Правила жизни Рика Рубина
Я не знаю, чем занимаются другие продюсеры. Я немного знаю про себя — и то не во всем уверен.
Больше всего на мой музыкальный вкус повлияло то, что я единственный ребенок в семье. Обычно люди узнают о музыке от своих старших братьев и сестер. Когда тебе одиннадцать — нравится это тебе или нет — твоей отправной точкой становится то, что слушает твой 14-летний брат или сестра. Но их у меня не было, а это всегда заставляет людей отправляться на собственные поиски.
В детстве очень тяжело отличить волшебство от торжества духовности.
Мне посчастливилось вырасти на «Битлз». То немногое, что я знаю сегодня о музыке, я узнал от них.
Не стоит недооценивать «Битлз». Когда они начинали, они были настоящей панк-рок группой — играли с туалетными стульчаками на шеях и отбивали ритм по полу так, будто хотели провалиться под сцену.
Если бы я занимался только рэпом или хеви-металом, эти записи имели бы обыкновение быстро устаревать. Потому что, впадая в зависимость от жанра, ты начинаешь мыслить шаблонами.
Однажды я говорил с Леонардом Коэном. Он рассказывал мне о том, что в среднем ему требуется три года для того, чтобы написать песню. А потом он рассказал, как однажды разговаривал с Бобом Диланом — о песнях, которые им больше всего нравились друг у друга. И Боб спросил его: «Ну и сколько ты писал „Аллилуйю“ (одна из самых известных песен Коэна)?» А Леонард говорит: «Три года». А потом он спрашивает Боба: «А сколько ты писал I and I (одна из самых известных песен Дилана)?» А Боб говорит: «15 минут».
Существует по-настоящему мало великих альбомов, созданных по-настоящему взрослыми людьми. При этом никакой видимой причины, мешающей сделать хороший альбом в 50, 60 или 70 лет, не существует. В науке, например, от людей ждут великих открытий именно в этом возрасте.
Артисту тяжело жить среди артистов, потому что в этом мире никто не говорит друг другу правды. А правда очень освежает.
Не вижу ничего интересного в том, чтобы находиться рядом с людьми, которые знамениты, но лишены таланта.
Создание — это мистический процесс. Но большинство музыкантов не понимают этого, особенно молодые. Они чувствуют, что они другие, но не могут понять, откуда это берется. Они испытывают больше чувств, чем другие. Их ранит практически все, абсолютно все, и они видят вещи, которые больше никто не способен увидеть. Это может здорово покалечить, а некоторых — таких, как Курт Кобейн, это может даже убить.
К сожалению, большинство музыкантов умеют слушать только свой собственный инструмент.
Все, что я делаю, — это помогаю музыкантам собрать вместе то, что у них и так есть.
Моя работа — это поиск равновесия. У меня есть теория: то, что кажется нам уравновешенным и гармоничным — в мире звука или в мире изображения — идет от смутной доисторической памяти нашего вида, от памяти наших предков, которые видели что-то подобное в природе. Поэтому когда что-то звучит правильно — это только потому, что в этом отзывается какая-то истина вселенной. Но это никогда нельзя предугадать — ведь это не точная наука. Это просто чувство, которое невозможно описать, вот и все.
Когда-то официальная наука утверждала, что Земля плоская, и все верили в это. Так что ты никогда и ни в чем не можешь быть уверен до конца.
Очень давно — еще в самом начале — в своих решениях я был настоящим тираном. А потом кто-то сказал мне: все, кто начинают тиранами, заканчивают страдальцами.
Смерть — это лучшее наказание за растрату жизни впустую.
Бизнес — это воплощение мечты. Ненавижу тех, для кого это просто деньги.
Я не люблю работать в студии. После того, как все решено, работа в студии — это как работа плотника: ты делаешь вещь, вид и назначение которой тебе уже давно известны.
Вряд ли я кого-то ненавижу. Ненавидеть могут только дети и бог.
Сложно подытожить, чему я научился за свою жизнь. Ведь процесс познания заканчивается лишь в момент смерти.
