Тания 6 швата
פֶּרֶק כ
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
וּלְמָשָׁל, כְּמוֹ בְּנֶפֶשׁ הָאָדָם, כְּשֶׁמְּדַבֵּר דִּבּוּר אֶחָד, שֶׁדִּבּוּר זֶה לְבַדּוֹ כְּלָא מַמָּשׁ אֲפִלּוּ לְגַבֵּי כְּלָלוּת נָפְשׁוּ הַמְּדַבֶּרֶת,
Как в душе человека, например, когда он произносит одно слово, сама эта речь — абсолютное ничто даже по отношению к его говорящей душе в целом,
«Говорящая душа», «нефеш а-медаберет» — душа, которая является источником силы и способности говорить.
שֶׁהוּא בְּחִינַת לְבוּשׁ הָאֶמְצָעִי שֶׁלָּהּ,
являющейся средним одеянием души,
Средним из трех одеяний души: мысли, речи и действия.
שֶׁהוּא כֹּחַ הַדִּבּוּר שֶׁלָּהּ,
ее силой речи,
А ведь у одно слово не имеет ровно никакого значения в сравнении с самой способностью к речи.
שֶׁיָּכוֹל לְדַבֵּר דִּבּוּרִים לָאֵין קֵץ וְתַכְלִית;
способной говорить бесконечно и безгранично,
Эта способность наделяет человека возможностью произнесения бесконечного количества слов. Поскольку его речь в реальности не ограничена способностью говорить, исходящей из соответствующей силы души, но лишь поскольку физические органы речи утомляются. А значит одно лишь слово, по отношению к бесконечной силе речи души — совершенное ничто.
וְכָל שֶׁכֵּן לְגַבֵּי בְחִינַת לְבוּשׁ הַפְּנִימִי שֶׁלָּהּ שֶׁהוּא הַמַּחֲשָׁבָה,
а тем более по отношению к внутреннему одеянию души — мысли,
Это более внутреннее и сущностное одеяние, в которое облекается душа, соединяясь с мыслью больше, нежели с речью или поступками.
שֶׁמִּמֶּנָּה נִמְשְׁכוּ הַדִּבּוּרִים וְהִיא חַיּוּתָם;
от которой исходит речь, и она — ее жизненная сила,
Мысль порождает слова и является той силой, которая вызывает речь к жизни, будучи более утонченной субстанцией, нежели речь. Ясно что нельзя даже сравнить одно лишь слово с самой мыслью, порождающей речь.
וְאֵין צָרִיךְ לוֹמַר לְגַבֵּי מַהוּת וְעַצְמוּת הַנֶּפֶשׁ, שֶׁהֵן עֶשֶׂר בְּחִינוֹתֶיהָ הַנִּזְכָּרִים לְעֵיל: חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ',
и нет нужды говорить, [что это так же] по отношению к сути и сущности души, ее десяти категориям, упомянутым выше, — Хабад и другие,
В начале главы 13 говорится об этом. Десять категорий души (ХаБаД и семь эмоциональных «мидот») названы здесь сутью и сущностью души только по отношению к ее одеяниям — мысли, речи и действию, а по отношению к сущности души они сами являются одеяниями, так как через них душа проявляется.
שֶׁמֵּהֶן נִמְשְׁכוּ אוֹתִיּוֹת מַחֲשָׁבָה זוֹ הַמְּלֻבָּשׁוֹת בְּדִבּוּר זֶה כְּשֶׁמְּדַבֵּר,
от которых [от сил интеллекта Хабад и от эмоциональных «мидот»] проистекли буквы этой мысли, облеченной в это слово во время его произнесения.
Поскольку мысли человека связаны либо с познанием разумным либо с эмоциональными чувствами. Все, о чем человек думал, он затем может воспроизвести в словах.
כִּי הַמַּחֲשָׁבָה הִיא גַּם כֵּן בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת כְּמוֹ הַדִּבּוּר, רַק שֶׁהֵן רוּחָנִיּוֹת וְדַקּוֹת יוֹתֵר.
Ибо мысль есть также категория букв, как и речь, но это буквы более духовные и утонченные.
Буквы речи более грубые, нежели буквы, слагающие мысль. Но все же между речью и мыслью есть соответствия — они состоят из букв.
אֲבָל עֶשֶׂר בְּחִינוֹת חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ', הֵן שֹׁרֶשׁ וּמְקוֹר הַמַּחֲשָׁבָה, וְאֵין בָּהֶם בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן קֹדֶם שֶׁמִּתְלַבְּשׁוֹת בִּלְבוּשׁ הַמַּחֲשָׁבָה.
Десять же категорий, Хабад и т. д., — корень и источник мысли, и в них [в силах души: разума и «мидот»] еще нет категории букв до их облечения в одеяние мысли.
