Не синий платочек душу рвёт, а детская синяя шапочка
Это рассказывала одна старушка в Царском селе. Когда фашисты ворвались в город, жителей согнали в подвал Лицея (того самого Пушкинского) — тех, кого схватили. Там были женщины, старики, дети. Мужчин не было почти, все воевали. Милиционеры, учителя, я не знаю, кто ещё, — практически безоружные и без боеприпасов, они просто стояли насмерть — и все. Защищали город. Все погибли.
А в подвалах стали искать евреев среди жителей и выволакивать их. Ходил такой фашист с палочкой; видите ли, старушка тогда была девочкой. Поэтому она говорила так: с палочкой. Может, это трость была или стек. И этот фашист белыми глазами рассматривал лица в свете фонаря. И говорил: «юда!». Тогда другие фашисты хватали и волокли куда-то человека. Стоял плач и крик, но потом раздались выстрелы — все замолчали. Стало тихо.
А эта девочка-подросток успела выхватить ребёнка в синеньком чепчике у женщины-еврейки, когда ее поволокли. Как-то исхитрилась и взяла этого младенца. Мать ей отдала — она все понимала.
И эта девочка сидела с младенцем в руках, тряслась от ужаса. И пришёл этот фашист с палочкой. Он пристально смотрел на девочку и на младенца. А потом указал на ребёнка палочкой и пролаял: «юда!». Он как-то догадался. Как-то узнал.
И девочку оттолкнули, отобрали ребёнка и утащили его. Он плакал. А она ничего не могла сделать, совсем ничего.
Потом людей выпустили, все разошлись, подавленные и потрясённые. И девочка ушла; мама ее чуть не сошла с ума, она думала, что все, убили ее.
А на следующий день девочка снова пришла к Лицею — это опасно было. Но она пришла. Она сама не знала, зачем, но, может, надеялась, — я не знаю. Рассказы очевидцев и участников не всегда такие стройные и понятные. Девочка пришла, а на земле лежит синий чепчик. И все. Все, что осталось.
Она взяла чепчик. И он с ней был всю войну.
И я почему-то этот рассказ очень запомнила. Мои дедушки бились за Ленинград. Прадед тоже воевал. А другой прадед умер от голода.
Но вся война — это синий чепчик на земле у Лицея. И поэтому нет прощения и оправдания. Не синий платочек душу рвёт сильнее, а младенческая синяя шапочка. И больше добавлять ничего не буду.
Анна Валентиновна Кирьянова
Это рассказывала одна старушка в Царском селе. Когда фашисты ворвались в город, жителей согнали в подвал Лицея (того самого Пушкинского) — тех, кого схватили. Там были женщины, старики, дети. Мужчин не было почти, все воевали. Милиционеры, учителя, я не знаю, кто ещё, — практически безоружные и без боеприпасов, они просто стояли насмерть — и все. Защищали город. Все погибли.
А в подвалах стали искать евреев среди жителей и выволакивать их. Ходил такой фашист с палочкой; видите ли, старушка тогда была девочкой. Поэтому она говорила так: с палочкой. Может, это трость была или стек. И этот фашист белыми глазами рассматривал лица в свете фонаря. И говорил: «юда!». Тогда другие фашисты хватали и волокли куда-то человека. Стоял плач и крик, но потом раздались выстрелы — все замолчали. Стало тихо.
А эта девочка-подросток успела выхватить ребёнка в синеньком чепчике у женщины-еврейки, когда ее поволокли. Как-то исхитрилась и взяла этого младенца. Мать ей отдала — она все понимала.
И эта девочка сидела с младенцем в руках, тряслась от ужаса. И пришёл этот фашист с палочкой. Он пристально смотрел на девочку и на младенца. А потом указал на ребёнка палочкой и пролаял: «юда!». Он как-то догадался. Как-то узнал.
И девочку оттолкнули, отобрали ребёнка и утащили его. Он плакал. А она ничего не могла сделать, совсем ничего.
Потом людей выпустили, все разошлись, подавленные и потрясённые. И девочка ушла; мама ее чуть не сошла с ума, она думала, что все, убили ее.
А на следующий день девочка снова пришла к Лицею — это опасно было. Но она пришла. Она сама не знала, зачем, но, может, надеялась, — я не знаю. Рассказы очевидцев и участников не всегда такие стройные и понятные. Девочка пришла, а на земле лежит синий чепчик. И все. Все, что осталось.
Она взяла чепчик. И он с ней был всю войну.
И я почему-то этот рассказ очень запомнила. Мои дедушки бились за Ленинград. Прадед тоже воевал. А другой прадед умер от голода.