Музыка способна научить тебя многим вещам, но я усвоил одно: ты никогда не выберешься живым с этого света (I’ll Never Get Out of This World Alive — одна из самых известных песен исполнителя кантри Хэнка Уильямса).
Смерть, безответственность и безумие гораздо интересней, чем жизнь, долг и разум. Но я предпочитаю скучную сторону.
За свою жизнь я успел кое-что понять про бороды: борода — это то, что люди всегда хотят потрогать. И, кажется, ходить с бородой — это то же самое, что ходить с собакой.
Болезнь — это когда чешется. А все остальное — это психическое расстройство.
Так и запишите: я готов к правде, какой бы она ни была.
Глупо задавать мне вопросы о музыке.
Я не знаю, чем занимаются другие продюсеры. Я немного знаю про себя — и то не во всем уверен.
Больше всего на мой музыкальный вкус повлияло то, что я единственный ребенок в семье. Обычно люди узнают о музыке от своих старших братьев и сестер. Когда тебе одиннадцать — нравится это тебе или нет — твоей отправной точкой становится то, что слушает твой 14-летний брат или сестра. Но их у меня не было, а это всегда заставляет людей отправляться на собственные поиски.
В детстве очень тяжело отличить волшебство от торжества духовности.
Мне посчастливилось вырасти на «Битлз». То немногое, что я знаю сегодня о музыке, я узнал от них.
Не стоит недооценивать «Битлз». Когда они начинали, они были настоящей панк-рок группой — играли с туалетными стульчаками на шеях и отбивали ритм по полу так, будто хотели провалиться под сцену.
Если бы я занимался только рэпом или хеви-металом, эти записи имели бы обыкновение быстро устаревать. Потому что, впадая в зависимость от жанра, ты начинаешь мыслить шаблонами.
Однажды я говорил с Леонардом Коэном. Он рассказывал мне о том, что в среднем ему требуется три года для того, чтобы написать песню. А потом он рассказал, как однажды разговаривал с Бобом Диланом — о песнях, которые им больше всего нравились друг у друга. И Боб спросил его: «Ну и сколько ты писал „Аллилуйю“ (одна из самых известных песен Коэна)?» А Леонард говорит: «Три года». А потом он спрашивает Боба: «А сколько ты писал I and I (одна из самых известных песен Дилана)?» А Боб говорит: «15 минут».
Существует по-настоящему мало великих альбомов, созданных по-настоящему взрослыми людьми. При этом никакой видимой причины, мешающей сделать хороший альбом в 50, 60 или 70 лет, не существует. В науке, например, от людей ждут великих открытий именно в этом возрасте.
Артисту тяжело жить среди артистов, потому что в этом мире никто не говорит друг другу правды. А правда очень освежает.
Не вижу ничего интересного в том, чтобы находиться рядом с людьми, которые знамениты, но лишены таланта.
Создание — это мистический процесс. Но большинство музыкантов не понимают этого, особенно молодые. Они чувствуют, что они другие, но не могут понять, откуда это берется. Они испытывают больше чувств, чем другие. Их ранит практически все, абсолютно все, и они видят вещи, которые больше никто не способен увидеть. Это может здорово покалечить, а некоторых — таких, как Курт Кобейн, это может даже убить.
К сожалению, большинство музыкантов умеют слушать только свой собственный инструмент.
Все, что я делаю, — это помогаю музыкантам собрать вместе то, что у них и так есть.
Моя работа — это поиск равновесия. У меня есть теория: то, что кажется нам уравновешенным и гармоничным — в мире звука или в мире изображения — идет от смутной доисторической памяти нашего вида, от памяти наших предков, которые видели что-то подобное в природе. Поэтому когда что-то звучит правильно — это только потому, что в этом отзывается какая-то истина вселенной. Но это никогда нельзя предугадать — ведь это не точная наука. Это просто чувство, которое невозможно описать, вот и все.
Когда-то официальная наука утверждала, что Земля плоская, и все верили в это. Так что ты никогда и ни в чем не можешь быть уверен до конца.
Очень давно — еще в самом начале — в своих решениях я был настоящим тираном. А потом кто-то сказал мне: все, кто начинают тиранами, заканчивают страдальцами.
