Вот за что люблю Фрая, так это за то, что иногда пишет так, словно про каждого из нас. В недавней "Так берегись" нарвался всем телом на такую метафору:
– Ой, смотри скорее в окно! Видишь мельницы? Это Ар-Круаёт!
За окном сейчас была не обычная темнота, а сизо-голубой предрассветный сумрак. Солнце ещё не взошло, ну или солнца ещё не взошли, леший знает, сколько светил положено этим бескрайним полям за окном, но видно всё было, как днём. Далеко на горизонте высилось несколько десятков ветряных мельниц, даже на таком расстоянии казавшихся огромными. У одних крылья неподвижно застыли на месте, у других вращались – с разной скоростью, в разные стороны; это выглядело так, словно у каждой мельницы был свой собственный, только ей положенный ветер, а между ними – непроницаемая для ветра невидимая стена.
– Эти мельницы перемалывают не зерно, а судьбы, – сказала Агата, и моё сердце сразу замерло от ужаса и восторга, как в детстве, когда рассказывали друг другу страшные волшебные сказки на чердаке, в темноте.
– Когда человек из Ар-Круаёта достигает совершеннолетия, он может выбирать: жить, как ему на роду написано, или отнести свою судьбу на мельницу и перемолоть. Другим способом от судьбы не избавиться, а этим – всё-таки да. Жить без судьбы непросто, особенно поначалу, когда жизнь утрачивает понятную человеку логику, многим с непривычки кажется, что и сам смысл. Зато человек становится совершенно свободен от всего, что было ему суждено. Сам всё решает и выбирает.
Интригующе. Страшно... Но... Я б рискнул.
А вы бы согласились смолоть свою судьбу?
– Ой, смотри скорее в окно! Видишь мельницы? Это Ар-Круаёт!
За окном сейчас была не обычная темнота, а сизо-голубой предрассветный сумрак. Солнце ещё не взошло, ну или солнца ещё не взошли, леший знает, сколько светил положено этим бескрайним полям за окном, но видно всё было, как днём. Далеко на горизонте высилось несколько десятков ветряных мельниц, даже на таком расстоянии казавшихся огромными. У одних крылья неподвижно застыли на месте, у других вращались – с разной скоростью, в разные стороны; это выглядело так, словно у каждой мельницы был свой собственный, только ей положенный ветер, а между ними – непроницаемая для ветра невидимая стена.
– Эти мельницы перемалывают не зерно, а судьбы, – сказала Агата, и моё сердце сразу замерло от ужаса и восторга, как в детстве, когда рассказывали друг другу страшные волшебные сказки на чердаке, в темноте.
– Когда человек из Ар-Круаёта достигает совершеннолетия, он может выбирать: жить, как ему на роду написано, или отнести свою судьбу на мельницу и перемолоть. Другим способом от судьбы не избавиться, а этим – всё-таки да. Жить без судьбы непросто, особенно поначалу, когда жизнь утрачивает понятную человеку логику, многим с непривычки кажется, что и сам смысл. Зато человек становится совершенно свободен от всего, что было ему суждено. Сам всё решает и выбирает.
Интригующе. Страшно... Но... Я б рискнул.
А вы бы согласились смолоть свою судьбу?
That’s why I love Fry, because sometimes he writes as if about each of us. In the recent "So Watch Out" I ran into the whole metaphor with my whole body:
- Oh, look rather out the window! See the mills? This is Ar-Cruet!
Outside the window now was not ordinary darkness, but a bluish-blue predawn dusk. The sun has not yet risen, well, or the sun has not yet risen, the goblin knows how many luminaries are laid by these boundless fields outside the window, but everything was visible as in the afternoon. Far on the horizon stood several dozen windmills, even at such a distance that seemed huge. In some, the wings froze motionless in place, in others they rotated - at different speeds, in different directions; it looked as if each mill had its own, only it had a laid wind, and between them there was an invisible wall invisible to the wind.
“These mills do not grind grain, but destinies,” said Agatha, and my heart immediately froze with horror and delight, as in childhood, when terrible fairy tales were told to each other in the attic, in the dark.
- When a person from Ar-Kruayet reaches adulthood, he can choose: live as he is written in his family, or take his fate to the mill and grind. In another way, you can’t get rid of fate, but this is still yes. Living without fate is not easy, especially at first, when life loses human-readable logic, for many, out of habit, it seems that meaning itself. But the person becomes completely free from everything that was destined for him. He decides and chooses everything.
Intriguing. Scary ... But ... I would risk it.
Would you agree to grind your fate?
- Oh, look rather out the window! See the mills? This is Ar-Cruet!
Outside the window now was not ordinary darkness, but a bluish-blue predawn dusk. The sun has not yet risen, well, or the sun has not yet risen, the goblin knows how many luminaries are laid by these boundless fields outside the window, but everything was visible as in the afternoon. Far on the horizon stood several dozen windmills, even at such a distance that seemed huge. In some, the wings froze motionless in place, in others they rotated - at different speeds, in different directions; it looked as if each mill had its own, only it had a laid wind, and between them there was an invisible wall invisible to the wind.
“These mills do not grind grain, but destinies,” said Agatha, and my heart immediately froze with horror and delight, as in childhood, when terrible fairy tales were told to each other in the attic, in the dark.
- When a person from Ar-Kruayet reaches adulthood, he can choose: live as he is written in his family, or take his fate to the mill and grind. In another way, you can’t get rid of fate, but this is still yes. Living without fate is not easy, especially at first, when life loses human-readable logic, for many, out of habit, it seems that meaning itself. But the person becomes completely free from everything that was destined for him. He decides and chooses everything.
Intriguing. Scary ... But ... I would risk it.
Would you agree to grind your fate?
У записи 4 лайков,
0 репостов,
450 просмотров.
0 репостов,
450 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александр Бахтимов
