Однажды, как это часто со мной бывает, я - Запись на стене пользователя Владимир Жуков в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Владимир Жуков

Однажды, как это часто со мной бывает, я увидел во сне начало истории. Только начало: несколько сотен слов, соединенных в предложения. Я пытался вспомнить другие слова - нет, напрасно. И, возвращаясь в Дели, я ищу снова и снова: тот проулок на Мэйн-Базаре и те слова, что забыл когда-то...
Найду ли в этот раз?
В Дели - уже послезавтра.

Случилось это в одном из забытых Богом мест, где-то в Индии, в глухой долине, скрытой от посторонних глаз вершинами снежных гор. Мы долго бродили по горам, искали вход в эту долину. Старый индиец в Дели, поймав нас в одном из переулков Пахарганджа, рассказал нам о ней. Он говорил, прерываясь приступами тяжелого кашля, что есть среди снежных вершин Гималаев одна необыкновенная долина, а в ней - селение. Живёт в этом селении старая женщина - такая старая, что все вокруг, да и она сама, потеряли счёт её годам. Мол, знает она всё на свете, предсказывает будущее, заглядывает в прошлое, и ведом ей при этом секрет счастья.
Не то, чтобы нас поразил этот рассказ, в Индии можно услышать и не такое - здесь пророков на квадратный километр больше, чем где-либо ещё на земном шаре, и особенно здесь, в пропитанном липкой пылью лабиринте Мэйн-Базара, но всё же было что-то в словах старика, что заставляло в них верить, что-то указывало на то, что он говорит правду и сам в неё горячо верит.
Мы стояли в одном из тесных проулков Пахарганджа, держа в руке глиняные чашки, наполненные приторно-сладким чаем. Старик продавал чай, правда, мне было интересно, на каких покупателей он рассчитывал: здесь, в этом проулке, почти никто не проходил, мы и сами сюда забрели каким-то чудом. Теперь я знаю, что это была судьба, карма. Он хорошо - для индийца - говорил по-английски, чисто и без акцента, хотя иногда в его речи появлялись слова другого языка, не хинди, другого, мне незнакомого. Впрочем, это абсолютно ничего не значило: в Индии сотни различных языков, не говоря уже о бесконечном множестве диалектов.

У каждого из нас были свои планы на Индию, свой маршрут, но, как выяснилось позднее вечером, когда мы сидели в одном из множества руф-кафе и наблюдали за сутолокой Мэйн-Базара - бесчисленные торговцы всего на свете цепляли немного ошарашенных туристов, отворяя перед ними двери лавок, на прилавках которых были выложены товары со всего мира, бесценные сокровища, добытые в потаённых уголках Индостана: серебряные издели, оставленые здесь чуть ли не Александром Македонским, шёлковые ткани, настолько тонкие, что их можно было бы продеть в обручальное кольцо, одуряющие благовония, мобильные телефоны - всё смешалось здесь, в этом перекрёстке миров; пространство, казалось, разрывалось на части от гортанных выкриков рикш, нескончаемых гудков мотоциклов, чудом пробирающихся через плотную толпу людей; дневная жара спала, на город упала лёгкая вечерная дымка, дрожавшая ароматами жасмина и пряностей, перемешанных с гарью, - и вот здесь, в этой суете, в этом нескончаемом, но направленном хаосе, выяснилось, что каждый из нас думал об одном и том же.
А что, если это правда? А что, если в самом деле существует эта долина? И что, если в той долине живёт старая женщина, знающая секрет счастья?
Мы договорились снова прийти в тот проулок завтра, чтобы спросить у старика индийца, как найти ту долину, но когда следующим утром мы с трудом нашли нужный нам проулок - казалось, что за ночь все улицы Пахарганджа поменялись местами - там никого не было. Но всё же у каждого из нас в памяти остались какие-то приметы, детали; по ним мы сложили мозаику и решили попытаться найти эту долину.

