Байка про Пизду
Будучи в Париже, пошли мы с матушкой в Музей Современного искусства Орсе - ну при ее любви к авангарду, не посетить его было бы святотатством.
И вот, гуляем мы по нему, и матушка моя говорит: "Ох, был у меня в детстве среди альбомов репродукций один любимый - с французскими живописцами. Помню, там был такой потрясающий автопортрет очень красивого художника - Гюстава Курбе. Девочкой я в него практически влюблена была, вот бы увидеть этот автопортрет сейчас... он где-то здесь висит".
"Нивапрос, матушка", отвечаю я, и мы с ней отправляемся в долгое путешествие по запутанным и заставленным картинками залам Орсе на поиски зала Курбе.
Ходим, ходим, и вдруг перед нами начинают закрываться маршруты. Вот, только что можно было по этой лестнице спуститься, как уже стоит вежливый как уж сотрудник и просит обойти. Обходишь - а там уже перегородили ленточкой. Оббегаешь по кругу - а туда уже низзя. И главное, мы в этот момент отчетливо понимаем, что Курбе этот висит именно там, куда уже низзя.
Спускаемся мы вниз, и я уже вижу прямо указатель "Курбе - туда", но нас от него ограждает цепь сотрудников, которые вежливо улыбаясь, наступают и предлагают нам зайти завтра. Музей так радикально закрывается. А нам завтра уже уезжать.
И тут Остапа понесло.
Вцепившись в первого попавшегося музейного служку я завожу на смеси французского с нижегородским волынку о том, что "как же так, я специально приехала в эту вашу францию, чтобы посмотреть картины великого Курбе, что без него мне вообще не жизнь, что я учусь в художественном вузе и без Курбе страдаю, что завтра улетаю, что только ради одной картины отстояла очередину, что не могла найти его, потому что указателей нихт и ваще ща зареву".
Музейные были неумолимы, но волшебные для европейцев слова "Я напишу в своем блоге, о том, какой отстой этот ваш Орсе, и никто к вам сюда не приедет" отчего то вызвали мне старшего менеджера, которая выслушала мой истеричный монолог, и вежливо поинтересовалась: А какую собственно картину желаете поглядеть?
В моей усталой голове воскресло что-то из прослушанного в вузе курса Истории мировой культуры и я вспомнила, что программное произведение Курбе - это "Происхождение мира". "Оф корс, Ориджин ду монд", ляпнула я и не удивилась странно-уважительным взглядам.
А зря!
После долгих пересвистываний на мунспике, французы решили меня таки пустить. "Виз маман!" - возопила я. "Ноу маман!" - "Ноу, ес маман!", - грозно добавила я, и французы окончательно сдались. Маман, которая стыдясь моего моноспектакля уже убежала куда-то к импрессионистам, явилась на мой зов, и мы потопали за очаровательным афропарижанином по залам.
Афропарижанин всю дорогу странно на меня поглядывал. "А, говорит, вы что, реально приехали на "Л'ориджин дю мон" смотреть?" - "Да, говорю, именно на нее, родимую" - "А вам норм, что с маман?" - "Канешна, говорю, норм ваще, чо тут. Культур-мультур, ферштейн?". Закрадывающиеся в мою голову сомнения не поспевали за нашим бегом по залам. Краем глаза я успела увидеть несколько других прославленных полотен, но роль фанатки Курбе не позволяла отвлекаться.
"Далеко ли еще?", спрашиваю, а гарсон мне отвечает "Да вот же", заворачивает за угол, и тут!!! (ну вы уже видели картинку в аттаче)
Тут я увидела пизду!
Пиздец, подумала я, заливаясь краской. Статья из учебника по истории искусства воскресла в моей памяти. Курбе нарисовал эту картину для какого-то шалунишки-посла Турции, собиравшего коллекцию эротической живописи. Живописца и собирателя заклеймили , а картину лет 100 не показывали, пока Орсе не решился ее вывесить. А тут Камочка такая, фанатка, прибегает поглядеть, подняв шуму как из-за Моны Лизы.
Маман подавляя смех уткнулась в искомый автопортет.
