Иногда, без видимых на то причин, организм объявляет бойкот, что крайне неприятно. В этом ему не мешают: ни большая куча дел, ни отчаянно требующий еды желудок, ни новая интересная книжка, которую в планах было прочитать.
"Ага, щаззз!" - хихикает он и безжалостно сваливает на кровать с ужасной головной болью, уничтожающей изнутри, без права на противодействие. После чего периодически вкрадчиво интересуется: "Ну как? Уже хуже?"
Удостоверившись, что так оно и есть, довольно злорадствует: "Ну-ну, смотри звездочки... К вечеру еще и фейерверки запущу... С оркестром. Тадааам!" Или спрашивает: "Снова будешь терпеть и таблетку не дашь?"
В голове гул и пустота, которую кто-то невидимый сжимает и месит, как кусок теста. Одновременно другое бессознательное растягивает черепную коробку, распирая ее покалываниями изнутри, и от души развлекаясь запуском сигнальных ракетниц.
Очередная волна тошноты заставляет закрыть глаза и со стоном закопаться в подушку в погруженной в полумрак комнате. "Переждать, перетерпеть" - убеждает внутренний голос, изо всех сил сопротивляющийся боли.
"Мазохииистка" - ерничает организм.
"Не отпущуууу" - повисает на шее боль, делая тело неподъемно-тяжелым.
Из открытого окна доносится многоголосие семейного праздника, устроенного во дворе телекоммуникационной компанией, а в квартире назревает конфликт интересов: свежего воздуха, позволяющего дышать свободнее, накрывшись одеялом с головой, и громкого звука, разрезающего боль на мелкие лоскутки, которые лентами расползаются по черепушке. Они связываются узелками и сдавливают ее тугим кольцом, по которому тотчас же, с шумом вагонов метро, начинают носиться, высекая искры, звездочки-электропоезда.
Хочется есть, но принесенная к кровати тарелка с аппетитным ужином, остается нетронутой, заставить себя проглотить что-то через тошноту не получается. Исключением становится остывший сладкий кофе, выпитый залпом, как лекарство. Ловлю себя на мысли, что вообще не помню когда пила его с сахаром последний раз.
"Замри, не шевелись" - с сочувствием подсказывает внутренний голос. Надеясь на облегчение и стараясь не спугнуть действие крепкого напитка, забываешь даже дышать. В висках пульсирует: "Дол-го? Стер-пишь? Сколь-ко? Прой-дет! Дер-жись!"
Стихают музыка и голоса за окном, чувство времени пропадает. В мозг начинает ввинчиваться сверло новой острой боли. Голова будто опухает и окончательно перестаёт соображать.
Книжка, которой планировалось посвятить воскресный вечер, покоится нетронутой на тумбочке.
Раздается звонок, такой важный, в свете последних событий, и так некстати. Морщась и стараясь не стонать в трубку, заканчиваешь разговор побыстрее, откладывая подальше слишком яркий сегодня дисплей телефона.
Недомогание кажется бесконечным, но это иллюзия. Уже известно, что боль прекратится, нужно только успеть заснуть до фейерверка.
Ослабленный организм-предатель выбрасывает белый флаг в знак капитуляции и мозг отключается, искранув напоследок мыслью: "Хорошо, что сегодня выходной..."
Как бы странно не звучало, но я очень люблю утро после таких приступов. Когда, словно пружиной, тебя подбрасывает из постели ощущением готовности перевернуть мир. Неиссякающее чувство победы над болью затмевает воспоминание о вчерашнем глубоком нокауте. С наслаждением завтракаешь, еда кажется очень-очень вкусной, что бы это не было. С удовольствием идешь на работу, готовая свернуть горы, и улыбка целый день не сходит с лица. Во всем видишь знаки, обращаешь внимание на мелочи, замечаешь, как мир вокруг заряжен и душа жаждет малейшего импульса, чтобы устремиться вперед и вверх. Вот оно счастье!
Будьте здоровы!
"Ага, щаззз!" - хихикает он и безжалостно сваливает на кровать с ужасной головной болью, уничтожающей изнутри, без права на противодействие. После чего периодически вкрадчиво интересуется: "Ну как? Уже хуже?"
Удостоверившись, что так оно и есть, довольно злорадствует: "Ну-ну, смотри звездочки... К вечеру еще и фейерверки запущу... С оркестром. Тадааам!" Или спрашивает: "Снова будешь терпеть и таблетку не дашь?"
В голове гул и пустота, которую кто-то невидимый сжимает и месит, как кусок теста. Одновременно другое бессознательное растягивает черепную коробку, распирая ее покалываниями изнутри, и от души развлекаясь запуском сигнальных ракетниц.
Очередная волна тошноты заставляет закрыть глаза и со стоном закопаться в подушку в погруженной в полумрак комнате. "Переждать, перетерпеть" - убеждает внутренний голос, изо всех сил сопротивляющийся боли.