Только на следующем этапе, когда человек думает силой своей мысли в отношении абстрактной идеи либо о чем-то, что вызывает у него чувства — тогда лишь формируются буквы.
Поскольку разум и эмоции, будучи силами души, выше букв — то без всяких сомнений одно слово совершенное ничто перед ними.
Ниже Алтер Ребе объясняет, каким именно образом в категориях души: разум и «эмоции» все еще нет оформленных букв.
לְמָשָׁל, כְּשֶׁנּוֹפֶלֶת אֵיזוֹ אַהֲבָה וְחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ שֶׁל אָדָם, קֹדֶם שֶׁעוֹלֶה מֵהַלֵּב אֶל הַמֹּחַ לְחַשֵּׁב וּלְהַרְהֵר בָּהּ אֵין בָּהּ בְחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן, רַק חֵפֶץ פָּשׁוּט וַחֲשִׁיקָה בַּלֵּב אֶל הַדָּבָר הַהוּא הַנֶּחְמָד אֶצְלוֹ.
Когда, например, появляется какая-нибудь любовь и прельщение в сердце человека: до того, как она поднимается из сердца к мозгу, чтобы о том думать и размышлять, в ней еще нет категории букв, а лишь простое желание и жажда в сердце этой приятной для него вещи.
וְכָל שֶׁכֵּן קֹדֶם שֶׁנָּפְלָה הַתַּאֲוָה וְהַחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ לְאוֹתוֹ דָּבָר, רַק הָיְתָה בְּכֹחַ חָכְמָתוֹ וְשִׂכְלוֹ וִידִיעָתוֹ,
А тем более до того, как появилась эта жажда и прельщение той вещью в его сердце, она была лишь потенциально в его мудрости [«Хохма»], и разуме [«Бина»] , и знании [«Даат»].
שֶׁהָיָה נוֹדָע אֶצְלוֹ אוֹתוֹ דָּבָר שֶׁהוּא נֶחְמָד וְנָעִים וְטוֹב וְיָפֶה לְהַשִּׂיגוֹ וְלִדָּבֵק בּוֹ,
ему было известно о той вещи, что она прелестна, и приятна, и хороша, и красива [и что стоит] ее достичь и соединиться с ней,
כְּגוֹן: לִלְמֹד אֵיזוֹ חָכְמָה, אוֹ לֶאֱכֹל אֵיזֶה מַאֲכָל עָרֵב
как, например, изучить какую-нибудь мудрость или съесть какую-нибудь вкусную пищу.
Ясно, что пока влечение к вещи еще не было выражено в проявлении чувств, но лишь на уровне рассудка человек ухватил ту пользу, которая содержится для него в этом предмете, то в этом его понимании еще отсутствуют буквы.
רַק לְאַחַר שֶׁכְּבָר נָפְלָה הַחֶמְדָּה וְהַתַּאֲוָה בְּלִבּוֹ בְּכֹחַ חָכְמָתוֹ וְשִׂכְלוֹ וִידִיעָתוֹ, וְאַחַר כָּךְ חֲזָרָה וְעָלְתָה מֵהַלֵּב לַמֹּחַ לְחַשֵּׁב וּלְהַרְהֵר בָּהּ אֵיךְ לְהוֹצִיא תַּאֲוָתוֹ מִכֹּחַ אֶל הַפֹּעַל לְהַשִּׂיג הַמַּאֲכָל אוֹ לְמִידַת הַחָכְמָה בְּפֹעַל
И лишь после того, как под влиянием его мудрости [«Хохма»], и разума [категория «Бина»], и знания [«Даат»] в сердце его уже появилось прельщение и жажда [после того, как прежде пребывала еще только в силе разума], а затем снова поднялось из сердца к мозгу, чтобы думать и размышлять о ней: как эту жажду осуществить, как достать эту пищу или изучить эту мудрость на самом деле,
הֲרֵי בְּכָאן נוֹלְדָה בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת בְּמֹחוֹ,
вот тогда в его мозгу рождается категория букв,
Только тогда, когда он размышляет как осуществить свое желание, либо тем, что он найдет путь приобрести желанную пищу либо выучить, то что его привлекает.
שֶׁהֵן אוֹתִיּוֹת כִּלְשׁוֹן עַם וָעָם
и это такие же буквы, как в языках разных народов,
הַמְּדַבְּרִים וְהַמְּהַרְהֲרִים בָּהֶם כָּל עִנְיְנֵי הָעוֹלָם:
которые с их помощью говорят и размышляют обо всех делах мира.
Каждый думает и размышляет буквами того языка, на котором он привык разговаривать.
Однако прежде, чем прельщение снова из сердца восходит к мозгу, чтобы обдумывать ее осуществление, но все еще пребывает в качестве эмоции в начале в мозге и затем в сердце — это прельщение еще не выражается буквами. Оно является лишь чувством, и на этом уровне, конечно, нет никакого различия между носителями разных языков.