Смерть — это лучшее наказание за растрату жизни впустую.
Бизнес — это воплощение мечты. Ненавижу тех, для кого это просто деньги.
Я не люблю работать в студии. После того, как все решено, работа в студии — это как работа плотника: ты делаешь вещь, вид и назначение которой тебе уже давно известны.
Вряд ли я кого-то ненавижу. Ненавидеть могут только дети и бог.
Сложно подытожить, чему я научился за свою жизнь. Ведь процесс познания заканчивается лишь в момент смерти.
Музыка способна научить тебя многим вещам, но я усвоил одно: ты никогда не выберешься живым с этого света (I’ll Never Get Out of This World Alive — одна из самых известных песен исполнителя кантри Хэнка Уильямса).
Смерть, безответственность и безумие гораздо интересней, чем жизнь, долг и разум. Но я предпочитаю скучную сторону.
За свою жизнь я успел кое-что понять про бороды: борода — это то, что люди всегда хотят потрогать. И, кажется, ходить с бородой — это то же самое, что ходить с собакой.
Болезнь — это когда чешется. А все остальное — это психическое расстройство.
Так и запишите: я готов к правде, какой бы она ни была.
Глупо задавать мне вопросы о музыке.
The rules of life of Rick Rubin
I don’t know what other producers are doing. I know a little about myself - and I’m not sure of everything.
Most of all my musical taste was influenced by the fact that I am the only child in the family. Usually people learn about music from their older brothers and sisters. When you are eleven — whether you like it or not — your 14-year-old brother or sister is listening to you. But I didn’t have them, and this always makes people go on their own searches.
In childhood, it is very difficult to distinguish magic from the triumph of spirituality.
I was fortunate enough to grow up on the Beatles. That little that I know today about music, I learned from them.
Don't underestimate the Beatles. When they started, they were a real punk rock band - they played with toilet seats on their necks and beat the rhythm on the floor as if they wanted to fall under the stage.
If I were only involved in rap or heavy metal, these recordings would tend to quickly become obsolete. Because, falling into dependence on the genre, you begin to think in patterns.
I once spoke to Leonard Cohen. He told me that on average he needed three years to write a song. And then he told how he once spoke with Bob Dylan - about the songs that they liked each other best of all. And Bob asked him: “So how much did you write Hallelujah (one of Cohen’s most famous songs)?” And Leonard says: "Three years." And then he asks Bob: “How much did you write I and I (one of Dylan’s most famous songs)?” And Bob says, "15 minutes."
There are really few great albums created by truly adult people. At the same time, there is no apparent reason that prevents making a good album at 50, 60 or 70 years old. In science, for example, great discoveries are expected from people at this age.
It’s hard for an artist to live among artists, because in this world no one is telling each other the truth. And the truth is very refreshing.
I don’t see anything interesting in being close to people who are famous but lack talent.
Creation is a mystical process. But most musicians do not understand this, especially the young ones. They feel that they are different, but they cannot understand where it comes from. They experience more feelings than others. Almost everything hurts them, absolutely everything, and they see things that no one else can see. It can be very crippling, and some - such as Kurt Cobain, it can even kill.
Unfortunately, most musicians can only listen to their own instrument.
All I do is help the musicians put together what they already have.
My job is to find balance. I have a theory: what seems balanced and harmonious to us - in the world of sound or in the world of images - comes from the vague prehistoric memory of our species, from the memory of our ancestors who saw something like this in nature. Therefore, when something sounds right, it is only because some truth of the universe responds to it. But this can never be predicted - because it is not an exact science. It’s just a feeling that cannot be described, that’s all.
Once official science claimed that the Earth was flat, and everyone believed in it. So you can never be sure of anything to the end.
A very long time ago - at the very beginning - in my decisions I was a real tyrant. And then someone told me: everyone who begins with tyrants ends with sufferers.
Death is the best punishment for wasting life.
Business is a dream come true. I hate those for whom it's just money.
I do not like working in the studio. After everything is decided, work in the studio is like the work of a carpenter: you do a thing whose appearance and purpose have been known to you for a long time.
I hardly hate anyone. Only children and God can hate.
