– Приказ такой, стало быть. Идем не воевать, только… – Полгарнец почесал шею. – А с братской помочью. Переходим границу, чтобы дать защиту людям из Верхнего Аэдирна… Не, чего я… Не из Аэдирна, а из Нижней Мархии. Так сказал благородный господин маркграф Мансфельд. Так, мол, и так, говорит, Демавенд понес поражку, откинул копыта и лежит, потому как дрянно правил и политикой, стало быть, подтирался. Значит, с ним уже конец и со всем Аэдирном тоже. Наш король Демавенду много грошей одолжил, пришел час возвернуть с процентом. Не можем мы такоже позволить, чтобы наши земки и братья из Нижней Мархии попали к нильфгаардцам в полон. Должны мы их, того, высвободить. Потому как это наши извечные земли, Нижняя, стало быть, Мархия. Когда-то под скипетром Каэдвена земли те были и ноне под тот скипетр возворачиваются. Аж по самую речку Дыфню. Такой вот пакт заключил наш милостивый король Хенсельт с Эмгыром из Нильфгаарда. Но пакт пактом, а Бурая Хоругвь должна у реки встать. Понятно? <…>
– Господин сотник… – робко начал Зывик. – А чего будет, ежели, к примеру, аэдирнская армия сопротивляться почнет? Дорогу загородит? Ведь с оружием через ихнюю страну идем! Как тогда?
– Ну да, а ежели наши земки и братья, – язвительно подхватил Сталер, – те, которых мы высвободить вроде бы должны… Ежели они примутся из луков бить, каменьями кидать? Э?
– Должны мы за три дни стать у Дыфни, – с нажимом сказал Полгарнец. – Не позжей. Кто нас захочет задержать, тот, стало быть, неприятель. А неприятеля на мечи поднять надыть. Но внимание и смирно! Слушай приказ! Ни сел, ни халуп не палить, у людей имучество не отбирать, не грабить, баб не трогать! Вбейте себе и солдатам в мозг: кто тот приказ нарушит, пойдет на шибеницу. Комес десяток раз это повторил: идем, забодай тя комар, не с нашествием, а как бы с братской помочью! <…>
– Собирайсь! – рявкнул Зывик, останавливаясь достаточно далеко, чтобы источаемый им перегар не повлиял на морально-боевой уровень подчиненных. – Прежде чем солнце на четыре пальца подымется, все на смотр! Все должно блестеть, как энто самое солнце, оружие, амуниция, конь тожить! Будет маршировка, ежели из-за кого перед сотником стыду наберуся, ноги тому сукин-сыну повыдергиваю! Живо!
– В бой идем! – догадался конник Краска, быстренько запихивая рубашку в брюки. – В бой идем, господин десятник?
– А ты че думал? На пляски по случаю начала жатвы? Или как? Рубеж переходим. Завтра на заре двинется вся Бурая Хоругвь. Сотник не сказал, в каком строю, но токмо наша десятка передом пойдет, как завсегда. Ну живее, подымайте жопы-то! Кру-у-гом! Скажу сразу, потому как опосля времени верняком недостанет. Никакая это не будет обнаковенная бойня, парни. Какую-то дурь надумали благородные, мать их так. Какое-то вызволение, или как там ее. Не идем ворога колотить, а на эти, ну на наши изувечные, не – извечные земли, с этой, ну как ее, братской помочью. А теперя смирно! Чего скажу-то: людишек из Аэдирна не трогать, не грабить…
– Это как же так? – раскрыл рот Краска. – Как же так-то – не грабить? А чем коней кормить, господин десятник?
– Фураж для коней грабить, боле ничего. Но людишек не сечь, халуп не палить, посевов не травить… Закрой пасть, Краска! Это тебе не вече, это войско, мать вашу так! Приказы слушать, иначе на шибеницу! Сказал: не убивать, не палить, баб… – Зывик осекся, задумался и докончил после минутного раздумья: – Баб трахать без шуму и штоб никто не видел.
Анджей Сапковский. Час Презрения. 1995 год.
– Господин сотник… – робко начал Зывик. – А чего будет, ежели, к примеру, аэдирнская армия сопротивляться почнет? Дорогу загородит? Ведь с оружием через ихнюю страну идем! Как тогда?
