Майса на ночь.
Один человек вычитал из книг, что на удержавшегося от пустословия в течении сорока полных дней снизойдет святой дух. И вот, молчал он ради этого и не говорил пустых слов, но, когда закончились сорок дней, - ни слуху, ни духу. И решил он поехать к цадику, р. Исраэлю из Ружина, чтобы объяснил тот ему причину и смысл его неудачи со святым духом.
А ружинский цадик, как известно, жил по обычаям княжеским и царским. Серебро и золото не ставились ни во что при его дворе; изысканные деликатесы и удовольствия, и всякая царская роскошь водились там в изобилии, посмотреть и послушать - не оторваться. И когда пришел тот человек ко двору цадика и увидел там все это богатство и блеск, удивился очень и сказал себе: "Разве это - путь праведников? И таков ли путь Торы?". И чем дольше оставался он в Ружине и наблюдал обычаи двора, тем сильнее становилось его изумление и беспокойство, и наконец решил он, что этот цадик - не цадик вовсе, и не стоит подходить к нему с вопросом о святом духе.
И в тот день, когда хотел он уехать из Ружина, не встретившись с цадиком, видит он: собирается цадик поехать на прогулку, запрягли ему карету четверкой резвых лошадей, и пошел цадик садиться в карету, но не сел, а подошел к лошади и погладил ее по спине - раз, и другой, и третий. Удивлению того человека не было границ, не смог он удержаться, подошел к цадику и спросил его:
- Да научит нас наш учитель, что это за служение у цадика - ласкать свою лошадь?
Ответил ему цадик:
- Эта лошадь, да будет тебе известно, уже сорок дней не говорила пустых слов.
Один человек вычитал из книг, что на удержавшегося от пустословия в течении сорока полных дней снизойдет святой дух. И вот, молчал он ради этого и не говорил пустых слов, но, когда закончились сорок дней, - ни слуху, ни духу. И решил он поехать к цадику, р. Исраэлю из Ружина, чтобы объяснил тот ему причину и смысл его неудачи со святым духом.
А ружинский цадик, как известно, жил по обычаям княжеским и царским. Серебро и золото не ставились ни во что при его дворе; изысканные деликатесы и удовольствия, и всякая царская роскошь водились там в изобилии, посмотреть и послушать - не оторваться. И когда пришел тот человек ко двору цадика и увидел там все это богатство и блеск, удивился очень и сказал себе: "Разве это - путь праведников? И таков ли путь Торы?". И чем дольше оставался он в Ружине и наблюдал обычаи двора, тем сильнее становилось его изумление и беспокойство, и наконец решил он, что этот цадик - не цадик вовсе, и не стоит подходить к нему с вопросом о святом духе.
И в тот день, когда хотел он уехать из Ружина, не встретившись с цадиком, видит он: собирается цадик поехать на прогулку, запрягли ему карету четверкой резвых лошадей, и пошел цадик садиться в карету, но не сел, а подошел к лошади и погладил ее по спине - раз, и другой, и третий. Удивлению того человека не было границ, не смог он удержаться, подошел к цадику и спросил его:
- Да научит нас наш учитель, что это за служение у цадика - ласкать свою лошадь?
Ответил ему цадик:
- Эта лошадь, да будет тебе известно, уже сорок дней не говорила пустых слов.
Maysa for the night.
One person subtracted from books that the holy spirit would condescend to the one who kept from idle talk for forty full days. And so, he was silent for this and did not say empty words, but when forty days were over, neither to his ears, nor his spirit. And he decided to go to the tzaddik, r. Israel from Ruzhin, so that he would explain to him the reason and meaning of his failure with the holy spirit.
A Ruzhinsky tzaddik, as you know, lived according to the customs of princely and royal. Silver and gold were not placed in anything at his court; exquisite delicacies and pleasures, and all imperial luxury were found there in abundance, to watch and listen - not to come off. And when that man came to the court of the tzadik and saw all this wealth and splendor there, he was very surprised and said to himself: "Is this the way of the righteous? And is this the way of the Torah?" And the longer he stayed in Ruzhin and observed the customs of the courtyard, the stronger his amazement and anxiety became, and he finally decided that this tzaddik was not a tzaddik at all, and he should not approach him with a question about the holy spirit.
And on the day when he wanted to leave Ruzhin, without meeting with the tzadik, he sees: the tzaddik is going to go for a walk, harnessed the carriage to him with four frisky horses, and the tzaddik went to sit in the carriage, but did not sit, but went to the horse and stroked her on the back - one, and another, and a third. The surprise of that man knew no bounds, he could not resist, went up to the tzaddik and asked him:
“Let our teacher teach us what kind of ministry of the tzaddik — caress your horse?”
The tzaddik answered him:
“This horse, let it be known to you, has not said empty words for forty days.”
One person subtracted from books that the holy spirit would condescend to the one who kept from idle talk for forty full days. And so, he was silent for this and did not say empty words, but when forty days were over, neither to his ears, nor his spirit. And he decided to go to the tzaddik, r. Israel from Ruzhin, so that he would explain to him the reason and meaning of his failure with the holy spirit.
A Ruzhinsky tzaddik, as you know, lived according to the customs of princely and royal. Silver and gold were not placed in anything at his court; exquisite delicacies and pleasures, and all imperial luxury were found there in abundance, to watch and listen - not to come off. And when that man came to the court of the tzadik and saw all this wealth and splendor there, he was very surprised and said to himself: "Is this the way of the righteous? And is this the way of the Torah?" And the longer he stayed in Ruzhin and observed the customs of the courtyard, the stronger his amazement and anxiety became, and he finally decided that this tzaddik was not a tzaddik at all, and he should not approach him with a question about the holy spirit.
And on the day when he wanted to leave Ruzhin, without meeting with the tzadik, he sees: the tzaddik is going to go for a walk, harnessed the carriage to him with four frisky horses, and the tzaddik went to sit in the carriage, but did not sit, but went to the horse and stroked her on the back - one, and another, and a third. The surprise of that man knew no bounds, he could not resist, went up to the tzaddik and asked him:
“Let our teacher teach us what kind of ministry of the tzaddik — caress your horse?”
The tzaddik answered him:
“This horse, let it be known to you, has not said empty words for forty days.”
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Хаим Толочинский