It’s hard to summarize what I learned in my life. After all, the process of cognition ends only at the time of death.
Music can teach you many things, but I learned one thing: you will never get out alive from this world (I’ll Never Get Out of This World Alive - one of the most famous songs by country singer Hank Williams).
Death, irresponsibility and insanity are much more interesting than life, duty and reason. But I prefer the boring side.
During my life I managed to understand something about beards: a beard is what people always want to touch. And it seems that walking with a beard is the same as walking with a dog.
A disease is when it itches. And everything else is a mental disorder.
So write it down: I am ready for the truth, whatever it may be.
It's silly to ask me questions about music.
I don’t know what other producers are doing. I know a little about myself - and I’m not sure of everything.
Most of all my musical taste was influenced by the fact that I am the only child in the family. Usually people learn about music from their older brothers and sisters. When you are eleven — whether you like it or not — your 14-year-old brother or sister is listening to you. But I didn’t have them, and this always makes people go on their own searches.
In childhood, it is very difficult to distinguish magic from the triumph of spirituality.
I was fortunate enough to grow up on the Beatles. That little that I know today about music, I learned from them.
Don't underestimate the Beatles. When they started, they were a real punk rock band - they played with toilet seats on their necks and beat the rhythm on the floor as if they wanted to fall under the stage.
If I were only involved in rap or heavy metal, these recordings would tend to quickly become obsolete. Because, falling into dependence on the genre, you begin to think in patterns.
I once spoke to Leonard Cohen. He told me that on average he needed three years to write a song. And then he told how he once spoke with Bob Dylan - about the songs that they liked each other best of all. And Bob asked him: “So how much did you write Hallelujah (one of Cohen’s most famous songs)?” And Leonard says: "Three years." And then he asks Bob: “How much did you write I and I (one of Dylan’s most famous songs)?” And Bob says, "15 minutes."
There are really few great albums created by truly adult people. At the same time, there is no apparent reason that prevents making a good album at 50, 60 or 70 years old. In science, for example, great discoveries are expected from people at this age.
It’s hard for an artist to live among artists, because in this world no one is telling each other the truth. And the truth is very refreshing.
I don’t see anything interesting in being close to people who are famous but lack talent.
Creation is a mystical process. But most musicians do not understand this, especially the young ones. They feel that they are different, but they cannot understand where it comes from. They experience more feelings than others. Almost everything hurts them, absolutely everything, and they see things that no one else can see. It can be very crippling, and some - such as Kurt Cobain, it can even kill.
Unfortunately, most musicians can only listen to their own instrument.
All I do is help the musicians put together what they already have.
My job is to find balance. I have a theory: what seems balanced and harmonious to us - in the world of sound or in the world of images - comes from the vague prehistoric memory of our species, from the memory of our ancestors who saw something like this in nature. Therefore, when something sounds right, it is only because some truth of the universe responds to it. But this can never be predicted - because it is not an exact science. It’s just a feeling that cannot be described, that’s all.
Once official science claimed that the Earth was flat, and everyone believed in it. So you can never be sure of anything to the end.
A very long time ago - at the very beginning - in my decisions I was a real tyrant. And then someone told me: everyone who begins with tyrants ends with sufferers.
Death is the best punishment for wasting life.
Business is a dream come true. I hate those for whom it's just money.
I do not like working in the studio. After everything is decided, work in the studio is like the work of a carpenter: you do a thing whose appearance and purpose have been known to you for a long time.
I hardly hate anyone. Only children and God can hate.
It’s hard to summarize what I learned in my life. After all, the process of cognition ends only at the time of death.
Music can teach you many things, but I learned one thing: you will never get out alive from this world (I’ll Never Get Out of This World Alive - one of the most famous songs by country singer Hank Williams).
Death, irresponsibility and insanity are much more interesting than life, duty and reason. But I prefer the boring side.
During my life I managed to understand something about beards: a beard is what people always want to touch. And it seems that walking with a beard is the same as walking with a dog.
A disease is when it itches. And everything else is a mental disorder.
So write it down: I am ready for the truth, whatever it may be.
It's silly to ask me questions about music.
У записи 6 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александр Druyan
