Тания 17 тевета Ликутей амарим ЧАСТЬ ПЕРВАЯ פֶּרֶק...

Тания 17 тевета

Ликутей амарим
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

פֶּרֶק יב.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

רַק שֶׁלָּזֶה מֹועִיל הָרְשִׁימוּ בַּמֹּוחִין, וְיִרְאַת ה' וְאַהֲבָתֹו הַמְסֻתֶּרֶת בֶּחָלָל הַיְמָנִי, לְהִתְגַּבֵּר וְלִשְׁלֹוט עַל הָרַע הַזֶּה הַמִּתְאַוֶּה תַּאֲוָה, שֶׁלֹּא לִהְיֹות לֹו שְׁלִיטָה וּמֶמְשָׁלָה בָּעִיר
И только «решиму» [«впечатление» от молитвы] в мозгу, трепет перед Всевышним и скрытая любовь к Нему в правой полости сердца помогают преодолеть это обуреваемое жаждой зло [животной души] и овладеть им, чтобы оно не получило власть и господство над городом,
לְהֹוצִיא תַּאֲוָתֹו מִכֹּחַ אֶל הַפֹּועַל
чтобы не осуществило оно свою жажду
Не перешло грань от потенциальной тяги к практическому воплощению ее в поступке.
לְהִתְלַבֵּשׁ בְּאֵבְרֵי הַגּוּף. וַאֲפִלּוּ בַּמֹּוחַ לְבַדֹּו, לְהַרְהֵר בְּרַע,
облечься в члены тела или даже в самый мозг и не обратились бы мысли ко злу.
אֵין לֹו שְׁלִיטָה וּמֶמְשָׁלָה לְהַרְהֵר חַס וְשָׁלֹום בִּרְצֹונֹו שֶׁבְּמֹוחֹו,
Но не имеет зло такой силы и власти, сохрани Б-г, над желанием мозга, так, чтобы мозг охотно принял, сохрани Б-г,
Возникновение у «бейнони» дурных мыслей происходит не потому, что он желает думать о них, но потому, что его сердце стремится все еще за наслаждениями этого мира и эти мысли и страсти сами собой проникают в его мозг, помимо его воли.
שֶׁיְּקַבֵּל בְּרָצֹון חַס וְשָׁלֹום הִרְהוּר זֶה הָרַע הָעֹולֶה מֵאֵלָיו מֵהַלֵּב לַמֹּוחַ כַּנִּזְכָּר לְעֵיל,
эту дурную мысль, поднимающуюся, как уже говорилось, к мозгу из сердца.
Об этом говорилось в начале девятой главы. Таким образом, животная душа не обладает властью даже всего лишь над мозгом.
אֶלָּא מִיָּד בַּעֲלִיָּתֹו לְשָׁם,
И как только она [дурная мысль] поднимается к мозгу,
דֹּוחֵהוּ בִּשְׁתֵּי יָדַיִם,
средний отгоняет ее обеими руками
Он отталкивает эту мысль всеми своими силами, и не дает ей совершенно места в своем мозгу.
וּמַסִּיחַ דַּעְתֹּו מִיָּד שֶׁנִּזְכָּר שֶׁהוּא הִרְהוּר רַע, וְאֵינֹו מְקַבְּלֹו בְּרָצֹון אֲפִלּוּ לְהַרְהֵר בֹּו בְּרָצֹון,
и сейчас же от нее отвлекается, лишь только вспомнит, что эта мысль дурная и воля его не принимает этой мысли даже в виде добровольного помышления,
Ему не только не приходит в голову возможность исполнить такое помышление, но даже желание обдумать эту мысль у «бейнони» не может возникнуть.
וְכָל שֶׁכֵּן לְהַעֲלֹותֹו עַל הַדַּעַת לַעֲשֹׂותֹו חַס וְשָׁלֹום, אֹו אֲפִלּוּ לְדַבֵּר בֹּו,
не говоря уже о том, чтобы он подумал исполнить ее, сохрани Б-г, или говорить о ней.
כִּי הַמְהַרְהֵר בְּרָצֹון
Ибо тот, кто сознательно мыслит [о дурном],
נִקְרָא רָשָׁע בְּאֹותָהּ שָׁעָה,
в тот момент называется грешником,
וְהַבֵּינֹונִי אֵינֹו רָשָׁע אֲפִלּוּ שָׁעָה אַחַת לְעֹולָם.
а средний не бывает грешником ни одной минуты никогда.
До сих пор речь шла о заповедях между человеком и Всевышним.
וְכֵן בִּדְבָרִים שֶׁבֵּין אָדָם לַחֲבֵרֹו,
Так же он поступает и по отношению к другим людям:
«Бейнони» по определению не допускает, чтобы дурное качество в его сердце в отношении другого человека получило бы свое выражение в мысли, речи и конечно действии.