Исходя из всего этого, становится понятным, насколько одно слово представляет собой совершенное ничто по отношению к категориям разума и эмоций души, которые неким образом считаются сущностью души человека. И уж без всяких сомнений нет просто никакого сравнения между творящим словом, которым вызываются к жизни все творения и миры и между Самим Всевышним, совершенно ничем не ограниченным.
Таким образом все миры и творения, реальность и существование которых обусловлены словом Б-га — они совершенная пустота перед Всевышним и соответственно никак не могут вызвать никакого изменения в Его Единстве.
Перевод М. Гоцеля
ו' שבט
ליקוטי אמרים
פרק כ
ולמשל כמו בנפש האדם כשמדבר דבר אחד שדבור זה לבדו כלא ממש אפי' לגבי כללות נפשו המדברת שהוא בחי' לבוש האמצעי שלה שהוא כח הדבור שלה שיכול לדבר דבורי' לאין קץ ותכלית וכ"ש לגבי בחי' לבוש הפנימי שלה שהוא המחשבה שממנה נמשכו הדבורים והיא חיותם וא"צ לומר לגבי מהות ועצמות הנפש שהן עשר בחינותיה הנ"ל חב"ד כו' שמהן נמשכו אותיות מחשבה זו המלובשות בדבור זה כשמדבר כי המחשבה היא ג"כ בחי' אותיות כמו הדבור רק שהן רוחניות ודקות יותר אבל עשר בחי' חב"ד כו' הן שרש ומקור המחשבה ואין בהם בחי' אותיות עדיין קודם שמתלבשות בלבוש המחשבה. למשל כשנופלת איזו אהבה וחמדה בלבו של אדם קודם שעולה מהלב אל המוח לחשב ולהרהר בה אין בה בחי' אותיות עדיין רק חפץ פשוט וחשיקה בלב אל הדבר ההוא הנחמד אצלו וכ"ש קודם שנפלה התאוה והחמדה בלבו לאותו דבר רק היתה בכח חכמתו ושכלו וידיעתו שהיה נודע אצלו אותו דבר שהוא נחמד ונעים וטוב ויפה להשיגו ולידבק בו כגון ללמוד איזו חכמה או לאכול איזו מאכל ערב רק לאחר שכבר נפלה החמדה והתאוה בלבו בכח חכמתו ושכלו וידיעתו ואח"כ חזרה ועלתה מהלב למוח לחשב ולהרהר בה איך להוציא תאותו מכח אל הפועל להשיג המאכל או למידת החכמה בפועל הרי בכאן נולדה בחי' אותיות במוחו שהן אותיות כלשון עם ועם המדברים והמהרהרים בהם כל ענייני העולם:
פֶּרֶק כ
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
וּלְמָשָׁל, כְּמוֹ בְּנֶפֶשׁ הָאָדָם, כְּשֶׁמְּדַבֵּר דִּבּוּר אֶחָד, שֶׁדִּבּוּר זֶה לְבַדּוֹ כְּלָא מַמָּשׁ אֲפִלּוּ לְגַבֵּי כְּלָלוּת נָפְשׁוּ הַמְּדַבֶּרֶת,
Как в душе человека, например, когда он произносит одно слово, сама эта речь — абсолютное ничто даже по отношению к его говорящей душе в целом,
«Говорящая душа», «нефеш а-медаберет» — душа, которая является источником силы и способности говорить.
שֶׁהוּא בְּחִינַת לְבוּשׁ הָאֶמְצָעִי שֶׁלָּהּ,
являющейся средним одеянием души,
Средним из трех одеяний души: мысли, речи и действия.
שֶׁהוּא כֹּחַ הַדִּבּוּר שֶׁלָּהּ,
ее силой речи,
А ведь у одно слово не имеет ровно никакого значения в сравнении с самой способностью к речи.
שֶׁיָּכוֹל לְדַבֵּר דִּבּוּרִים לָאֵין קֵץ וְתַכְלִית;
способной говорить бесконечно и безгранично,
Эта способность наделяет человека возможностью произнесения бесконечного количества слов. Поскольку его речь в реальности не ограничена способностью говорить, исходящей из соответствующей силы души, но лишь поскольку физические органы речи утомляются. А значит одно лишь слово, по отношению к бесконечной силе речи души — совершенное ничто.
וְכָל שֶׁכֵּן לְגַבֵּי בְחִינַת לְבוּשׁ הַפְּנִימִי שֶׁלָּהּ שֶׁהוּא הַמַּחֲשָׁבָה,
а тем более по отношению к внутреннему одеянию души — мысли,
Это более внутреннее и сущностное одеяние, в которое облекается душа, соединяясь с мыслью больше, нежели с речью или поступками.