Не буду описывать наши приключения и мытарства, скажу только, что на десятый день поисков сложился тот самый рисунок, образованный снежными вершинами на фоне кристально-голубого неба, о котором нам рассказывал старик. Потом мы долго искали проход меж этих гор, и только на тринадцатый день, считая от выезда из Дели, мы проникли в долину.
Долина, и вправду, была невероятно красивой: она представляла собой почти идеальный круг, в центре которого блестело такой же идеальной формы маленькое озеро; к озеру с с гор спускались две речки, разделяя плоскость долины на две почти одинаковые части. У одной из них, почти рядом с озером, но всё-таки чуть в стороне от него было видно несколько крыш, над которыми вился чуть заметный в дневном мареве дымок. Кружилась голова от хвойного аромата: по склонам гор росли сосны; здесь же я приметил несколько лиственниц. Искренняя радость овладела всеми нами: и от того, что слова старика, по крайней мере, о долине оказались правдой, и от того, что мы нашли её, несмотря на все те трудности, что пережили в пути.
Удивительно быстро нашлась и тропка. Она петляла и кружилась, выписывая какой-то странный узор на земле, мы кружились вместе с ней, порой как будто возвращаясь обратно, туда, откуда мы только что пришли. Вот так и получилось, что к селению мы подошли к закату, когда тени стали густо укутывать долину плотным сиреневым покрывалом, даря звонкую тишину и прохладу. Почувствовав наше приближение, отрывисто залаяла собака. Дверь крайнего дома отворилась, и оттуда вышла женщина в небесно-голубом сари.

- Кто здесь? - негромко спросила она по-английски.
Мы вышли из тени.
- Мы ищем... - начал было кто-то, но закончить фразу ему не довелось.
Женщина прижала палец к губам и сказала:
- Об этом потом. Проходите внутрь.
Я был удивлён: со стороны это выглядело так, будто здесь чуть ли не постоялый дверь, и путники вроде нас в этих краях совсем не редкость.
Мы оставили обувь на пороге и оказались внутри просторной, почти пустой комнаты. С одной стороны её было два окна, выходящих, судя по всему на долину, но теперь в них ничего не было возможно различить, стена напротив была глухой, а с противоположной стороны от входной двери была другая дверь.
- Вы переночуете здесь, - утвердительно сказала женщина. - Если понадобится туалет, то он снаружи, за стеной.
Дверь, ведущая в глубь дома, отворилась, и в дверном проёме появились две девочки лет двенадцати. Одна из них несла подносы для тали, а вторая - кастрюлю с рисом, потом они вернулись с далом и овощами, с чапати и с другими кушаньями. Всё это было очень вкусно, сытно, и потому не удвительно, что вскоре после ужина нас всех сморил крепкий сон.
Мне давно не спалось так сладко, но всё же время от времени я просыпался от странных звуков: то что-то стучало в окно, то скрипели половицы; мне казалось, что старый дом разговаривает - то ли сам с собой, то ли с кем-то невидимым моему глазу.
Утром мы все проснулись рано; за окном ничего не было видно: долину укутывал плотный туман. В дверь постучали: вошли те две девочки, принесли кувшин с водой для умывания и алюминиевый таз. Когда мы умылись, девочки принесли чайник с горячим чаем с молоком, лепёшки и топленое масло-гхи. Потом в комнату вошла та женщина.
- Я провожу вас к ней. Вы будете входить к ней по одному, но помните: никому ни слова о том, что вы увидите и услышите.
Мы вышли из дома и сразу погрузились в плотную завесу тумана. Он был влажный и холодный, словно немного липкий. Шли цепочкой, я замыкал её. Несколько поворотов, и мы оказались у маленького домика.
- Кто пойдёт первым?
Я отворил дверь и оглянулся. Лица друзей размывались туманом и исчезали. Больше я их никогда не видел.
Так странно: снаружи дом выглядел маленьким, почти игрушечным, но я проходил через анфилады комнат, и не было им конца и краю. Комната за комнатой, двери открывались передо мною и тут же закрывались за моей спиной. Как только дверь закрывалась, я тут же забывал о том, что оставалось там, позади. Помню только, что одна комната опалила меня жаром, словно я оказался в жерле вулкана, другая, напротив, обожгла меня арктическим холодом, третья звенела весенними ручьями и цветы распускались с каждым моим шагом... Комната за комнатой, эпоха за эпохой, а потом я увидел её.
Юная девушка в бирюзовом сари сидела на берегу широкой реки и смотрела за игрой солнечных бликов на её поверхности.
- Ты пришёл, - не оборачиваясь, сказала она.
Я не знал, что ответить, и только смотрел. Неужели она и есть та, ради встречи с которой мы проделали такой путь?
- Посмотри, как лучи танцуют по воде. Правда, красиво? - она повернулась ко мне и улыбнулась. - А когда дует ветер, поднимаются волны, высокие, бурные волны, способные разрушить всё на свете. Но если спуститься на несколько метров вниз, то там всегда будет покой и тишина. Сильнее буря - чуть больше вниз, обратно к себе. В этом суть.
- Суть чего?
- Жизни. Тебя самого. Ты ведь за этим пришёл, правда?
- Я пришёл, чтобы... - тут я запнулся. - Я хотел узнать, где искать...
- Счастье? - она снова улыбнулась, и улыбка её способна была зажечь новую звезду на небе. - Счастье ни в коем случае нельзя искать, тогда найти его будет невозможно. Счастье всегда рядом, только коснись.
- Но как я могу это сделать, если я не знаю, чего я должен коснуться?
- Не спрашивай, никогда не спрашивай... - она снова посмотрела на реку.
Она говорила что-то ещё, но её слова превращались в терпкий дым: я закашлялся и проснулся. С тех пор и ищу, и возвращаюсь.