Автопортет я, кстати, потом поглядела - очень даже ничего, но тогда отвлекаться я не могла. Больше всего мне хотелось развернуться и убежать, но роль требовалось играть до конца, к тому же, следовало дать маме время на разглядывание остальной экспозиции. И я начала с видом эстета (палили только красные уши) разглядывать эээ... все что находилось промеж ног у неизвестной мне натурщицы. Афропарижанин с интересом разглядывал мое лицо, мама автопортрет, а я старалась вырастить третье веко, как у птиц, чтобы закрыть глаза, не закрывая, и больше ничего не видеть ваще.
Как мы уходили из музея не помню, но в Орсе я больше не ходок)
Будучи в Париже, пошли мы с матушкой в Музей Современного искусства Орсе - ну при ее любви к авангарду, не посетить его было бы святотатством.
И вот, гуляем мы по нему, и матушка моя говорит: "Ох, был у меня в детстве среди альбомов репродукций один любимый - с французскими живописцами. Помню, там был такой потрясающий автопортрет очень красивого художника - Гюстава Курбе. Девочкой я в него практически влюблена была, вот бы увидеть этот автопортрет сейчас... он где-то здесь висит".
"Нивапрос, матушка", отвечаю я, и мы с ней отправляемся в долгое путешествие по запутанным и заставленным картинками залам Орсе на поиски зала Курбе.
Ходим, ходим, и вдруг перед нами начинают закрываться маршруты. Вот, только что можно было по этой лестнице спуститься, как уже стоит вежливый как уж сотрудник и просит обойти. Обходишь - а там уже перегородили ленточкой. Оббегаешь по кругу - а туда уже низзя. И главное, мы в этот момент отчетливо понимаем, что Курбе этот висит именно там, куда уже низзя.
Спускаемся мы вниз, и я уже вижу прямо указатель "Курбе - туда", но нас от него ограждает цепь сотрудников, которые вежливо улыбаясь, наступают и предлагают нам зайти завтра. Музей так радикально закрывается. А нам завтра уже уезжать.
И тут Остапа понесло.
Вцепившись в первого попавшегося музейного служку я завожу на смеси французского с нижегородским волынку о том, что "как же так, я специально приехала в эту вашу францию, чтобы посмотреть картины великого Курбе, что без него мне вообще не жизнь, что я учусь в художественном вузе и без Курбе страдаю, что завтра улетаю, что только ради одной картины отстояла очередину, что не могла найти его, потому что указателей нихт и ваще ща зареву".
Музейные были неумолимы, но волшебные для европейцев слова "Я напишу в своем блоге, о том, какой отстой этот ваш Орсе, и никто к вам сюда не приедет" отчего то вызвали мне старшего менеджера, которая выслушала мой истеричный монолог, и вежливо поинтересовалась: А какую собственно картину желаете поглядеть?
В моей усталой голове воскресло что-то из прослушанного в вузе курса Истории мировой культуры и я вспомнила, что программное произведение Курбе - это "Происхождение мира". "Оф корс, Ориджин ду монд", ляпнула я и не удивилась странно-уважительным взглядам.
А зря!
После долгих пересвистываний на мунспике, французы решили меня таки пустить. "Виз маман!" - возопила я. "Ноу маман!" - "Ноу, ес маман!", - грозно добавила я, и французы окончательно сдались. Маман, которая стыдясь моего моноспектакля уже убежала куда-то к импрессионистам, явилась на мой зов, и мы потопали за очаровательным афропарижанином по залам.
Афропарижанин всю дорогу странно на меня поглядывал. "А, говорит, вы что, реально приехали на "Л'ориджин дю мон" смотреть?" - "Да, говорю, именно на нее, родимую" - "А вам норм, что с маман?" - "Канешна, говорю, норм ваще, чо тут. Культур-мультур, ферштейн?". Закрадывающиеся в мою голову сомнения не поспевали за нашим бегом по залам. Краем глаза я успела увидеть несколько других прославленных полотен, но роль фанатки Курбе не позволяла отвлекаться.
"Далеко ли еще?", спрашиваю, а гарсон мне отвечает "Да вот же", заворачивает за угол, и тут!!! (ну вы уже видели картинку в аттаче)
Тут я увидела пизду!
Пиздец, подумала я, заливаясь краской. Статья из учебника по истории искусства воскресла в моей памяти. Курбе нарисовал эту картину для какого-то шалунишки-посла Турции, собиравшего коллекцию эротической живописи. Живописца и собирателя заклеймили , а картину лет 100 не показывали, пока Орсе не решился ее вывесить. А тут Камочка такая, фанатка, прибегает поглядеть, подняв шуму как из-за Моны Лизы.