שֶׁמִּמֶּנָּה נִמְשְׁכוּ הַדִּבּוּרִים וְהִיא חַיּוּתָם;
от которой исходит речь, и она — ее жизненная сила,
Мысль порождает слова и является той силой, которая вызывает речь к жизни, будучи более утонченной субстанцией, нежели речь. Ясно что нельзя даже сравнить одно лишь слово с самой мыслью, порождающей речь.
וְאֵין צָרִיךְ לוֹמַר לְגַבֵּי מַהוּת וְעַצְמוּת הַנֶּפֶשׁ, שֶׁהֵן עֶשֶׂר בְּחִינוֹתֶיהָ הַנִּזְכָּרִים לְעֵיל: חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ',
и нет нужды говорить, [что это так же] по отношению к сути и сущности души, ее десяти категориям, упомянутым выше, — Хабад и другие,
В начале главы 13 говорится об этом. Десять категорий души (ХаБаД и семь эмоциональных «мидот») названы здесь сутью и сущностью души только по отношению к ее одеяниям — мысли, речи и действию, а по отношению к сущности души они сами являются одеяниями, так как через них душа проявляется.
שֶׁמֵּהֶן נִמְשְׁכוּ אוֹתִיּוֹת מַחֲשָׁבָה זוֹ הַמְּלֻבָּשׁוֹת בְּדִבּוּר זֶה כְּשֶׁמְּדַבֵּר,
от которых [от сил интеллекта Хабад и от эмоциональных «мидот»] проистекли буквы этой мысли, облеченной в это слово во время его произнесения.
Поскольку мысли человека связаны либо с познанием разумным либо с эмоциональными чувствами. Все, о чем человек думал, он затем может воспроизвести в словах.
כִּי הַמַּחֲשָׁבָה הִיא גַּם כֵּן בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת כְּמוֹ הַדִּבּוּר, רַק שֶׁהֵן רוּחָנִיּוֹת וְדַקּוֹת יוֹתֵר.
Ибо мысль есть также категория букв, как и речь, но это буквы более духовные и утонченные.
Буквы речи более грубые, нежели буквы, слагающие мысль. Но все же между речью и мыслью есть соответствия — они состоят из букв.
אֲבָל עֶשֶׂר בְּחִינוֹת חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ', הֵן שֹׁרֶשׁ וּמְקוֹר הַמַּחֲשָׁבָה, וְאֵין בָּהֶם בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן קֹדֶם שֶׁמִּתְלַבְּשׁוֹת בִּלְבוּשׁ הַמַּחֲשָׁבָה.
Десять же категорий, Хабад и т. д., — корень и источник мысли, и в них [в силах души: разума и «мидот»] еще нет категории букв до их облечения в одеяние мысли.
Только на следующем этапе, когда человек думает силой своей мысли в отношении абстрактной идеи либо о чем-то, что вызывает у него чувства — тогда лишь формируются буквы.
Поскольку разум и эмоции, будучи силами души, выше букв — то без всяких сомнений одно слово совершенное ничто перед ними.
Ниже Алтер Ребе объясняет, каким именно образом в категориях души: разум и «эмоции» все еще нет оформленных букв.
לְמָשָׁל, כְּשֶׁנּוֹפֶלֶת אֵיזוֹ אַהֲבָה וְחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ שֶׁל אָדָם, קֹדֶם שֶׁעוֹלֶה מֵהַלֵּב אֶל הַמֹּחַ לְחַשֵּׁב וּלְהַרְהֵר בָּהּ אֵין בָּהּ בְחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן, רַק חֵפֶץ פָּשׁוּט וַחֲשִׁיקָה בַּלֵּב אֶל הַדָּבָר הַהוּא הַנֶּחְמָד אֶצְלוֹ.
Когда, например, появляется какая-нибудь любовь и прельщение в сердце человека: до того, как она поднимается из сердца к мозгу, чтобы о том думать и размышлять, в ней еще нет категории букв, а лишь простое желание и жажда в сердце этой приятной для него вещи.
וְכָל שֶׁכֵּן קֹדֶם שֶׁנָּפְלָה הַתַּאֲוָה וְהַחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ לְאוֹתוֹ דָּבָר, רַק הָיְתָה בְּכֹחַ חָכְמָתוֹ וְשִׂכְלוֹ וִידִיעָתוֹ,
А тем более до того, как появилась эта жажда и прельщение той вещью в его сердце, она была лишь потенциально в его мудрости [«Хохма»], и разуме [«Бина»] , и знании [«Даат»].