Once, as often happens to me, I saw in a dream the beginning of history. Just the beginning: a few hundred words put together in sentences. I tried to remember other words - no, in vain. And, returning to Delhi, I search again and again: that lane on the Main Bazaar and those words that I once forgot ...
Will I find this time?
In Delhi - the day after tomorrow.

It happened in one of the places forgotten by God, somewhere in India, in a remote valley, hidden from prying eyes by the peaks of snowy mountains. We wandered around the mountains for a long time, looking for the entrance to this valley. An old Indian in Delhi, having caught us in one of the alleys of Paharganja, told us about her. He said, interrupted by bouts of severe coughing, that among the snowy peaks of the Himalayas there was one extraordinary valley, and in it was a village. An old woman lives in this village - so old that everyone around her, and she herself, have lost track of her years. Like, she knows everything in the world, predicts the future, looks into the past, and at the same time she knows the secret of happiness.
It’s not that this story struck us, in India you can hear something different - there are more prophets per square kilometer than anywhere else on the globe, and especially here, in the Maine Bazaar labyrinth saturated with sticky dust, but still something in the old man’s words that made them believe, something indicated that he was telling the truth and he deeply believed in it.
We stood in one of the cramped alleys of Paharganja, holding clay cups filled with sugary-sweet tea. The old man was selling tea, however, I was wondering what kind of buyers he was counting on: here, in this alley, almost no one passed, we ourselves wandered here by some miracle. Now I know that it was fate, karma. He spoke well, for the Indian, in English, purely and without an accent, although sometimes in his speech words of another language appeared, not Hindi, another, unfamiliar to me. However, it meant absolutely nothing: there are hundreds of different languages in India, not to mention an infinite number of dialects.

Each of us had our own plans for India, our own route, but, as it turned out later in the evening, when we were sitting in one of the many ruf cafes and watching the hustle and bustle of Main Bazaar, countless merchants around the world clung to a few dumbfounded tourists, opening before they have shop doors, on the shelves of which goods from all over the world were laid out, priceless treasures mined in the hidden corners of Hindustan: silver items that were left here almost by Alexander the Great, silk fabrics so thin that they could be put into an engagement ring, stupefying incense, mobile phones - everything is mixed up here, in this crossroads of worlds; the space seemed to be torn apart from the throaty cries of rickshaws, the endless hoots of motorcycles, miraculously wading through a dense crowd of people; the heat of the day was falling, a light evening haze fell on the city, trembling with the aromas of jasmine and spices mixed with fumes - and here, in this hectic, in this endless but directed chaos, it turned out that each of us thought about the same thing .
What if it's true? But what if this valley really exists? And what if an old woman who knows the secret of happiness lives in that valley?
We agreed to come back to that alley tomorrow to ask the old Indian man how to find that valley, but when the next morning we could hardly find the alley we needed - it seemed that during the night all the streets of Paharganja had changed places - there was nobody there. But still, each of us remembered some signs, details; we put a mosaic on them and decided to try to find this valley.

I will not describe our adventures and ordeals, I can only say that on the tenth day of the search, the very picture formed by the snowy peaks against the background of the crystal blue sky that the old man told us about was formed. Then we searched for a long passage between these mountains, and only on the thirteenth day, counting from the exit from Delhi, we entered the valley.
The valley, indeed, was incredibly beautiful: it was an almost perfect circle, in the center of which a small lake shone with the same ideal shape; two rivers descended to the lake from the mountains, dividing the plane of the valley into two almost identical parts. One of them, almost next to the lake, but nevertheless, a little to the side of it, several roofs were visible, above which a little smoke was visible in the daytime haze. Dizzy from coniferous aroma: pines grew on the slopes of the mountains; here I noticed a few larch trees. Sincere joy has taken possession of us all: from the fact that the old man’s words, at least about the valley, turned out to be true, and from the fact that we found it, despite all the difficulties that we experienced on the way.
A trail was found surprisingly quickly. She looped and circled, writing out some strange pattern on the ground, we circled with her, sometimes as if returning back to where we had just come from. And so it turned out that we came to the sunset when the shadows began to densely wrap the valley in a thick lilac blanket, giving sonorous silence and coolness. Feeling our approach, the dog barked abruptly