Отсюда видны их силуэты. В черной ночной воде пруда отражаются огни подсветки зданий, проносятся мотоциклы и машины, несмотря на ночь, кричат и смеются люди. Эта уютная летняя атмосфера напомнила мне один вечер несколько лет назад.
Я вышел вечером на прогулку, перешел через МКАД на Битцу. Я прошел немного вперед, через зону отдыха, и оказался посреди поля. Стемнело очень быстро, я шел по проселочной дороге и пытался выкинуть вообще все мысли из головы. Ночь наступила и была яркой. На небе горели звезды и луна, позади сверкал тысячей огоньков МКАД, а за ним был виден ряд домов, многоэтажек, в которых жили тысячи людей. Тысячи людей с тысячей мыслей, дел, проблем... Я стоял посреди ночного поля, смотрел на эти дома и мне казалось, что я вижу этих людей. Как будто я мог заглянуть в каждое окно, и увидеть жизнь. Вон сидит, держась за голову, молодой человек. У него завтра экзамен, а он не готов и в панике. Вон семья: папа, мама, двое детей и мама. Не знаю его или ее. Они ужинают. Вон девушка, она страдает. У нее специально для этого случая припасен чемоданчик с вкусняшками для вечеров страданий.
Дома, в них люди, и я, как будто за границей жизни, в темноте.
Годы идут, но с тех пор мало что изменилось.
Я сижу на берегу на Чистых Прудах, а там, на другом берегу, через непреодолимую ледяную черноту пруда, горит жизнь.
Я вышел вечером на прогулку, перешел через МКАД на Битцу. Я прошел немного вперед, через зону отдыха, и оказался посреди поля. Стемнело очень быстро, я шел по проселочной дороге и пытался выкинуть вообще все мысли из головы. Ночь наступила и была яркой. На небе горели звезды и луна, позади сверкал тысячей огоньков МКАД, а за ним был виден ряд домов, многоэтажек, в которых жили тысячи людей. Тысячи людей с тысячей мыслей, дел, проблем... Я стоял посреди ночного поля, смотрел на эти дома и мне казалось, что я вижу этих людей. Как будто я мог заглянуть в каждое окно, и увидеть жизнь. Вон сидит, держась за голову, молодой человек. У него завтра экзамен, а он не готов и в панике. Вон семья: папа, мама, двое детей и мама. Не знаю его или ее. Они ужинают. Вон девушка, она страдает. У нее специально для этого случая припасен чемоданчик с вкусняшками для вечеров страданий.
Дома, в них люди, и я, как будто за границей жизни, в темноте.
Годы идут, но с тех пор мало что изменилось.
Я сижу на берегу на Чистых Прудах, а там, на другом берегу, через непреодолимую ледяную черноту пруда, горит жизнь.
From here their silhouettes are visible. In the black night water of the pond, the lights of the buildings are reflected, motorcycles and cars rush in, despite the night, people scream and laugh. This cozy summer atmosphere reminded me one evening a few years ago.
I went for a walk in the evening, crossed the MKAD onto Bitza. I walked a little forward, through the recreation area, and ended up in the middle of the field. It got dark very quickly, I walked along a country road and tried to get all thoughts out of my head. The night came and was bright. Stars and the moon burned in the sky, behind them sparkled with a thousand lights of the MKAD, and behind it was a row of houses, high-rise buildings, in which thousands of people lived. Thousands of people with a thousand thoughts, deeds, problems ... I stood in the middle of a night field, looked at these houses and it seemed to me that I saw these people. As if I could look into every window and see life. There sits, holding on to his head, a young man. He has an exam tomorrow, but he is not ready in a panic. There’s a family: dad, mom, two children and mom. I don't know him or her. They are having dinner. There is a girl, she is suffering. She has specially prepared for this occasion a suitcase with sweets for the evenings of suffering.
At home, there are people in them, and I, as if beyond the borders of life, in the dark.
Years go by, but little has changed since then.
I am sitting on the shore on Chistye Prudy, and there, on the other side, through the insurmountable icy blackness of the pond, life burns.
I went for a walk in the evening, crossed the MKAD onto Bitza. I walked a little forward, through the recreation area, and ended up in the middle of the field. It got dark very quickly, I walked along a country road and tried to get all thoughts out of my head. The night came and was bright. Stars and the moon burned in the sky, behind them sparkled with a thousand lights of the MKAD, and behind it was a row of houses, high-rise buildings, in which thousands of people lived. Thousands of people with a thousand thoughts, deeds, problems ... I stood in the middle of a night field, looked at these houses and it seemed to me that I saw these people. As if I could look into every window and see life. There sits, holding on to his head, a young man. He has an exam tomorrow, but he is not ready in a panic. There’s a family: dad, mom, two children and mom. I don't know him or her. They are having dinner. There is a girl, she is suffering. She has specially prepared for this occasion a suitcase with sweets for the evenings of suffering.
At home, there are people in them, and I, as if beyond the borders of life, in the dark.
Years go by, but little has changed since then.
I am sitting on the shore on Chistye Prudy, and there, on the other side, through the insurmountable icy blackness of the pond, life burns.
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Иван Петров