שֶׁהָיָה נוֹדָע אֶצְלוֹ אוֹתוֹ דָּבָר שֶׁהוּא נֶחְמָד וְנָעִים וְטוֹב וְיָפֶה לְהַשִּׂיגוֹ וְלִדָּבֵק בּוֹ,
ему было известно о той вещи, что она прелестна, и приятна, и хороша, и красива [и что стоит] ее достичь и соединиться с ней,
כְּגוֹן: לִלְמֹד אֵיזוֹ חָכְמָה, אוֹ לֶאֱכֹל אֵיזֶה מַאֲכָל עָרֵב
как, например, изучить какую-нибудь мудрость или съесть какую-нибудь вкусную пищу.
Ясно, что пока влечение к вещи еще не было выражено в проявлении чувств, но лишь на уровне рассудка человек ухватил ту пользу, которая содержится для него в этом предмете, то в этом его понимании еще отсутствуют буквы.
רַק לְאַחַר שֶׁכְּבָר נָפְלָה הַחֶמְדָּה וְהַתַּאֲוָה בְּלִבּוֹ בְּכֹחַ חָכְמָתוֹ וְשִׂכְלוֹ וִידִיעָתוֹ, וְאַחַר כָּךְ חֲזָרָה וְעָלְתָה מֵהַלֵּב לַמֹּחַ לְחַשֵּׁב וּלְהַרְהֵר בָּהּ אֵיךְ לְהוֹצִיא תַּאֲוָתוֹ מִכֹּחַ אֶל הַפֹּעַל לְהַשִּׂיג הַמַּאֲכָל אוֹ לְמִידַת הַחָכְמָה בְּפֹעַל
И лишь после того, как под влиянием его мудрости [«Хохма»], и разума [категория «Бина»], и знания [«Даат»] в сердце его уже появилось прельщение и жажда [после того, как прежде пребывала еще только в силе разума], а затем снова поднялось из сердца к мозгу, чтобы думать и размышлять о ней: как эту жажду осуществить, как достать эту пищу или изучить эту мудрость на самом деле,
הֲרֵי בְּכָאן נוֹלְדָה בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת בְּמֹחוֹ,
вот тогда в его мозгу рождается категория букв,
Только тогда, когда он размышляет как осуществить свое желание, либо тем, что он найдет путь приобрести желанную пищу либо выучить, то что его привлекает.
שֶׁהֵן אוֹתִיּוֹת כִּלְשׁוֹן עַם וָעָם
и это такие же буквы, как в языках разных народов,
הַמְּדַבְּרִים וְהַמְּהַרְהֲרִים בָּהֶם כָּל עִנְיְנֵי הָעוֹלָם:
которые с их помощью говорят и размышляют обо всех делах мира.
Каждый думает и размышляет буквами того языка, на котором он привык разговаривать.
Однако прежде, чем прельщение снова из сердца восходит к мозгу, чтобы обдумывать ее осуществление, но все еще пребывает в качестве эмоции в начале в мозге и затем в сердце — это прельщение еще не выражается буквами. Оно является лишь чувством, и на этом уровне, конечно, нет никакого различия между носителями разных языков.
Исходя из всего этого, становится понятным, насколько одно слово представляет собой совершенное ничто по отношению к категориям разума и эмоций души, которые неким образом считаются сущностью души человека. И уж без всяких сомнений нет просто никакого сравнения между творящим словом, которым вызываются к жизни все творения и миры и между Самим Всевышним, совершенно ничем не ограниченным.
Таким образом все миры и творения, реальность и существование которых обусловлены словом Б-га — они совершенная пустота перед Всевышним и соответственно никак не могут вызвать никакого изменения в Его Единстве.