Но вся война — это синий чепчик на земле у Лицея. И поэтому нет прощения и оправдания. Не синий платочек душу рвёт сильнее, а младенческая синяя шапочка. И больше добавлять ничего не буду.
Анна Валентиновна Кирьянова
It's not a blue handkerchief that breaks the soul, but a child's blue hat
This was told by an old woman in Tsarskoe Selo. When the Nazis broke into the city, the inhabitants were herded into the basement of the Lyceum (the same Pushkin) - those who were captured. There were women, old people, children. There were almost no men, everyone was at war. The policemen, teachers, I don't know who else, were practically unarmed and without ammunition, they just stood to their death - and that was all. They defended the city. All died.
And in the basements they began to look for Jews among the inhabitants and drag them out. Such a fascist walked with a stick; you see, the old woman was then a girl. Therefore, she spoke like this: with a stick. Maybe it was a cane or a stack. And this fascist with white eyes looked at the faces in the light of the lantern. And he said: "Yuda!" Then other fascists grabbed and dragged a person somewhere. There was crying and screaming, but then shots rang out - everyone was silent. It became quiet.
And this teenage girl managed to snatch a child in a blue cap from a Jewish woman when she was dragged. She somehow contrived and took this baby. Mother gave it to her - she understood everything.
And this girl was sitting with a baby in her arms, shaking with horror. And this fascist came with a stick. He gazed at the girl and the baby. And then he pointed at the child with his wand and barked: "Yuda!" He figured it out somehow. I found out somehow.
And they pushed the girl away, took the child away and dragged him away. He cried. And she could do nothing, nothing at all.
Then the people were released, everyone dispersed, depressed and shocked. And the girl left; her mother almost lost her mind, she thought that everyone killed her.
And the next day the girl came to the Lyceum again - it was dangerous. But she came. She herself did not know why, but perhaps she was hoping - I do not know. The stories of eyewitnesses and participants are not always so coherent and understandable. The girl came, and there was a blue cap on the ground. And that's all. All that's left.
She took the cap. And he was with her throughout the war.
And for some reason I remember this story very much. My grandfathers fought for Leningrad. Great-grandfather also fought. And another great-grandfather died of hunger.
But the whole war is a blue cap on the ground at the Lyceum. And therefore there is no forgiveness and excuse. It’s not a blue handkerchief that tears the soul more, but a baby blue hat. And I will not add anything more.
Anna Valentinovna Kiryanova
This was told by an old woman in Tsarskoe Selo. When the Nazis broke into the city, the inhabitants were herded into the basement of the Lyceum (the same Pushkin) - those who were captured. There were women, old people, children. There were almost no men, everyone was at war. The policemen, teachers, I don't know who else, were practically unarmed and without ammunition, they just stood to their death - and that was all. They defended the city. All died.
And in the basements they began to look for Jews among the inhabitants and drag them out. Such a fascist walked with a stick; you see, the old woman was then a girl. Therefore, she spoke like this: with a stick. Maybe it was a cane or a stack. And this fascist with white eyes looked at the faces in the light of the lantern. And he said: "Yuda!" Then other fascists grabbed and dragged a person somewhere. There was crying and screaming, but then shots rang out - everyone was silent. It became quiet.
And this teenage girl managed to snatch a child in a blue cap from a Jewish woman when she was dragged. She somehow contrived and took this baby. Mother gave it to her - she understood everything.
And this girl was sitting with a baby in her arms, shaking with horror. And this fascist came with a stick. He gazed at the girl and the baby. And then he pointed at the child with his wand and barked: "Yuda!" He figured it out somehow. I found out somehow.
And they pushed the girl away, took the child away and dragged him away. He cried. And she could do nothing, nothing at all.
Then the people were released, everyone dispersed, depressed and shocked. And the girl left; her mother almost lost her mind, she thought that everyone killed her.
And the next day the girl came to the Lyceum again - it was dangerous. But she came. She herself did not know why, but perhaps she was hoping - I do not know. The stories of eyewitnesses and participants are not always so coherent and understandable. The girl came, and there was a blue cap on the ground. And that's all. All that's left.
She took the cap. And he was with her throughout the war.
And for some reason I remember this story very much. My grandfathers fought for Leningrad. Great-grandfather also fought. And another great-grandfather died of hunger.
But the whole war is a blue cap on the ground at the Lyceum. And therefore there is no forgiveness and excuse. It’s not a blue handkerchief that tears the soul more, but a baby blue hat. And I will not add anything more.
Anna Valentinovna Kiryanova
У записи 27 лайков,
3 репостов,
446 просмотров.
3 репостов,
446 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Марон