– Ну да, а ежели наши земки и братья, – язвительно подхватил Сталер, – те, которых мы высвободить вроде бы должны… Ежели они примутся из луков бить, каменьями кидать? Э?
– Должны мы за три дни стать у Дыфни, – с нажимом сказал Полгарнец. – Не позжей. Кто нас захочет задержать, тот, стало быть, неприятель. А неприятеля на мечи поднять надыть. Но внимание и смирно! Слушай приказ! Ни сел, ни халуп не палить, у людей имучество не отбирать, не грабить, баб не трогать! Вбейте себе и солдатам в мозг: кто тот приказ нарушит, пойдет на шибеницу. Комес десяток раз это повторил: идем, забодай тя комар, не с нашествием, а как бы с братской помочью! <…>
– Собирайсь! – рявкнул Зывик, останавливаясь достаточно далеко, чтобы источаемый им перегар не повлиял на морально-боевой уровень подчиненных. – Прежде чем солнце на четыре пальца подымется, все на смотр! Все должно блестеть, как энто самое солнце, оружие, амуниция, конь тожить! Будет маршировка, ежели из-за кого перед сотником стыду наберуся, ноги тому сукин-сыну повыдергиваю! Живо!
– В бой идем! – догадался конник Краска, быстренько запихивая рубашку в брюки. – В бой идем, господин десятник?
– А ты че думал? На пляски по случаю начала жатвы? Или как? Рубеж переходим. Завтра на заре двинется вся Бурая Хоругвь. Сотник не сказал, в каком строю, но токмо наша десятка передом пойдет, как завсегда. Ну живее, подымайте жопы-то! Кру-у-гом! Скажу сразу, потому как опосля времени верняком недостанет. Никакая это не будет обнаковенная бойня, парни. Какую-то дурь надумали благородные, мать их так. Какое-то вызволение, или как там ее. Не идем ворога колотить, а на эти, ну на наши изувечные, не – извечные земли, с этой, ну как ее, братской помочью. А теперя смирно! Чего скажу-то: людишек из Аэдирна не трогать, не грабить…
– Это как же так? – раскрыл рот Краска. – Как же так-то – не грабить? А чем коней кормить, господин десятник?
– Фураж для коней грабить, боле ничего. Но людишек не сечь, халуп не палить, посевов не травить… Закрой пасть, Краска! Это тебе не вече, это войско, мать вашу так! Приказы слушать, иначе на шибеницу! Сказал: не убивать, не палить, баб… – Зывик осекся, задумался и докончил после минутного раздумья: – Баб трахать без шуму и штоб никто не видел.
Анджей Сапковский. Час Презрения. 1995 год.
- The order is, therefore. We’re not going to fight, only ... ”The man scratched his neck. - And with fraternal help. We cross the border to give protection to people from Upper Aedirn ... Not what I ... Not from Aedirn, but from Lower Margia. So said the noble Mr. Margrave Mansfeld. So, they say, and so, he says, Demavend suffered a defeat, threw back his hooves and lies, because he ruled rubbishly over politics and politics, therefore. So, with him already the end and with the whole Aedir too. Our King Demavendu borrowed a lot of pennies, the time has come to return with a percentage. Nor can we allow our fellow tribesmen and brothers from Lower Margia to be full of Nilfgaards. We must free them. Because these are our eternal lands, Lower, therefore, Marchia. Once upon a time under the Kaedwen scepter, the lands were and not back under that scepter. Already on the river Dyfnyu. Such a pact was concluded by our gracious King Henselt with Emgyr of Nilfgaard. But the pact is a pact, and the Brown Banner should stand by the river. Clear? <...>
“Mr. Centurion ...” began Zyvik timidly. - And what will happen, if, for example, the Aedir army refuses to resist? Will he block the road? After all, with weapons through their country we go! As then?
“Well, yes, and if our fellow tribesmen and brothers,” Staler sarcastically snapped, “those whom we seem to have to release ... If they take up bows and throw stones?” Uh?
“We must be at Dyfni in three days,” said Polnarnets with pressure. - Not later. Who wants to stop us is, therefore, the enemy. And raise the enemy with swords. But attention and quietly! Listen to the order! Neither sat down nor a hut to shoot, people do not take away property, do not rob, women do not touch! Drive yourself and the soldiers into the brain: whoever breaks that order will go to the sibenitsa. Komes repeated this a dozen times: come on, butt the cha mosquito, not with the invasion, but with fraternal help! <...>
- Get ready! - Zyvik barked, stopping far enough so that the fumes exuded by him did not affect the moral and combat level of his subordinates. - Before the sun rises by four fingers, all to watch! Everything should shine, like ento is the sun, weapons, ammunition, a horse to live! There will be a march, if because of whom I will be ashamed of the centurion, I will pull the legs of that son of a bitch! Alive!