Перевод М. Гоцеля
ו' שבט
ליקוטי אמרים
פרק כ
ולמשל כמו בנפש האדם כשמדבר דבר אחד שדבור זה לבדו כלא ממש אפי' לגבי כללות נפשו המדברת שהוא בחי' לבוש האמצעי שלה שהוא כח הדבור שלה שיכול לדבר דבורי' לאין קץ ותכלית וכ"ש לגבי בחי' לבוש הפנימי שלה שהוא המחשבה שממנה נמשכו הדבורים והיא חיותם וא"צ לומר לגבי מהות ועצמות הנפש שהן עשר בחינותיה הנ"ל חב"ד כו' שמהן נמשכו אותיות מחשבה זו המלובשות בדבור זה כשמדבר כי המחשבה היא ג"כ בחי' אותיות כמו הדבור רק שהן רוחניות ודקות יותר אבל עשר בחי' חב"ד כו' הן שרש ומקור המחשבה ואין בהם בחי' אותיות עדיין קודם שמתלבשות בלבוש המחשבה. למשל כשנופלת איזו אהבה וחמדה בלבו של אדם קודם שעולה מהלב אל המוח לחשב ולהרהר בה אין בה בחי' אותיות עדיין רק חפץ פשוט וחשיקה בלב אל הדבר ההוא הנחמד אצלו וכ"ש קודם שנפלה התאוה והחמדה בלבו לאותו דבר רק היתה בכח חכמתו ושכלו וידיעתו שהיה נודע אצלו אותו דבר שהוא נחמד ונעים וטוב ויפה להשיגו ולידבק בו כגון ללמוד איזו חכמה או לאכול איזו מאכל ערב רק לאחר שכבר נפלה החמדה והתאוה בלבו בכח חכמתו ושכלו וידיעתו ואח"כ חזרה ועלתה מהלב למוח לחשב ולהרהר בה איך להוציא תאותו מכח אל הפועל להשיג המאכל או למידת החכמה בפועל הרי בכאן נולדה בחי' אותיות במוחו שהן אותיות כלשון עם ועם המדברים והמהרהרים בהם כל ענייני העולם:
Tania 6 Shvat
פֶּרֶק כ
CHAPTER TWENTY
וּלְמָשָׁל, כְּמוֹ בְּנֶפֶשׁ הָאָדָם, כְּשֶׁמְּדַבֵּר דִּבּוּר אֶחָד, שֶׁדִּבּוּר זֶה לְבַדּוֹ כְּלָא מַמָּשׁ אֲפִלּוּ לְגַבֵּי כְּלָלוּת נָפְשׁוּ הַמְּדַבֶּרֶת,
As in a person’s soul, for example, when he utters one word, this speech itself is absolutely nothing even in relation to his speaking soul as a whole,
“Talking soul”, “nefesh a-medaberet” - the soul, which is a source of strength and ability to speak.
שֶׁהוּא בְּחִינַת לְבוּשׁ הָאֶמְצָעִי שֶׁלָּהּ,
which is the middle garment of the soul,
The middle of the three robes of the soul: thought, speech and action.
שֶׁהוּא כֹּחַ הַדִּבּוּר שֶׁלָּהּ,
by her power of speech
But one word has absolutely no meaning in comparison with the ability to speak.
שֶׁיָּכוֹל לְדַבֵּר דִּבּוּרִים לָאֵין קֵץ וְתַכְלִית;
able to speak endlessly and limitlessly,
This ability gives a person the ability to pronounce an infinite number of words. Since his speech in reality is not limited by the ability to speak, proceeding from the corresponding strength of the soul, but only because the physical organs of speech are tired. And that means only one word, in relation to the infinite power of the speech of the soul - perfect nothing.
וְכָל שֶׁכֵּן לְגַבֵּי בְחִינַת לְבוּשׁ הַפְּנִימִי שֶׁלָּהּ שֶׁהוּא הַמַּחֲשָׁבָה,
and even more so in relation to the inner garment of the soul - thoughts,
This is a more internal and essential garment, in which the soul is clothed, connecting with thought more than with speech or actions.
שֶׁמִּמֶּנָּה נִמְשְׁכוּ הַדִּבּוּרִים וְהִיא חַיּוּתָם;
from which speech comes, and she is her life force,
Thought generates words and is the force that brings speech to life, being a more refined substance than speech. It is clear that one cannot even compare just a word with the very thought that generates speech.
וְאֵין צָרִיךְ לוֹמַר לְגַבֵּי מַהוּת וְעַצְמוּת הַנֶּפֶשׁ, שֶׁהֵן עֶשֶׂר בְּחִינוֹתֶיהָ הַנִּזְכָּרִים לְעֵיל: חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ ',
and there is no need to say [that it is the same] with respect to the essence and essence of the soul, its ten categories mentioned above - Chabad and others,
Chapter 13 begins with this. Ten categories of the soul (HaBaD and seven emotional “middots”) are called here the essence and essence of the soul only in relation to its robes - thoughts, speech and action, and in relation to the essence of the soul they themselves are robes, as the soul manifests through them.
שֶׁמֵּהֶן נִמְשְׁכוּ אוֹתִיּוֹת מַחֲשָׁבָה זוֹ הַמְּלֻבָּשׁוֹת בְּדִבּוּר זֶה כְּשֶׁמְּדַבֵּר,
from which [from the forces of the intellect of Chabad and from the emotional "middots"] came the letters of this thought, clothed in this word during its utterance.
Since human thoughts are connected either with rational knowledge or with emotional feelings. All that a person thought about, he can then reproduce in words.
כִּי הַמַּחֲשָׁבָה הִיא גַּם כֵּן בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת כְּמוֹ הַדִּבּוּר, רַק שֶׁהֵן רוּחָנִיּוֹת וְדַקּוֹת יוֹתֵר.
For thought is also a category of letters, like speech, but these are letters more spiritual and refined.
The letters of speech are rougher than the letters that make up a thought. Nevertheless, there are correspondences between speech and thought - they consist of letters.
