Петербург будто бы состоит из нескольких, лишь слегка соприкасающихся друг с другом миров. Проникнуть из мира мир можно через шлюзовые камеры, - только в них, этих камерах, и возможно взаимопроникновение и взаимодействие этих отдельных частей одного, тем не менее, неделимого целого между собой. Переход, как это не странно, одновременно мгновенен и плавен, окружающий мир меняется незаметно и ошеломляюще быстро.
Вот шумный Невский проспект, торжественный, бурлящий и быстрый, переполненный иностранной речью. Здесь надо спешить, иначе отстанешь, навсегда, насовсем - подобная же скорость, хотя и несколько другого рода, существует в подземных переходах метрополитена, да и в целом в метро: словно что-то живёт в подземелье и вынуждает людей двигаться быстрее, почти бежать, сосредоточенно, не мигая, смотря только перед собой; здесь красивые люди, здесь солнечно даже в дождливый день.
Но можно сделать несколько шагов в сторону, уйти в пространство маленьких улочек между Фонтанкой и каналом Грибоедова, затеряться в узких проулках Коломны, - и это будет совсем другой мир. Мир неспешный и сонный, протянувшийся из века в век почти в полной неизменности. Ленивые голуби на улицах, чудом сохранившая брусчатка во дворах-колодцах, странные личности, разговаривающие о философии Аристотеля и не соглашающиеся с Гегелем по ряду вопросов, чумазые дети с удивительно ясными глазами. Иногда в этот мир врывается тот, другой, парадный, но это дуновение здесь мгновенно преображается во что-то своё: мимо на велосипеде, словно только что купленном в антикварном магазине, проезжает, как мне показалось, китаец с пронзительно-тёмными глазами и длинной седой бородой. Сказка? Но я это видел собственными глазами.
Наступает вечер. Я возвращаюсь к шуму Невского проспекта: яркий свет фонарей, нарядные люди, огни ресторанов и кафе. Но сказка продолжает жить...
Вот шумный Невский проспект, торжественный, бурлящий и быстрый, переполненный иностранной речью. Здесь надо спешить, иначе отстанешь, навсегда, насовсем - подобная же скорость, хотя и несколько другого рода, существует в подземных переходах метрополитена, да и в целом в метро: словно что-то живёт в подземелье и вынуждает людей двигаться быстрее, почти бежать, сосредоточенно, не мигая, смотря только перед собой; здесь красивые люди, здесь солнечно даже в дождливый день.
Но можно сделать несколько шагов в сторону, уйти в пространство маленьких улочек между Фонтанкой и каналом Грибоедова, затеряться в узких проулках Коломны, - и это будет совсем другой мир. Мир неспешный и сонный, протянувшийся из века в век почти в полной неизменности. Ленивые голуби на улицах, чудом сохранившая брусчатка во дворах-колодцах, странные личности, разговаривающие о философии Аристотеля и не соглашающиеся с Гегелем по ряду вопросов, чумазые дети с удивительно ясными глазами. Иногда в этот мир врывается тот, другой, парадный, но это дуновение здесь мгновенно преображается во что-то своё: мимо на велосипеде, словно только что купленном в антикварном магазине, проезжает, как мне показалось, китаец с пронзительно-тёмными глазами и длинной седой бородой. Сказка? Но я это видел собственными глазами.
Наступает вечер. Я возвращаюсь к шуму Невского проспекта: яркий свет фонарей, нарядные люди, огни ресторанов и кафе. Но сказка продолжает жить...
Petersburg seems to consist of several worlds that are only slightly in contact with each other. It is possible to penetrate the world from the world through the lock chambers - only in them, these chambers, and interpenetration and interaction of these separate parts of one, however, indivisible whole among themselves is possible. The transition, as it is not strange, is instantaneous and smooth at the same time, the world around us is changing imperceptibly and stunningly fast.
Here is the bustling Nevsky Prospekt, solemn, seething and fast, crowded with foreign speech. Here you have to hurry, otherwise you will lag behind, forever, for good - a similar speed, although of a slightly different kind, exists in the underground passages of the subway, and in general in the metro: as if something lives in the underground and forces people to move faster, almost run, concentrated, not blinking, looking only in front of him; there are beautiful people here, it is sunny even on a rainy day.
But you can take a few steps to the side, go into the space of small streets between the Fontanka and the Griboedov Canal, get lost in the narrow alleys of Kolomna - and this will be a completely different world. The world is leisurely and sleepy, stretching from century to century almost completely unchanged. Lazy pigeons on the streets, miraculously preserved pavers in the courtyards, wells, strange people who talk about Aristotle's philosophy and disagree with Hegel on a number of issues, grimy children with surprisingly clear eyes. Sometimes that one, another, ceremonial, bursts into this world, but this breath here instantly transforms into something of its own: a Chinese man with piercing dark eyes and a long gray-haired, as it seemed to me, passes by on a bicycle, as if it had just been bought in an antique store a beard. Story? But I saw it with my own eyes.
It is evening. I return to the noise of Nevsky Prospekt: the bright light of lanterns, smart people, the lights of restaurants and cafes. But the fairy tale continues to live ...
Here is the bustling Nevsky Prospekt, solemn, seething and fast, crowded with foreign speech. Here you have to hurry, otherwise you will lag behind, forever, for good - a similar speed, although of a slightly different kind, exists in the underground passages of the subway, and in general in the metro: as if something lives in the underground and forces people to move faster, almost run, concentrated, not blinking, looking only in front of him; there are beautiful people here, it is sunny even on a rainy day.
But you can take a few steps to the side, go into the space of small streets between the Fontanka and the Griboedov Canal, get lost in the narrow alleys of Kolomna - and this will be a completely different world. The world is leisurely and sleepy, stretching from century to century almost completely unchanged. Lazy pigeons on the streets, miraculously preserved pavers in the courtyards, wells, strange people who talk about Aristotle's philosophy and disagree with Hegel on a number of issues, grimy children with surprisingly clear eyes. Sometimes that one, another, ceremonial, bursts into this world, but this breath here instantly transforms into something of its own: a Chinese man with piercing dark eyes and a long gray-haired, as it seemed to me, passes by on a bicycle, as if it had just been bought in an antique store a beard. Story? But I saw it with my own eyes.
It is evening. I return to the noise of Nevsky Prospekt: the bright light of lanterns, smart people, the lights of restaurants and cafes. But the fairy tale continues to live ...
У записи 7 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Жуков
