Выживший в блокадном "котловане" Геннадий Гор в июне 1942 года предсказывает и январь 1944 и май 1945. С праздником!
Сани, кадушка, кровать
Речка, избушка, корова.
Теплое выморозь, жеребцов и мущин оскопи
И землю сделай плешивой немецкой луною.
Сады умирают там, где ступит нога.
Дома убегают, где рука прикоснется.
Озера кричат. Рожают деревья урода.
Сани, кадушка, кровать
Речка, избушка, корова.
Где дети? Уже не играют, уже не рисуют
И детские кости белеют, тоскуют,
И детская плоть в обломки, в кирпич
Впилась на радость кому-то.
Было иль не было —
Чтоб в речке плясала вода,
Чтоб мама смеялась
И яблоня кидала весною цветы?
Но будет.
И будет корова — коровой, избушка — кукушкой,
И станет снова землею луна,
Соловьи захохочут в лесах
И Гитлер увянет безротый
Бесплотный с птичьей улыбкой.
И Геббельс станет повозкой.
И дым завитками над крышей уже
Как на детском рисунке. Утро встает.
Сани, кадушка, кровать
Речка, избушка, корова.
Теплое выморозь, жеребцов и мущин оскопи
И землю сделай плешивой немецкой луною.
Сады умирают там, где ступит нога.
Дома убегают, где рука прикоснется.
Озера кричат. Рожают деревья урода.
Сани, кадушка, кровать
Речка, избушка, корова.
Где дети? Уже не играют, уже не рисуют
И детские кости белеют, тоскуют,
И детская плоть в обломки, в кирпич
Впилась на радость кому-то.
Было иль не было —
Чтоб в речке плясала вода,
Чтоб мама смеялась
И яблоня кидала весною цветы?
Но будет.
И будет корова — коровой, избушка — кукушкой,
И станет снова землею луна,
Соловьи захохочут в лесах
И Гитлер увянет безротый
Бесплотный с птичьей улыбкой.
И Геббельс станет повозкой.
И дым завитками над крышей уже
Как на детском рисунке. Утро встает.
Gennady Gor, who survived in the besieged "foundation pit" in June 1942, predicts both January 1944 and May 1945. Happy holiday!
Sleigh, tub, bed
River, hut, cow.
Warm frostbite, stallions and muscins oskopy
And make the earth a bald German moon.
Gardens die where the foot sets foot.
Houses run away where the hand touches.
The lakes are screaming. Freak trees give birth.
Sleigh, tub, bed
River, hut, cow.
Where are children? No longer playing, no longer drawing
And baby bones turn white, yearn
And baby flesh in the wreckage, in the brick
Glared at the joy of someone.
It was not there -
So that the water danced in the river,
So that mom laughs
And the apple tree threw flowers in the spring?
But there will be.
And there will be a cow - a cow, a hut - a cuckoo,
And the moon will again become the earth,
Nightingales laugh in the woods
And Hitler will wither the merciless
Ethereal with a bird's smile.
And Goebbels will become a wagon.
And smoke curls over the roof already
As in the children's drawing. The morning is getting up.
Sleigh, tub, bed
River, hut, cow.
Warm frostbite, stallions and muscins oskopy
And make the earth a bald German moon.
Gardens die where the foot sets foot.
Houses run away where the hand touches.
The lakes are screaming. Freak trees give birth.
Sleigh, tub, bed
River, hut, cow.
Where are children? No longer playing, no longer drawing
And baby bones turn white, yearn
And baby flesh in the wreckage, in the brick
Glared at the joy of someone.
It was not there -
So that the water danced in the river,
So that mom laughs
And the apple tree threw flowers in the spring?
But there will be.
And there will be a cow - a cow, a hut - a cuckoo,
And the moon will again become the earth,
Nightingales laugh in the woods
And Hitler will wither the merciless
Ethereal with a bird's smile.
And Goebbels will become a wagon.
And smoke curls over the roof already
As in the children's drawing. The morning is getting up.
У записи 5 лайков,
0 репостов,
395 просмотров.
0 репостов,
395 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Константин Макаров