אֲבָל עֶשֶׂר בְּחִינוֹת חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ ', הֵן שֹׁרֶשׁ וּמְקוֹר הַמַּחֲשָׁבָה, וְאֵין בָּהֶם בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן קֹדֶם שֶׁמִּתַלַבְּשׁוַּחֲשָׁבָ
Ten categories, Chabad, etc., are the root and source of thought, and in them [in the powers of the soul: reason and “middot”] there is no category of letters until they are invested in the garment of thought.
Only at the next stage, when a person thinks by the power of his thoughts in relation to an abstract idea or about something that makes him feel, then only letters are formed.
Since the mind and emotions, being the forces of the soul, are higher than letters, then without a doubt one word is absolutely nothing in front of them.
Below, Alter Rebbe explains exactly how in the categories of the soul: the mind and “emotions” still do not have decorated letters.
לְמָשָׁל, כְּשֶׁנּוֹפֶלֶת אֵיזוֹ אַהֲבָה וְחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ שֶׁל אָדָם, קֹדֶם שֶׁעוֹלֶה מֵהַלֵּב אֶל הַמֹּחַ לְחַשֵּׁב וּלְהַרְהֵר בָּהּ אֵין בָּהּ בְחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן, רַק חֵפֶץ פָּשׁוּט וַחֲשִׁיקָה בַּלֵּב אֶל הַדָּבָר הַהוּא הַנֶּחְמָד אֶצְלוֹ.
When, for example, some kind of love and seduction appears in a person’s heart: before it rises from the heart to the brain to think about and think about it, there is no category of letters in it yet, but only a simple desire and thirst in the heart of this pleasant things for him.
וְכָל שֶׁכֵּן קֹדֶם שֶׁנָּפְלָה הַתַּאֲוָה וְהַחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ לְאוֹתוֹ דָּבָר, רַק הָיְתָה בְּכֹחַ חָכְמָתוֹ וְשִׂכְלוֹ וִידִיעָתוֹ,
And even more so, before this thirst and seduction by that thing appeared in his heart, it was only potentially in his wisdom [“Hochma”], and reason [“Bina”], and knowledge [“Daat”].
שֶׁהָיָה נוֹדָע אֶצְלוֹ אוֹתוֹ דָּבָר שֶׁהוּא נֶחְמָד וְנָעִים וְטוֹב וְיָפֶה לְהַשִּׂיגוֹ וְלִדָּבֵק בּוֹ,
he knew about the thing that it is charming, and pleasant, and good, and beautiful [and that it’s worth] to reach it and connect with it,
כְּגוֹן: לִלְמֹד אֵיזוֹ חָכְמָה, אוֹ לֶאֱכֹל אֵיזֶה מַאֲכָל עָרֵב
like learning some wisdom or eating some in
פֶּרֶק כ
CHAPTER TWENTY
וּלְמָשָׁל, כְּמוֹ בְּנֶפֶשׁ הָאָדָם, כְּשֶׁמְּדַבֵּר דִּבּוּר אֶחָד, שֶׁדִּבּוּר זֶה לְבַדּוֹ כְּלָא מַמָּשׁ אֲפִלּוּ לְגַבֵּי כְּלָלוּת נָפְשׁוּ הַמְּדַבֶּרֶת,
As in a person’s soul, for example, when he utters one word, this speech itself is absolutely nothing even in relation to his speaking soul as a whole,
“Talking soul”, “nefesh a-medaberet” - the soul, which is a source of strength and ability to speak.
שֶׁהוּא בְּחִינַת לְבוּשׁ הָאֶמְצָעִי שֶׁלָּהּ,
which is the middle garment of the soul,
The middle of the three robes of the soul: thought, speech and action.
שֶׁהוּא כֹּחַ הַדִּבּוּר שֶׁלָּהּ,
by her power of speech
But one word has absolutely no meaning in comparison with the ability to speak.
שֶׁיָּכוֹל לְדַבֵּר דִּבּוּרִים לָאֵין קֵץ וְתַכְלִית;
able to speak endlessly and limitlessly,
This ability gives a person the ability to pronounce an infinite number of words. Since his speech in reality is not limited by the ability to speak, proceeding from the corresponding strength of the soul, but only because the physical organs of speech are tired. And that means only one word, in relation to the infinite power of the speech of the soul - perfect nothing.
וְכָל שֶׁכֵּן לְגַבֵּי בְחִינַת לְבוּשׁ הַפְּנִימִי שֶׁלָּהּ שֶׁהוּא הַמַּחֲשָׁבָה,
and even more so in relation to the inner garment of the soul - thoughts,
This is a more internal and essential garment, in which the soul is clothed, connecting with thought more than with speech or actions.
שֶׁמִּמֶּנָּה נִמְשְׁכוּ הַדִּבּוּרִים וְהִיא חַיּוּתָם;
from which speech comes, and she is her life force,
Thought generates words and is the force that brings speech to life, being a more refined substance than speech. It is clear that one cannot even compare just a word with the very thought that generates speech.