מִיָּד שֶׁעֹולֶה לֹו מֵהַלֵּב לַמֹּוחַ אֵיזֹו טִינָא וְשִׂנְאָה חַס וְשָׁלֹום,
как только из сердца его к мозгу поднимается возмущение чем-нибудь или ненависть, не дай Б-г
по отношению к другому человеку.
אֹו אֵיזֹו קִנְאָה אֹו כַּעַס אֹו קְפֵידָא וְדֹומֵיהֶן אֵינֹו מְקַבְּלָן כְּלָל בְּמֹוחֹו וּבִרְצֹונֹו.
зависть по отношению к кому-либо, гнев или порицание или какое-нибудь подобное ощущение, он совсем их не принимает мозгом своим и желанием.
Он не станет желать думать на эту тему.
וְאַדְּרַבָּה, הַמֹּוחַ שַׁלִּיט וּמֹושֵׁל בָּרוּחַ שֶׁבְּלִבֹּו לַעֲשֹׂות הַהֵפֶךְ מַמָּשׁ,
Напротив, мозг направляет свое влияние и власть над духом в сердце его, чтобы заставить его совершить прямо противоположное
Обратное тому, к чему тянет его чувство в сердце.
לְהִתְנַהֵג עִם חֲבֵרֹו בְּמִדַּת חֶסֶד,
и поступить с человеком, на которого обращены эти чувства, исходя из качества Хесед, [доброта].
Доброта и милосердие, происходящие из категории Хесед являются антиподами строгости и гнева, охвативших его сердце, происходящих из категории Гвура.
וְחִבָּה יְתֵרָה מוּדַעַת לֹו
и с большим дружелюбием, известным ему.
Проявлять к ближнему столько любви, вплоть до того, что:
לִסְבֹּול מִמֶּנּוּ עַד קָצֶה הָאַחֲרֹון, וְלֹא לִכְעֹוס חַס וְשָׁלֹום,
все сносить от него терпеливо до последнего предела и не сердясь на него, сохрани Б-г.
וְגַם שֶׁלֹּא לְשַׁלֵּם לֹו כְּפָעֳלֹו חַס וְשָׁלֹום,
а также не отвечая ему тем же, сохрани Б-г,
Не совершать все это в гневе.
אֶלָּא אַדְּרַבָּה לִגְמֹול לְחַיָּבִים טֹובֹות
а напротив, виновным [по отношению к себе] отвечая добром,
כְּמֹו שֶׁכָּתוּב בַּזֹּהַר לִלְמֹוד מִיֹּוסֵף עִם אֶחָיו:
как написано в книге «Зоар», что этому можно учиться на примере того, как поступил Йосеф со своими братьями.
Йосеф испытал множество страданий из-за своих братьев, но, в вместо мести, отплатил им добром. Зоар, часть 1, стр. 201а и далее.
Таким образом, мы видим, что также в отношениях между людьми, человек, относящийся к категории «бейнони» не допускает зло, которое присутствует в его сердце, проявиться в мыслях, речи и — конечно же — в действии.
Подводя итог этой главе, заключаем, что Б-жественная душа у «бейнони» обладает полнотой власти над телом. Она совершенно пресекает все действия, разговоры и мысли, относящиеся к запрещенному Торой и направляет человека только в область святости: исполнения заповедей и постижения мудрости Торы. Тем не менее, зло животной души в своей сущности, а именно — на уровне ее внутренних сил интеллекта и эмоций, занимает все еще достаточно сильную позицию, и они способны пробудить животные страсти в его сердце. И лишь молитва — это время особого благоволения для всякого еврея, чтобы возвысить себя над тщетой материальных благ. В связи с этим стоит упомянуть сказанное Шестым Любавичским Ребе, рабби Йосефом-Ицхаком НЭ (благословенной памяти) в одной из своих бесед: когда еврей изучает Тору — он чувствует перед собой Всевышнего, ощущает себя учеником, стоящим перед своим учителем. Подобно тому, как ученик набирается мудрости от своего учителя, так он учится у Всевышнего мудрости — Его Торе. Когда еврей молится — он чувствует себя стоящим пред Всевышним, подобно сыну, стоящему перед своим отцом.