- Let's go to battle! - guessed the horseman Paint, quickly stuffing his shirt into his pants. - We’re going into battle, Mr. Foreman?
- What did you think? Harvest dancing? Or how? We’ll cross over. Tomorrow at dawn, the entire Brown Banner will move. The centurion did not say in what order, but only ten of us will go forward forever. Well lively, raise your asses! Kru-o-gom! I’ll say right away, because after the time it’ll be surely lacking. None of this will be an announced slaughter, guys. Some nonsense invented by the noble, their mother so. Some kind of rescue, or whatever it is. We are not going to beat the heap, but on these, well, on our mutilated, not - eternal lands, with this, well, like her, brotherly help. And now it's quiet! I’ll say something: do not touch people from Aedirn, do not rob ...
- How so? - opened his mouth Paint. - How so - not to rob? And how to feed the horses, Mr. Foreman?
- Forage for horses to rob, Bole nothing. But the people can’t be beaten, the coat cannot be fired, the crops cannot be poisoned ... Close your mouth, Paint! This is not your evening, this is the army, your mother is so! Orders to listen, otherwise to Sibenitsa! He said: do not kill, do not scorch, women ... - The clerk stopped short, thought and finished after a moment of thought: - Bab no one saw fucking and no one saw the shtob.
Andrzej Sapkowski. Hour of Contempt. 1995 year.
“Mr. Centurion ...” began Zyvik timidly. - And what will happen, if, for example, the Aedir army refuses to resist? Will he block the road? After all, with weapons through their country we go! As then?
“Well, yes, and if our fellow tribesmen and brothers,” Staler sarcastically snapped, “those whom we seem to have to release ... If they take up bows and throw stones?” Uh?
“We must be at Dyfni in three days,” said Polnarnets with pressure. - Not later. Who wants to stop us is, therefore, the enemy. And raise the enemy with swords. But attention and quietly! Listen to the order! Neither sat down nor a hut to shoot, people do not take away property, do not rob, women do not touch! Drive yourself and the soldiers into the brain: whoever breaks that order will go to the sibenitsa. Komes repeated this a dozen times: come on, butt the cha mosquito, not with the invasion, but with fraternal help! <...>
- Get ready! - Zyvik barked, stopping far enough so that the fumes exuded by him did not affect the moral and combat level of his subordinates. - Before the sun rises by four fingers, all to watch! Everything should shine, like ento is the sun, weapons, ammunition, a horse to live! There will be a march, if because of whom I will be ashamed of the centurion, I will pull the legs of that son of a bitch! Alive!
- Let's go to battle! - guessed the horseman Paint, quickly stuffing his shirt into his pants. - We’re going into battle, Mr. Foreman?
- What did you think? Harvest dancing? Or how? We’ll cross over. Tomorrow at dawn, the entire Brown Banner will move. The centurion did not say in what order, but only ten of us will go forward forever. Well lively, raise your asses! Kru-o-gom! I’ll say right away, because after the time it’ll be surely lacking. None of this will be an announced slaughter, guys. Some nonsense invented by the noble, their mother so. Some kind of rescue, or whatever it is. We are not going to beat the heap, but on these, well, on our mutilated, not - eternal lands, with this, well, like her, brotherly help. And now it's quiet! I’ll say something: do not touch people from Aedirn, do not rob ...
- How so? - opened his mouth Paint. - How so - not to rob? And how to feed the horses, Mr. Foreman?
- Forage for horses to rob, Bole nothing. But the people can’t be beaten, the coat cannot be fired, the crops cannot be poisoned ... Close your mouth, Paint! This is not your evening, this is the army, your mother is so! Orders to listen, otherwise to Sibenitsa! He said: do not kill, do not scorch, women ... - The clerk stopped short, thought and finished after a moment of thought: - Bab no one saw fucking and no one saw the shtob.
Andrzej Sapkowski. Hour of Contempt. 1995 year.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Глеб Жуков
