерес. Девушка, не успевшая в роковой вагон в тот же день, призналась в соцсети: «Сегодня я узнала цену жизни. Счастье жизни. Счастье быть живой, чтобы позвонить своим любимым и сказать: «Я жива. Я случайно села в другой вагон».
Смерть и жизнь разделяют миг. Вот что страшно. Все готовы смириться с тем, что человек смертен. Но мало кто готов принять на веру, что он внезапно смертен. Никто не готов войти в тот самый вагон. Виктор Цой прожил 28 лет, но сумел как-то это сформулировать: «Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь стоит того, чтобы ждать».
Так вот, о любви. Она рождается из пены уходящего потока. Мы смотрим новости, смотрим на гвоздики, лежащие у станций метрополитена, слушаем о том, как люди помогают и сочувствуют друг другу, и нам хочется плакать. И вот над этим вопросом я думаю больше всего. Почему? Как? Просто ты наедине сам с собой, идешь по улице, смотришь на солнце, небо, людей, думаешь обо всем случившемся этом, и к горлу подкатывает комок!
«Виктор Иванович, он плачет! Это победа!» - вспомнился общеизвестный детский фильм, где робот хочет стать человеком и не всегда у него это получается. Но в итоге все-таки получается.
А мы вот вроде люди, человеки. Нам и не надо ничего делать, чтобы ими быть. Но у нас далеко не всегда получается. Да что говорить - редко получается. Мы, наверное, мало стараемся. Нам нужно, чтобы нам кто-то помог. Очень сильно помог. Ценой жертвы. На кресте. Или в небе над Синаем. Или в питерской подземке. Чтобы мы услышали и поняли: «Люди, оставайтесь людьми! Любите друг друга! Помогайте друг другу! Прощайте друг друга! И не забывайте нас!»
Мы не забудем. Иначе мы забудем себя. Снова. Не забывать вас - наверное, лучшее, что мы можем сделать.
В конце концов, все мы в одном поезде. Только в разных вагонах.
Another car
How, after a terrible explosion in the St. Petersburg metro, robot people, whom we have all become in recent years, remembered love and kindness
Well, we fell in love with each other. We started to take you home for free. Treat coffee. Speak words of encouragement. Respect and listen.
Price? She's scary, very scary. But after the terrorist attack we, Petersburgers, suddenly all together felt that we were not robots, but people. Open. Kind. Clean.
We were, of course, spoiled by the housing issue. We love money, whatever it is made of. Frivolous, yes. But mercy sometimes knocks at our hearts.
Why sometimes? Is it really necessary that terrible things happen - someone was blown up, killed, tortured - so that we were like we are now? We didn't become like that overnight. There were. But they did not want to admit it. Because they are different. We think about ours. We are always in a hurry. We sin forever.
But when they say: look, there is trouble! There is death! There is sorrow! - we drop everything and rush to the rescue. And business is no longer needed. And worries recede somewhere. We want one thing: to help someone. Not so that someone knows about it. And to save. Show your best qualities. "Get" out of ourselves what we hide and do not show to others on ordinary days. Why are we hiding? In order not to seem weak. In order not to lose the competition. In order not to be on the sidelines of life.
We elbow each other in the hope of success. We substitute another elbow when we need to help out of trouble. All this is somewhat strange.
Probably, the instinct of self-preservation speaks in us. After all, there, in the subway, anyone could be. We don't always give charity. We don't act like that when we hear about a car accident with a lot of victims. Koda fishermen drown in the spring. When alcoholics and drug addicts die. We don't even know the people who were victims of the terrorist attack in the subway. But we understand: war has been declared on us. And no one, except ourselves, will help us. We must unite. We need to help. We must act.
This terrorist attack clarified a lot. It turns out that people are very concerned about the issues of life and death. To such an extent that careers, troubles, agreements, disagreements, any selfish interest fade into the background. The girl who missed the fatal carriage on the same day admitted on the social network: “Today I found out the value of life. The happiness of life. The happiness of being alive is to call your loved ones and say: “I am alive. I accidentally got into another car. "
Death and life share a moment. That's what's scary. Everyone is ready to accept the fact that man is mortal. But few are ready to take on faith that he is suddenly mortal. Nobody is ready to enter the same carriage. Viktor Tsoi lived for 28 years, but managed to somehow formulate it: “Death is worth living. And love is worth the wait. "
So, about love. She is born from the foam of the outgoing stream. We watch the news, we look at the carnations lying at the metro stations, we listen to how people help and sympathize with each other, and we want to cry. And this is the question I think about the most. Why? How? It's just that you are alone with yourself, walking down the street, looking at the sun, sky, people, thinking about all this that happened, and a lump rolls up to your throat!
