Лёлик когда-то сказал, что, когда ты с должным прилежанием занимаешься каким-то содержательным развивающим делом, то с определенной регулярностью тебя будет накрывать ощущение, что еще полгода назад по сути ты вообще ничего еще про это своё дело не знал. То есть нормальное развитие и предметное образование человека происходит экспоненциально (вследствие как самого развития, так и развития средств развития и их применения). Мало того, Лёлик имел в виду, что, когда так не происходит, ты стагнируешь.
Оставим мотивирующую составляющую этого посыла и обратимся к более очевидной и потому малозаметной идее, что человек, который развивается достаточно интенсивно (читай нормально) склонен пренебрегать своими прежними достижениями вплоть до перевода их в разряд «позорище какое-то, мама, не показывай это никогда никому».
Таким образом практика отрочества, в значении отказа от высказываний, тем более, публичных, является в том числе защитным механизмом от совершения деяний, за которые потом может быть пожизненно стыдно. Неуклюжесть, незрелость, пошлость, банальность и тупость ранних попыток к публичному самовыражению может (и будет) быть совершенно неочевидна подростку, которого в силу совершенно противоестественных причин обуяло стремление к оному (публичному самовыражению), и может так и остаться неочевидной для человека, пиком достижений которого так и останется распевание песен собственного сочинения без аккомпанемента на школьном капустнике (которое, тем не менее, было запечатлено на видео, выложено в интернет заботливыми зрителями, и останется в публичном пространстве навсегда). Однако, для человека, чей путь развития личностного и творческого только начался, память о подобных эпизодах впоследствии может стать тяжким бременем на долгие годы.
Поэтому я высказываюсь за по возможности полный отказ от форсирования подросткового публичного самовыражения, а преподавателям творческих практик у подростков (в сферах, где публичность или создание творческих артефактов так или иначе оказывается неизбежной) предлагаю сосредоточиться на том, чтобы публикуемые артефакты несли в себе какую-то по возможности непреходящую творческую и общечеловеческую ценность. Потому что способность (а следовательно, и ответственность) к фильтрации и пусть даже к некоторой цензуре лежит в таком случае на взрослых
Оставим мотивирующую составляющую этого посыла и обратимся к более очевидной и потому малозаметной идее, что человек, который развивается достаточно интенсивно (читай нормально) склонен пренебрегать своими прежними достижениями вплоть до перевода их в разряд «позорище какое-то, мама, не показывай это никогда никому».
Таким образом практика отрочества, в значении отказа от высказываний, тем более, публичных, является в том числе защитным механизмом от совершения деяний, за которые потом может быть пожизненно стыдно. Неуклюжесть, незрелость, пошлость, банальность и тупость ранних попыток к публичному самовыражению может (и будет) быть совершенно неочевидна подростку, которого в силу совершенно противоестественных причин обуяло стремление к оному (публичному самовыражению), и может так и остаться неочевидной для человека, пиком достижений которого так и останется распевание песен собственного сочинения без аккомпанемента на школьном капустнике (которое, тем не менее, было запечатлено на видео, выложено в интернет заботливыми зрителями, и останется в публичном пространстве навсегда). Однако, для человека, чей путь развития личностного и творческого только начался, память о подобных эпизодах впоследствии может стать тяжким бременем на долгие годы.
Поэтому я высказываюсь за по возможности полный отказ от форсирования подросткового публичного самовыражения, а преподавателям творческих практик у подростков (в сферах, где публичность или создание творческих артефактов так или иначе оказывается неизбежной) предлагаю сосредоточиться на том, чтобы публикуемые артефакты несли в себе какую-то по возможности непреходящую творческую и общечеловеческую ценность. Потому что способность (а следовательно, и ответственность) к фильтрации и пусть даже к некоторой цензуре лежит в таком случае на взрослых
Lelik once said that when you are diligently engaged in some meaningful developmental business, then with a certain regularity you will be overwhelmed with the feeling that half a year ago, in fact, you didn’t even know anything about this business. That is, the normal development and subject education of a person occurs exponentially (due to both the development itself and the development of development tools and their application). Moreover, Lelik meant that when this does not happen, you stagnate.
Let us leave the motivating component of this message and turn to the more obvious and therefore hardly noticeable idea that a person who develops quite intensively (read normally) is inclined to neglect his previous achievements until they are transferred to the category “some disgrace, mother, never show it to anyone ".
Thus, the practice of adolescence, in the sense of refusing to make statements, especially public ones, is also a protective mechanism from committing acts, for which later it can be embarrassing for life. Clumsiness, immaturity, vulgarity, banality and dullness of early attempts to publicly express themselves can (and will) be completely unobvious to a teenager who, for completely unnatural reasons, has become obsessed with the desire for it (public self-expression), and may remain unobvious to a person, a peak of achievement which will remain the chanting of songs of your own composition without accompaniment on the school skit (which, however, was captured on video, posted on the Internet by caring viewers, and will remain in public space forever). However, for a person whose path of personal and creative development has just begun, the memory of such episodes can subsequently become a heavy burden for many years.
Therefore, I speak out for the possible complete rejection of forcing teenage public expression, and I propose that teachers of creative practices in adolescents (in areas where publicity or the creation of creative artifacts are inevitable) focus on ensuring that the published artifacts carry some kind of as enduring creative and universal value as possible. Because the ability (and therefore responsibility) to filter, and even to some censorship, lies in this case with adults
Let us leave the motivating component of this message and turn to the more obvious and therefore hardly noticeable idea that a person who develops quite intensively (read normally) is inclined to neglect his previous achievements until they are transferred to the category “some disgrace, mother, never show it to anyone ".
Thus, the practice of adolescence, in the sense of refusing to make statements, especially public ones, is also a protective mechanism from committing acts, for which later it can be embarrassing for life. Clumsiness, immaturity, vulgarity, banality and dullness of early attempts to publicly express themselves can (and will) be completely unobvious to a teenager who, for completely unnatural reasons, has become obsessed with the desire for it (public self-expression), and may remain unobvious to a person, a peak of achievement which will remain the chanting of songs of your own composition without accompaniment on the school skit (which, however, was captured on video, posted on the Internet by caring viewers, and will remain in public space forever). However, for a person whose path of personal and creative development has just begun, the memory of such episodes can subsequently become a heavy burden for many years.
Therefore, I speak out for the possible complete rejection of forcing teenage public expression, and I propose that teachers of creative practices in adolescents (in areas where publicity or the creation of creative artifacts are inevitable) focus on ensuring that the published artifacts carry some kind of as enduring creative and universal value as possible. Because the ability (and therefore responsibility) to filter, and even to some censorship, lies in this case with adults
У записи 4 лайков,
0 репостов,
107 просмотров.
0 репостов,
107 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александра Пискарева