וְאֵין צָרִיךְ לוֹמַר לְגַבֵּי מַהוּת וְעַצְמוּת הַנֶּפֶשׁ, שֶׁהֵן עֶשֶׂר בְּחִינוֹתֶיהָ הַנִּזְכָּרִים לְעֵיל: חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ ',
and there is no need to say [that it is the same] with respect to the essence and essence of the soul, its ten categories mentioned above - Chabad and others,
Chapter 13 begins with this. Ten categories of the soul (HaBaD and seven emotional “middots”) are called here the essence and essence of the soul only in relation to its robes - thoughts, speech and action, and in relation to the essence of the soul they themselves are robes, as the soul manifests through them.
שֶׁמֵּהֶן נִמְשְׁכוּ אוֹתִיּוֹת מַחֲשָׁבָה זוֹ הַמְּלֻבָּשׁוֹת בְּדִבּוּר זֶה כְּשֶׁמְּדַבֵּר,
from which [from the forces of the intellect of Chabad and from the emotional "middots"] came the letters of this thought, clothed in this word during its utterance.
Since human thoughts are connected either with rational knowledge or with emotional feelings. All that a person thought about, he can then reproduce in words.
כִּי הַמַּחֲשָׁבָה הִיא גַּם כֵּן בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת כְּמוֹ הַדִּבּוּר, רַק שֶׁהֵן רוּחָנִיּוֹת וְדַקּוֹת יוֹתֵר.
For thought is also a category of letters, like speech, but these are letters more spiritual and refined.
The letters of speech are rougher than the letters that make up a thought. Nevertheless, there are correspondences between speech and thought - they consist of letters.
אֲבָל עֶשֶׂר בְּחִינוֹת חָכְמָה בִּינָה דַּעַת כוּ ', הֵן שֹׁרֶשׁ וּמְקוֹר הַמַּחֲשָׁבָה, וְאֵין בָּהֶם בְּחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן קֹדֶם שֶׁמִּתַלַבְּשׁוַּחֲשָׁבָ
Ten categories, Chabad, etc., are the root and source of thought, and in them [in the powers of the soul: reason and “middot”] there is no category of letters until they are invested in the garment of thought.
Only at the next stage, when a person thinks by the power of his thoughts in relation to an abstract idea or about something that makes him feel, then only letters are formed.
Since the mind and emotions, being the forces of the soul, are higher than letters, then without a doubt one word is absolutely nothing in front of them.
Below, Alter Rebbe explains exactly how in the categories of the soul: the mind and “emotions” still do not have decorated letters.
לְמָשָׁל, כְּשֶׁנּוֹפֶלֶת אֵיזוֹ אַהֲבָה וְחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ שֶׁל אָדָם, קֹדֶם שֶׁעוֹלֶה מֵהַלֵּב אֶל הַמֹּחַ לְחַשֵּׁב וּלְהַרְהֵר בָּהּ אֵין בָּהּ בְחִינַת אוֹתִיּוֹת עֲדַיִן, רַק חֵפֶץ פָּשׁוּט וַחֲשִׁיקָה בַּלֵּב אֶל הַדָּבָר הַהוּא הַנֶּחְמָד אֶצְלוֹ.
When, for example, some kind of love and seduction appears in a person’s heart: before it rises from the heart to the brain to think about and think about it, there is no category of letters in it yet, but only a simple desire and thirst in the heart of this pleasant things for him.
וְכָל שֶׁכֵּן קֹדֶם שֶׁנָּפְלָה הַתַּאֲוָה וְהַחֶמְדָּה בְּלִבּוֹ לְאוֹתוֹ דָּבָר, רַק הָיְתָה בְּכֹחַ חָכְמָתוֹ וְשִׂכְלוֹ וִידִיעָתוֹ,
And even more so, before this thirst and seduction by that thing appeared in his heart, it was only potentially in his wisdom [“Hochma”], and reason [“Bina”], and knowledge [“Daat”].
שֶׁהָיָה נוֹדָע אֶצְלוֹ אוֹתוֹ דָּבָר שֶׁהוּא נֶחְמָד וְנָעִים וְטוֹב וְיָפֶה לְהַשִּׂיגוֹ וְלִדָּבֵק בּוֹ,
he knew about the thing that it is charming, and pleasant, and good, and beautiful [and that it’s worth] to reach it and connect with it,
כְּגוֹן: לִלְמֹד אֵיזוֹ חָכְמָה, אוֹ לֶאֱכֹל אֵיזֶה מַאֲכָל עָרֵב
like learning some wisdom or eating some in
У записи 1 лайков,
0 репостов,
147 просмотров.
0 репостов,
147 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Хаим Толочинский
