Да, он мне снится, этот город, и видимо не раз, не два
Доказывать я буду в спорах, что он красивей, чем Москва!
И в стороне сибирской дальней мне помнится родимый дом,
И то, что факелы Ростральных... А впрочем нет, я о другом.
Я вижу городок на Волге в полукольце плешивых гор
В тот очень тяжкий, очень долгий 42-й военный год.
Линялые шатрами крыши, стада, бредущие в пыли.
Сюда блокадных ребятишек из Ленинграда привезли.
С утра в детдом несли подарки, каких-то ждали новостей,
Заплаканные санитарки рассказывали про детей.
Ведь больше года голодали, им дали мяса, масло дали.
Они ж, шатаясь, как в бреду, за завтраком недоедали,
В обед опять недоедали, за ужином недоедали,
На завтра прятали еду.
Они не оставляли крошек, тихи, глазасты и худы,
Они рассматривали кошек лишь как запас живой еды.
И падали при каждом шаге. И молча плакали в тиши.
Но кто-то детям дал бумагу и заточил карандаши.
И вот на четвертушках мятых стал робко возникать на свет
Не точный, памятный, крылатый, неповторимый силуэт -
Бессмертный шпиль Адмиралтейства.
Его нагую простоту чертило раненое детство,
Мусоля грифели во рту....
Да, он мне снится, этот город, и видимо не раз, не два
Доказывать я буду в спорах, что он красивей, чем Москва!
И вновь и вновь при трудном шаге я вспомню это:
Тишь палат, детей, и на листках бумаги,
Рисунок, точно текст присяги
Тебе на верность,
ЛЕНИНГРАД.
(Майя Борисова. Ленинграду)
Доказывать я буду в спорах, что он красивей, чем Москва!
И в стороне сибирской дальней мне помнится родимый дом,
И то, что факелы Ростральных... А впрочем нет, я о другом.
Я вижу городок на Волге в полукольце плешивых гор
В тот очень тяжкий, очень долгий 42-й военный год.
Линялые шатрами крыши, стада, бредущие в пыли.
Сюда блокадных ребятишек из Ленинграда привезли.
С утра в детдом несли подарки, каких-то ждали новостей,
Заплаканные санитарки рассказывали про детей.
Ведь больше года голодали, им дали мяса, масло дали.
Они ж, шатаясь, как в бреду, за завтраком недоедали,
В обед опять недоедали, за ужином недоедали,
На завтра прятали еду.
Они не оставляли крошек, тихи, глазасты и худы,
Они рассматривали кошек лишь как запас живой еды.
И падали при каждом шаге. И молча плакали в тиши.
Но кто-то детям дал бумагу и заточил карандаши.
И вот на четвертушках мятых стал робко возникать на свет
Не точный, памятный, крылатый, неповторимый силуэт -
Бессмертный шпиль Адмиралтейства.
Его нагую простоту чертило раненое детство,
Мусоля грифели во рту....
Да, он мне снится, этот город, и видимо не раз, не два
Доказывать я буду в спорах, что он красивей, чем Москва!
И вновь и вновь при трудном шаге я вспомню это:
Тишь палат, детей, и на листках бумаги,
Рисунок, точно текст присяги
Тебе на верность,
ЛЕНИНГРАД.
(Майя Борисова. Ленинграду)
Yes, I dream about it, this city, and apparently more than once, not two
I will argue in disputes that he is prettier than Moscow!
And on the side of the Siberian distant, I remember my birthplace,
And the fact that the Rostral torches ... But by the way, no, I'm talking about something else.
I see a town on the Volga in a semicircle of bald mountains
That very difficult, very long 42nd war year.
Faded tents of the roof, herds wandering in the dust.
The besieged children were brought here from Leningrad.
In the morning they brought gifts to the orphanage, they were waiting for some news,
Tearful nurses told about children.
After all, they starved for more than a year, they were given meat, they gave butter.
Well, they staggering, like in delirium, ate under breakfast,
At lunch, they were again malnourished; at dinner, they were malnourished,
They hid food for tomorrow.
They did not leave crumbs, quiet, big-eyed and thin,
They considered cats only as a stock of live food.
And fell at every step. And silently cried in silence.
But someone gave the children paper and sharpened pencils.
And now, on quarters of crumpled ones, he began to timidly appear in the light
Inaccurate, memorable, winged, unique silhouette -
The immortal spire of the Admiralty.
His naked simplicity traced a wounded childhood,
Musola lead in the mouth ....
Yes, I dream about it, this city, and apparently more than once, not two
I will argue in disputes that he is prettier than Moscow!
And again and again with a difficult step, I will remember this:
Quiet chambers, children, and on pieces of paper,
Figure, exactly the text of the oath
For your loyalty
LENINGRAD.
(Maya Borisova. Leningrad)
I will argue in disputes that he is prettier than Moscow!
And on the side of the Siberian distant, I remember my birthplace,
And the fact that the Rostral torches ... But by the way, no, I'm talking about something else.
I see a town on the Volga in a semicircle of bald mountains
That very difficult, very long 42nd war year.
Faded tents of the roof, herds wandering in the dust.
The besieged children were brought here from Leningrad.
In the morning they brought gifts to the orphanage, they were waiting for some news,
Tearful nurses told about children.
After all, they starved for more than a year, they were given meat, they gave butter.
Well, they staggering, like in delirium, ate under breakfast,
At lunch, they were again malnourished; at dinner, they were malnourished,
They hid food for tomorrow.
They did not leave crumbs, quiet, big-eyed and thin,
They considered cats only as a stock of live food.
And fell at every step. And silently cried in silence.
But someone gave the children paper and sharpened pencils.
And now, on quarters of crumpled ones, he began to timidly appear in the light
Inaccurate, memorable, winged, unique silhouette -
The immortal spire of the Admiralty.
His naked simplicity traced a wounded childhood,
Musola lead in the mouth ....
Yes, I dream about it, this city, and apparently more than once, not two
I will argue in disputes that he is prettier than Moscow!
And again and again with a difficult step, I will remember this:
Quiet chambers, children, and on pieces of paper,
Figure, exactly the text of the oath
For your loyalty
LENINGRAD.
(Maya Borisova. Leningrad)
У записи 10 лайков,
0 репостов,
213 просмотров.
0 репостов,
213 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Кошарюк