“Viktor Ivanovich, he is crying! This is victory!" - I remembered a well-known children's film, where a robot wants to become a human and not always succeeds. But in the end it still works.
But we are like people, people. We don't have to do anything to be them. But we do not always succeed. But what can I say - it rarely works. We are probably trying little. We need someone to help us. It helped a lot. At the cost of a sacrifice. On the cross. Or in the sky over Sinai. Or in the St. Petersburg subway. So that we hear and understand: “People, stay people! Love each other! Help each other! Goodbye to each other! And don't forget us! "
We will not forget. Otherwise, we will forget ourselves. Again. Not forgetting you is probably the best thing we can do.
After all, we are all on the same train. Only in different cars.
How, after a terrible explosion in the St. Petersburg metro, robot people, whom we have all become in recent years, remembered love and kindness
Well, we fell in love with each other. We started to take you home for free. Treat coffee. Speak words of encouragement. Respect and listen.
Price? She's scary, very scary. But after the terrorist attack we, Petersburgers, suddenly all together felt that we were not robots, but people. Open. Kind. Clean.
We were, of course, spoiled by the housing issue. We love money, whatever it is made of. Frivolous, yes. But mercy sometimes knocks at our hearts.
Why sometimes? Is it really necessary that terrible things happen - someone was blown up, killed, tortured - so that we were like we are now? We didn't become like that overnight. There were. But they did not want to admit it. Because they are different. We think about ours. We are always in a hurry. We sin forever.
But when they say: look, there is trouble! There is death! There is sorrow! - we drop everything and rush to the rescue. And business is no longer needed. And worries recede somewhere. We want one thing: to help someone. Not so that someone knows about it. And to save. Show your best qualities. "Get" out of ourselves what we hide and do not show to others on ordinary days. Why are we hiding? In order not to seem weak. In order not to lose the competition. In order not to be on the sidelines of life.
We elbow each other in the hope of success. We substitute another elbow when we need to help out of trouble. All this is somewhat strange.
Probably, the instinct of self-preservation speaks in us. After all, there, in the subway, anyone could be. We don't always give charity. We don't act like that when we hear about a car accident with a lot of victims. Koda fishermen drown in the spring. When alcoholics and drug addicts die. We don't even know the people who were victims of the terrorist attack in the subway. But we understand: war has been declared on us. And no one, except ourselves, will help us. We must unite. We need to help. We must act.
This terrorist attack clarified a lot. It turns out that people are very concerned about the issues of life and death. To such an extent that careers, troubles, agreements, disagreements, any selfish interest fade into the background. The girl who missed the fatal carriage on the same day admitted on the social network: “Today I found out the value of life. The happiness of life. The happiness of being alive is to call your loved ones and say: “I am alive. I accidentally got into another car. "
Death and life share a moment. That's what's scary. Everyone is ready to accept the fact that man is mortal. But few are ready to take on faith that he is suddenly mortal. Nobody is ready to enter the same carriage. Viktor Tsoi lived for 28 years, but managed to somehow formulate it: “Death is worth living. And love is worth the wait. "
So, about love. She is born from the foam of the outgoing stream. We watch the news, we look at the carnations lying at the metro stations, we listen to how people help and sympathize with each other, and we want to cry. And this is the question I think about the most. Why? How? It's just that you are alone with yourself, walking down the street, looking at the sun, sky, people, thinking about all this that happened, and a lump rolls up to your throat!
“Viktor Ivanovich, he is crying! This is victory!" - I remembered a well-known children's film, where a robot wants to become a human and not always succeeds. But in the end it still works.
But we are like people, people. We don't have to do anything to be them. But we do not always succeed. But what can I say - it rarely works. We are probably trying little. We need someone to help us. It helped a lot. At the cost of a sacrifice. On the cross. Or in the sky over Sinai. Or in the St. Petersburg subway. So that we hear and understand: “People, stay people! Love each other! Help each other! Goodbye to each other! And don't forget us! "
We will not forget. Otherwise, we will forget ourselves. Again. Not forgetting you is probably the best thing we can do.
After all, we are all on the same train. Only in different cars.
У записи 29 лайков,
4 репостов,
675 просмотров.
4 репостов,
675 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Марон
