Старых офицеров застал еще молодыми,
как застал молодыми старых большевиков,
и в ночных разговорах в тонком табачном дыме
слушал хмурые речи, полные обиняков.
Век, досрочную старость выделив тридцатилетним,
брал еще молодого, делал его последним
в роде, в семье, в профессии,
в классе, в городе летнем.
Век обобщал поспешно,
часто верил сплетням.
Старые офицеры,
выправленные казармой,
прямо из старой армии
к нови белых армий
отшагнувшие лихо,
сделавшие шаг -
ваши хмурые речи до сих пор в ушах.
Точные счетоводы,
честные адвокаты,
слабые живописцы,
мажущие плакаты,
но с обязательной тенью
гибели на лице
и с постоянной памятью о скоростном конце!
Плохо быть разбитым,
а в гражданских войнах
не бывает довольных,
не бывает спокойных,
не бывает ушедших
в личную жизнь свою,
скажем, в любимое дело
или в родную семью.
Старые офицеры
старые сапоги
осторожно донашивали,
но доносить не успели,
слушали ночами, как приближались шаги,
и зубами скрипели,
и терпели, терпели.
Борис Слуцкий
как застал молодыми старых большевиков,
и в ночных разговорах в тонком табачном дыме
слушал хмурые речи, полные обиняков.
Век, досрочную старость выделив тридцатилетним,
брал еще молодого, делал его последним
в роде, в семье, в профессии,
в классе, в городе летнем.
Век обобщал поспешно,
часто верил сплетням.
Старые офицеры,
выправленные казармой,
прямо из старой армии
к нови белых армий
отшагнувшие лихо,
сделавшие шаг -
ваши хмурые речи до сих пор в ушах.
Точные счетоводы,
честные адвокаты,
слабые живописцы,
мажущие плакаты,
но с обязательной тенью
гибели на лице
и с постоянной памятью о скоростном конце!
Плохо быть разбитым,
а в гражданских войнах
не бывает довольных,
не бывает спокойных,
не бывает ушедших
в личную жизнь свою,
скажем, в любимое дело
или в родную семью.
Старые офицеры
старые сапоги
осторожно донашивали,
но доносить не успели,
слушали ночами, как приближались шаги,
и зубами скрипели,
и терпели, терпели.
Борис Слуцкий
I found the old officers still young
how I found young old Bolsheviks young
and at night talking in thin tobacco smoke
listened to gloomy speeches full of blues.
Century, early retirement highlighting thirty years,
took the young one, made him the last
in the family, in the family, in the profession,
in a class in a summer city.
Century generalized hastily,
often believed gossip.
Old officers
straightened by the barracks
straight from the old army
to new white armies
step back famously,
take a step -
your frown is still in your ears.
Accurate bookkeepers
honest lawyers
weak painters
spotting posters
but with a required shadow
death on the face
and with constant memory of the high-speed end!
It's bad to be broken
and in civil wars
not happy
there are no calm
there are no departed
in my personal life,
let's say a favorite thing
or in your own family.
Old officers
old boots
carefully weighed
but didn’t have time to inform
listened at night as the footsteps approached,
and gritted their teeth
and endured, endured.
Boris Slutsky
how I found young old Bolsheviks young
and at night talking in thin tobacco smoke
listened to gloomy speeches full of blues.
Century, early retirement highlighting thirty years,
took the young one, made him the last
in the family, in the family, in the profession,
in a class in a summer city.
Century generalized hastily,
often believed gossip.
Old officers
straightened by the barracks
straight from the old army
to new white armies
step back famously,
take a step -
your frown is still in your ears.
Accurate bookkeepers
honest lawyers
weak painters
spotting posters
but with a required shadow
death on the face
and with constant memory of the high-speed end!
It's bad to be broken
and in civil wars
not happy
there are no calm
there are no departed
in my personal life,
let's say a favorite thing
or in your own family.
Old officers
old boots
carefully weighed
but didn’t have time to inform
listened at night as the footsteps approached,
and gritted their teeth
and endured, endured.
Boris Slutsky
У записи 6 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Константин Макаров