"Мазохииистка" - ерничает организм.
"Не отпущуууу" - повисает на шее боль, делая тело неподъемно-тяжелым.
Из открытого окна доносится многоголосие семейного праздника, устроенного во дворе телекоммуникационной компанией, а в квартире назревает конфликт интересов: свежего воздуха, позволяющего дышать свободнее, накрывшись одеялом с головой, и громкого звука, разрезающего боль на мелкие лоскутки, которые лентами расползаются по черепушке. Они связываются узелками и сдавливают ее тугим кольцом, по которому тотчас же, с шумом вагонов метро, начинают носиться, высекая искры, звездочки-электропоезда.
Хочется есть, но принесенная к кровати тарелка с аппетитным ужином, остается нетронутой, заставить себя проглотить что-то через тошноту не получается. Исключением становится остывший сладкий кофе, выпитый залпом, как лекарство. Ловлю себя на мысли, что вообще не помню когда пила его с сахаром последний раз.
"Замри, не шевелись" - с сочувствием подсказывает внутренний голос. Надеясь на облегчение и стараясь не спугнуть действие крепкого напитка, забываешь даже дышать. В висках пульсирует: "Дол-го? Стер-пишь? Сколь-ко? Прой-дет! Дер-жись!"
Стихают музыка и голоса за окном, чувство времени пропадает. В мозг начинает ввинчиваться сверло новой острой боли. Голова будто опухает и окончательно перестаёт соображать.
Книжка, которой планировалось посвятить воскресный вечер, покоится нетронутой на тумбочке.
Раздается звонок, такой важный, в свете последних событий, и так некстати. Морщась и стараясь не стонать в трубку, заканчиваешь разговор побыстрее, откладывая подальше слишком яркий сегодня дисплей телефона.
Недомогание кажется бесконечным, но это иллюзия. Уже известно, что боль прекратится, нужно только успеть заснуть до фейерверка.
Ослабленный организм-предатель выбрасывает белый флаг в знак капитуляции и мозг отключается, искранув напоследок мыслью: "Хорошо, что сегодня выходной..."
Как бы странно не звучало, но я очень люблю утро после таких приступов. Когда, словно пружиной, тебя подбрасывает из постели ощущением готовности перевернуть мир. Неиссякающее чувство победы над болью затмевает воспоминание о вчерашнем глубоком нокауте. С наслаждением завтракаешь, еда кажется очень-очень вкусной, что бы это не было. С удовольствием идешь на работу, готовая свернуть горы, и улыбка целый день не сходит с лица. Во всем видишь знаки, обращаешь внимание на мелочи, замечаешь, как мир вокруг заряжен и душа жаждет малейшего импульса, чтобы устремиться вперед и вверх. Вот оно счастье!
Будьте здоровы!
Sometimes, for no apparent reason, the body announces a boycott, which is extremely unpleasant. They do not bother him in this: neither a large pile of cases, nor a stomach desperately requiring food, nor a new interesting book that it was planned to read.
"Yeah, schazz!" - He giggles and ruthlessly dumps him on the bed with a terrible headache, destroying from the inside, without the right to oppose. After which she periodically sneakily inquires: "Well, how? Is it worse already?"
Having ascertained that it is so, she is gloating quite well: "Well, look at the stars ... By the evening, I’ll also launch fireworks ... With the orchestra. Tadaaam!" Or he asks: "Again you will endure and you will not give a pill?"
There is a rumble and emptiness in my head, which someone invisible squeezes and kneads like a piece of dough. At the same time, another unconscious stretches the skull, bursting it with tingles from the inside, and having fun from the heart launching flare flares.
Another wave of nausea makes you close your eyes and burrow with a groan into a pillow in a room immersed in twilight. “Wait, endure” - convinces the inner voice, struggling to resist pain.
"Masochiologist" - the body is ruffled.
“Don't let go” - the pain hangs on the neck, making the body extremely heavy.
From the open window comes the polyphony of a family holiday arranged in the courtyard by a telecommunications company, and a conflict of interest is brewing in the apartment: fresh air that allows you to breathe more freely, covered with a blanket with your head, and a loud sound that cuts the pain into small patches that tapes creep over the skull. They are connected by knots and squeezed by a tight ring, along which immediately, with the noise of subway cars, they begin to rush, carving sparks, star-trains.
I want to eat, but the plate brought to the bed with a delicious dinner remains untouched, I can’t force myself to swallow something through nausea. The exception is the cooled sweet coffee, drunk in one gulp, like a medicine. I catch myself thinking that I don’t remember when I drank it with sugar for the last time.
“Freeze, don't move,” an inner voice prompts with sympathy. Hoping for relief and trying not to frighten off the effect of a strong drink, you forget to even breathe. In the temples, pulsates: "Long, go? Erase? How much? Go, go-go! Keep on!"