Маман подавляя смех уткнулась в искомый автопортет.
Автопортет я, кстати, потом поглядела - очень даже ничего, но тогда отвлекаться я не могла. Больше всего мне хотелось развернуться и убежать, но роль требовалось играть до конца, к тому же, следовало дать маме время на разглядывание остальной экспозиции. И я начала с видом эстета (палили только красные уши) разглядывать эээ... все что находилось промеж ног у неизвестной мне натурщицы. Афропарижанин с интересом разглядывал мое лицо, мама автопортрет, а я старалась вырастить третье веко, как у птиц, чтобы закрыть глаза, не закрывая, и больше ничего не видеть ваще.
Как мы уходили из музея не помню, но в Орсе я больше не ходок)
Bike about Pussy
While in Paris, my mother and I went to the Orsay Museum of Modern Art - well, with her love for the avant-garde, not visiting it would be a sacrilege.
And so, we walk along it, and my mother says: “Oh, I had one favorite among the reproducing albums in my childhood, with French painters. I remember there was such an amazing self-portrait of a very beautiful artist - Gustave Courbet. I’m practically a girl I was in love, I’d like to see this self-portrait now ... it’s hanging here somewhere. "
“Nivapros, mother,” I reply, and we set off on a long journey through the intricate and picturesque halls of Orsay in search of the Courbet hall.
We walk, walk, and suddenly the routes begin to close in front of us. Now, it was just possible to go down this staircase, as a polite employee is already standing and asks to get around. You go around - and there they already blocked the ribbon. You run around in a circle - and there already. And most importantly, at this moment we clearly understand that this Courbet hangs exactly where it is already down.
We go down, and I can see directly the sign "Courbet - there," but we are protected from it by a chain of employees who politely smile, step on and offer us to come tomorrow. The museum is closing so radically. And we will leave tomorrow.
And then Ostap suffered.
Clinging to the first museum servant I got, I start looking at a mixture of French and Nizhny Novgorod bagpipes that "how is it that I specially came to this France of yours to see the paintings of the great Courbet, that without him I would not have life at all, that I study in art I’m suffering from a university and without Courbet that I’ll fly away tomorrow, that I’ve defended the queue just for the sake of one picture, that I couldn’t find it, because there are no signs and finally I’ll glow. "
The museums were inexorable, but the words “I will write on my blog about how sucks this Orsay is and nobody comes here to you” were magical for Europeans, which is why they called me a senior manager who listened to my hysterical monologue and politely asked: And what kind of picture do you want to see?
Something from a course in World Culture History that I attended at the university resurrected in my tired head, and I remembered that Courbet's program work was The Origin of the World. “Of cors, Origin du monde,” I blurted out, and was not surprised at the oddly respectful glances.
But in vain!
After a long flip on the moonspike, the French decided to let me go. "Visa Maman!" I cried out. "Know maman!" ““ Know, you maman! ”I added menacingly, and the French finally gave up. Maman, who, ashamed of my solo performance, had already run away somewhere to the impressionists, came at my call, and we stomped behind a charming African-Parisian in the halls.
The Afro-Parisian all the way looked at me strangely. "And, says, did you really come to L'origin du Mont to watch?" - "Yes, I say, it’s on her, darling" - "Are you normal, what about maman?" - "Kaneshno, I say, the rules finally can, what’s here. Cultural cultures, fershteyn?". Doubts creeping into my head did not keep up with our run through the halls. Out of the corner of my eye I managed to see several other famous canvases, but the role of a fan of Courbet did not allow distractions.
“Is it still far?”, I ask, and the garrison answers me “Yes, here it is”, turns around the corner, and here !!! (well, you already saw the picture in the attachment)
Then I saw a cunt!
Fucked, I thought, blushing. An article from a textbook on the history of art has risen in my memory. Courbet painted this picture for some little rascal-ambassador of Turkey, collecting a collection of erotic painting. The painter and collector were branded, and the picture of 100 years was not shown until Orsay decided to hang it. And then Kamochka, a fan, comes running to look, making a fuss like because of Mona Lisa.
Maman suppressing laughter buried in the desired self-portrait.
