Северная окраина Петербурга, деревня из двух десятков домой, часть из которых построили ещё немецкие колонисты в конце 19 века. Длинные деревянные дома с непривычной для нас крышей, вросшие в землю, каким-то чудом сохранились до нашего времени и наблюдают за тем, как на близлежащих полях возводятся современные многоэтажные кварталы. На фоне них эта единственная в деревне улица выглядит ещё заброшеннее и беднее, если это вообще возможно.
В стороне вижу полуразвалившийся деревянный дом и рядом с ним мужчина, который выкорчёвывает бревно из стены и пилит его бензопилой, чтоб потом отвезти на свой участок, на дрова. На карте про этот дом ничего не сказано; с надеждой, что этот дом не столь древний, подхожу к мужику и расспрашиваю его.
К счастью дом оказывается всего лишь 1970 года, хотя и перевезён тогда сюда, по слухам, с территории Скворцова-Степанова.
Местных понять можно; ухожу, радуясь только тому что до сих пор ещё не нашли применения старому бетону. А то бесхозные деревянные и металлические конструкции, напротив, больно ценный ресурс нынче.
В стороне вижу полуразвалившийся деревянный дом и рядом с ним мужчина, который выкорчёвывает бревно из стены и пилит его бензопилой, чтоб потом отвезти на свой участок, на дрова. На карте про этот дом ничего не сказано; с надеждой, что этот дом не столь древний, подхожу к мужику и расспрашиваю его.
К счастью дом оказывается всего лишь 1970 года, хотя и перевезён тогда сюда, по слухам, с территории Скворцова-Степанова.
Местных понять можно; ухожу, радуясь только тому что до сих пор ещё не нашли применения старому бетону. А то бесхозные деревянные и металлические конструкции, напротив, больно ценный ресурс нынче.
The northern outskirts of St. Petersburg, a village of two dozen home, some of which were built by German colonists in the late 19th century. Long wooden houses with an unusual roof for us, rooted in the ground, have miraculously survived to our time and watch how modern multi-storey blocks are being erected on nearby fields. Against the background of them, this only street in the village looks even more abandoned and poorer, if at all possible.
Aside, I see a dilapidated wooden house and next to it is a man who uproots a log from the wall and saws it with a chainsaw, so that later he can be taken to his own site, for firewood. On the map nothing is said about this house; with the hope that this house is not so ancient, I go up to the peasant and ask him a question.
Fortunately, the house is only 1970, although it was then transported here, according to rumors, from the territory of Skvortsov-Stepanov.
You can understand the local; I’m leaving, rejoicing only that they have not yet found application for old concrete. And then ownerless wooden and metal structures, on the contrary, are painfully valuable resource today.
Aside, I see a dilapidated wooden house and next to it is a man who uproots a log from the wall and saws it with a chainsaw, so that later he can be taken to his own site, for firewood. On the map nothing is said about this house; with the hope that this house is not so ancient, I go up to the peasant and ask him a question.
Fortunately, the house is only 1970, although it was then transported here, according to rumors, from the territory of Skvortsov-Stepanov.
You can understand the local; I’m leaving, rejoicing only that they have not yet found application for old concrete. And then ownerless wooden and metal structures, on the contrary, are painfully valuable resource today.
У записи 7 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Денис Андреев
