Шестую картину Ксавье Долана, молодого канадского дарования, критика то обвиняла в вычурности, чрезмерном заигрывании с камерой, гиперболизированном мелодраматизме и унылости, то называла самой взрослой и искренней работой режиссера. Все это достаточно забавно по той причине, что все вышеперечисленное как раз таки и есть тот самый Долан, которого так повсеместно любило каннское жюри за исключением, ушедшей в «Это всего лишь конец света» былой легкости. Так называемая долановская «зрелость» выражается в смене языка картины, и эта смена абсолютно логична в контексте экранизируемого материала. Снимая кино о человеке, возвращающемся к семье после 12 лет разлуки, чтобы сообщить им о приближении своей смерти, Долан пытается, прежде всего, передать ощущение, эмоцию, возникающую на пороге конца.
Конечно же, семья здесь такая, чтобы было абсолютно понятно, почему главный герой ее покинул. Это и излюбленный Доланом образ эксцентричной матери с нарочито ярким макияжем, синими ногтями, вызывающим смехом и безусловной любовью к сыну сквозь призму непонимания (Натали Бай). Это запутавшаяся, жаждущая одобрения, внутренне одинокая сестра (Леа Сейду). Это кроткая, простая, но единственно способная уловить в окружающем хаосе истинную причину этого воскресного семейного обеда (Марион Котийяр). Это уставший, агрессивный и обиженный старший брат, чья финальная истерика, пожалуй, максимально точно выразит все то, что происходило на экране 1,5 часа (Венсан Кассель).
На протяжении всего хронометража Долан мучает зрителя отсутствием динамики, совершенно дурацкими, бессвязными диалогами и крупными планами, создавая тем самым нужную картине напряженность и раздражение. Лишь иногда повествование прерывается изумительными клиповыми флешбеками, будто бы давая выдохнуть.
Долан не говорит ни о геях, ни о болезнях. Он пытается говорить о ролях, от которых пытаются убежать, о частях себя, о которых пытаются забыть и о том, что от тебя остается в самом конце. Этот отдельно взятый конец света – это мгновение, перед тем как лопнет струна. Клипмейкерская визуализация, претенциозные крупные планы, попсово-слащавый саундтрек, истерично-бессвязные диалоги и банальные метафоры – это именно то, что делает мысль Долана доступной. Безусловно, это не уровень метров, но это однозначно работает.
Конечно же, семья здесь такая, чтобы было абсолютно понятно, почему главный герой ее покинул. Это и излюбленный Доланом образ эксцентричной матери с нарочито ярким макияжем, синими ногтями, вызывающим смехом и безусловной любовью к сыну сквозь призму непонимания (Натали Бай). Это запутавшаяся, жаждущая одобрения, внутренне одинокая сестра (Леа Сейду). Это кроткая, простая, но единственно способная уловить в окружающем хаосе истинную причину этого воскресного семейного обеда (Марион Котийяр). Это уставший, агрессивный и обиженный старший брат, чья финальная истерика, пожалуй, максимально точно выразит все то, что происходило на экране 1,5 часа (Венсан Кассель).
На протяжении всего хронометража Долан мучает зрителя отсутствием динамики, совершенно дурацкими, бессвязными диалогами и крупными планами, создавая тем самым нужную картине напряженность и раздражение. Лишь иногда повествование прерывается изумительными клиповыми флешбеками, будто бы давая выдохнуть.
Долан не говорит ни о геях, ни о болезнях. Он пытается говорить о ролях, от которых пытаются убежать, о частях себя, о которых пытаются забыть и о том, что от тебя остается в самом конце. Этот отдельно взятый конец света – это мгновение, перед тем как лопнет струна. Клипмейкерская визуализация, претенциозные крупные планы, попсово-слащавый саундтрек, истерично-бессвязные диалоги и банальные метафоры – это именно то, что делает мысль Долана доступной. Безусловно, это не уровень метров, но это однозначно работает.
The sixth picture of Xavier Dolan, a young Canadian talent, the critic either accused of pretentiousness, excessive flirting with the camera, hyperbolized melodramatism and gloom, sometimes called the most adult and sincere work of the director. All this is amusing enough for the reason that all of the above is exactly the same Dolan, whom the Cannes jury loved so universally, with the exception that left in “This is just the end of the world” of its former lightness. The so-called Dolanovo “maturity” is expressed in a change in the language of the picture, and this change is absolutely logical in the context of the film material. Making a movie about a man returning to his family after 12 years of separation to inform them of the approach of his death, Dolan tries, first of all, to convey the feeling, the emotion that arises on the threshold of the end.
Of course, the family here is such that it is absolutely clear why the main character left her. This is Dolan's favorite image of an eccentric mother with deliberately bright makeup, blue nails, provoking laughter and unconditional love for her son through the prism of misunderstanding (Natalie Bye). She is a confused, approval-hungry, internally lonely sister (Lea Seydoux). She is meek, simple, but the only one capable of catching in the surrounding chaos the real reason for this Sunday family dinner (Marion Cotillard). This is a tired, aggressive and resentful older brother, whose final hysteria, perhaps, will most accurately express everything that happened on the screen for 1.5 hours (Vincent Cassel).
Throughout the entire timing, Dolan torments the viewer with a lack of dynamics, completely stupid, incoherent dialogues and close-ups, thereby creating the tension and irritation that the picture needs. Only sometimes the narration is interrupted by amazing clip flashbacks, as if letting you breathe out.
Dolan doesn't talk about gays or diseases. He tries to talk about the roles they are trying to escape from, the parts of themselves that they are trying to forget and what is left of you at the very end. This particular end of the world is the moment before the string bursts. Clip maker visualization, ambitious close-ups, a pop-sweet soundtrack, hysterically rambling dialogs and banal metaphors - this is exactly what makes Dolan’s thought accessible. Of course, this is not the level of meters, but it definitely works.
Of course, the family here is such that it is absolutely clear why the main character left her. This is Dolan's favorite image of an eccentric mother with deliberately bright makeup, blue nails, provoking laughter and unconditional love for her son through the prism of misunderstanding (Natalie Bye). She is a confused, approval-hungry, internally lonely sister (Lea Seydoux). She is meek, simple, but the only one capable of catching in the surrounding chaos the real reason for this Sunday family dinner (Marion Cotillard). This is a tired, aggressive and resentful older brother, whose final hysteria, perhaps, will most accurately express everything that happened on the screen for 1.5 hours (Vincent Cassel).
Throughout the entire timing, Dolan torments the viewer with a lack of dynamics, completely stupid, incoherent dialogues and close-ups, thereby creating the tension and irritation that the picture needs. Only sometimes the narration is interrupted by amazing clip flashbacks, as if letting you breathe out.
Dolan doesn't talk about gays or diseases. He tries to talk about the roles they are trying to escape from, the parts of themselves that they are trying to forget and what is left of you at the very end. This particular end of the world is the moment before the string bursts. Clip maker visualization, ambitious close-ups, a pop-sweet soundtrack, hysterically rambling dialogs and banal metaphors - this is exactly what makes Dolan’s thought accessible. Of course, this is not the level of meters, but it definitely works.
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Павел Семёнов