Music and voices outside the window subside, the feeling of time disappears. A drill of new sharp pain begins to screw into the brain. The head seems to swell and finally ceases to think.
The book, which was planned to devote Sunday evening, rests untouched on the bedside table.
The bell rings, so important in the light of recent events, and so out of place. Wincing and trying not to groan, you end the conversation quickly, putting aside the phone display that is too bright today.
The malaise seems endless, but it is an illusion. It is already known that the pain will stop, you just need to have time to fall asleep before the fireworks.
A weakened traitorous organism throws a white flag in a sign of surrender and the brain shuts off, finally distorting the thought: "It's good that it's a day off ..."
No matter how strange it sounds, but I really love the morning after such attacks. When, like a spring, you are thrown out of bed by a feeling of readiness to turn the world around. The inexhaustible feeling of victory over pain overshadows the memory of yesterday's deep knockout. Enjoy breakfast, the food seems very, very tasty, whatever it is. With pleasure you go to work, ready to turn the mountains, and a smile does not leave your face all day. You see signs in everything, pay attention to little things, notice how the world around is charged and the soul longs for the slightest impulse to rush forward and up. Here it is happiness!
Be healthy!
"Yeah, schazz!" - He giggles and ruthlessly dumps him on the bed with a terrible headache, destroying from the inside, without the right to oppose. After which she periodically sneakily inquires: "Well, how? Is it worse already?"
Having ascertained that it is so, she is gloating quite well: "Well, look at the stars ... By the evening, I’ll also launch fireworks ... With the orchestra. Tadaaam!" Or he asks: "Again you will endure and you will not give a pill?"
There is a rumble and emptiness in my head, which someone invisible squeezes and kneads like a piece of dough. At the same time, another unconscious stretches the skull, bursting it with tingles from the inside, and having fun from the heart launching flare flares.
Another wave of nausea makes you close your eyes and burrow with a groan into a pillow in a room immersed in twilight. “Wait, endure” - convinces the inner voice, struggling to resist pain.
"Masochiologist" - the body is ruffled.
“Don't let go” - the pain hangs on the neck, making the body extremely heavy.
From the open window comes the polyphony of a family holiday arranged in the courtyard by a telecommunications company, and a conflict of interest is brewing in the apartment: fresh air that allows you to breathe more freely, covered with a blanket with your head, and a loud sound that cuts the pain into small patches that tapes creep over the skull. They are connected by knots and squeezed by a tight ring, along which immediately, with the noise of subway cars, they begin to rush, carving sparks, star-trains.
I want to eat, but the plate brought to the bed with a delicious dinner remains untouched, I can’t force myself to swallow something through nausea. The exception is the cooled sweet coffee, drunk in one gulp, like a medicine. I catch myself thinking that I don’t remember when I drank it with sugar for the last time.
“Freeze, don't move,” an inner voice prompts with sympathy. Hoping for relief and trying not to frighten off the effect of a strong drink, you forget to even breathe. In the temples, pulsates: "Long, go? Erase? How much? Go, go-go! Keep on!"
Music and voices outside the window subside, the feeling of time disappears. A drill of new sharp pain begins to screw into the brain. The head seems to swell and finally ceases to think.
The book, which was planned to devote Sunday evening, rests untouched on the bedside table.
The bell rings, so important in the light of recent events, and so out of place. Wincing and trying not to groan, you end the conversation quickly, putting aside the phone display that is too bright today.
The malaise seems endless, but it is an illusion. It is already known that the pain will stop, you just need to have time to fall asleep before the fireworks.
A weakened traitorous organism throws a white flag in a sign of surrender and the brain shuts off, finally distorting the thought: "It's good that it's a day off ..."
No matter how strange it sounds, but I really love the morning after such attacks. When, like a spring, you are thrown out of bed by a feeling of readiness to turn the world around. The inexhaustible feeling of victory over pain overshadows the memory of yesterday's deep knockout. Enjoy breakfast, the food seems very, very tasty, whatever it is. With pleasure you go to work, ready to turn the mountains, and a smile does not leave your face all day. You see signs in everything, pay attention to little things, notice how the world around is charged and the soul longs for the slightest impulse to rush forward and up. Here it is happiness!
Be healthy!
У записи 4 лайков,
0 репостов,
163 просмотров.
0 репостов,
163 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ольга Морозова
![Олег Яковлев [ведущий]](https://sun9-51.userapi.com/s/v1/if1/pQOD8t9fo6cbzSK6Vie03RdjFbPEzgL3Yxgn8nFNmRvXfMXkVFPCs6Fc3E02qJ_66-IsXnUr.jpg?size=200x200&quality=96&crop=64,90,463,463&ava=1 "Олег Яковлев [ведущий]")