By the way, I then looked at the self-portrait - it’s really nothing, but then I couldn’t get distracted. Most of all I wanted to turn around and run away, but the role needed to be played to the end, besides, I should give my mother time to look at the rest of the exhibition. And I began to look with an air of esthete (only red ears fired) to look uh ... everything that was between the legs of an unknown model. The Afro-Parisian was looking at my face with interest, my mother was a self-portrait, and I tried to grow a third eyelid, like a bird, to close my eyes without closing, and not see anything else.
I don’t remember how we left the museum, but in Orsay I’m no longer a walker)
While in Paris, my mother and I went to the Orsay Museum of Modern Art - well, with her love for the avant-garde, not visiting it would be a sacrilege.
And so, we walk along it, and my mother says: “Oh, I had one favorite among the reproducing albums in my childhood, with French painters. I remember there was such an amazing self-portrait of a very beautiful artist - Gustave Courbet. I’m practically a girl I was in love, I’d like to see this self-portrait now ... it’s hanging here somewhere. "
“Nivapros, mother,” I reply, and we set off on a long journey through the intricate and picturesque halls of Orsay in search of the Courbet hall.
We walk, walk, and suddenly the routes begin to close in front of us. Now, it was just possible to go down this staircase, as a polite employee is already standing and asks to get around. You go around - and there they already blocked the ribbon. You run around in a circle - and there already. And most importantly, at this moment we clearly understand that this Courbet hangs exactly where it is already down.
We go down, and I can see directly the sign "Courbet - there," but we are protected from it by a chain of employees who politely smile, step on and offer us to come tomorrow. The museum is closing so radically. And we will leave tomorrow.
And then Ostap suffered.
Clinging to the first museum servant I got, I start looking at a mixture of French and Nizhny Novgorod bagpipes that "how is it that I specially came to this France of yours to see the paintings of the great Courbet, that without him I would not have life at all, that I study in art I’m suffering from a university and without Courbet that I’ll fly away tomorrow, that I’ve defended the queue just for the sake of one picture, that I couldn’t find it, because there are no signs and finally I’ll glow. "
The museums were inexorable, but the words “I will write on my blog about how sucks this Orsay is and nobody comes here to you” were magical for Europeans, which is why they called me a senior manager who listened to my hysterical monologue and politely asked: And what kind of picture do you want to see?
Something from a course in World Culture History that I attended at the university resurrected in my tired head, and I remembered that Courbet's program work was The Origin of the World. “Of cors, Origin du monde,” I blurted out, and was not surprised at the oddly respectful glances.
But in vain!
After a long flip on the moonspike, the French decided to let me go. "Visa Maman!" I cried out. "Know maman!" ““ Know, you maman! ”I added menacingly, and the French finally gave up. Maman, who, ashamed of my solo performance, had already run away somewhere to the impressionists, came at my call, and we stomped behind a charming African-Parisian in the halls.
The Afro-Parisian all the way looked at me strangely. "And, says, did you really come to L'origin du Mont to watch?" - "Yes, I say, it’s on her, darling" - "Are you normal, what about maman?" - "Kaneshno, I say, the rules finally can, what’s here. Cultural cultures, fershteyn?". Doubts creeping into my head did not keep up with our run through the halls. Out of the corner of my eye I managed to see several other famous canvases, but the role of a fan of Courbet did not allow distractions.
“Is it still far?”, I ask, and the garrison answers me “Yes, here it is”, turns around the corner, and here !!! (well, you already saw the picture in the attachment)
Then I saw a cunt!
Fucked, I thought, blushing. An article from a textbook on the history of art has risen in my memory. Courbet painted this picture for some little rascal-ambassador of Turkey, collecting a collection of erotic painting. The painter and collector were branded, and the picture of 100 years was not shown until Orsay decided to hang it. And then Kamochka, a fan, comes running to look, making a fuss like because of Mona Lisa.
Maman suppressing laughter buried in the desired self-portrait.
By the way, I then looked at the self-portrait - it’s really nothing, but then I couldn’t get distracted. Most of all I wanted to turn around and run away, but the role needed to be played to the end, besides, I should give my mother time to look at the rest of the exhibition. And I began to look with an air of esthete (only red ears fired) to look uh ... everything that was between the legs of an unknown model. The Afro-Parisian was looking at my face with interest, my mother was a self-portrait, and I tried to grow a third eyelid, like a bird, to close my eyes without closing, and not see anything else.
I don’t remember how we left the museum, but in Orsay I’m no longer a walker)
У записи 25 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Камилла Керимова
