70 лет!
Майя Борисова
Ленинграду
Мне часто снится этот город.
И, видимо, не раз, не два
Доказывать я буду в спорах,
Что он красивей, чем Москва.
В краях степных, сибирских, дальних
Мне помнится родимый дом,
И то, что факелы Ростральных...
А, впрочем, нет, я о другом.
О малом городке на Волге,
В полукольце плешивых гор
В тот очень страшный, очень долгий
Сорок второй военный год.
Линялые шатрами крыши,
Стада, бредущие в пыли.
Сюда блокадных ребятишек
Из Ленинграда привезли.
В детдом с утра несли подарки,
Вздыхали, ждали новостей...
Заплаканные санитарки
Рассказывали про детей:
"Ведь больше года голодали!
Им дали мяса, масла дали,
Они ж, качаясь, как в бреду,
За завтраком не доедали,
За ужином не доедали -
На завтра прятали еду.
Они не оставляли крошек.
Тихи, глазасты и худы,
Они рассматривали кошек
Лишь как запас живой еды.
И говорили очень мало.
И молча плакали в тиши".
Но кто-то детям дал бумагу
И очинил карандаши.
И вот на четвертушках мятых
Стал робко возникать на свет
Неточный, памятный, крылатый,
Неповторимый силуэт.
Бессмертный шпиль Адмиралтейства!
Его нагую красоту
Чертило раненое детство,
Мусоля грифели во рту.
Он был залогом их спасенья,
Он был оплотом их мечты.
Сверкающий, как луч весенний,
Прямой и острый, точно штык!
Да, он мне снится этот город.
И, видимо, не раз, не два
Доказывать я буду в спорах,
Что он красивей, чем Москва.
Но вновь и вновь при трудном шаге
Я вспомню это: тишь палат,
Детей, и на листках бумаги
Рисунок, точно текст присяги
Тебе на верность, Ленинград.
Майя Борисова
Ленинграду
Мне часто снится этот город.
И, видимо, не раз, не два
Доказывать я буду в спорах,
Что он красивей, чем Москва.
В краях степных, сибирских, дальних
Мне помнится родимый дом,
И то, что факелы Ростральных...
А, впрочем, нет, я о другом.
О малом городке на Волге,
В полукольце плешивых гор
В тот очень страшный, очень долгий
Сорок второй военный год.
Линялые шатрами крыши,
Стада, бредущие в пыли.
Сюда блокадных ребятишек
Из Ленинграда привезли.
В детдом с утра несли подарки,
Вздыхали, ждали новостей...
Заплаканные санитарки
Рассказывали про детей:
"Ведь больше года голодали!
Им дали мяса, масла дали,
Они ж, качаясь, как в бреду,
За завтраком не доедали,
За ужином не доедали -
На завтра прятали еду.
Они не оставляли крошек.
Тихи, глазасты и худы,
Они рассматривали кошек
Лишь как запас живой еды.
И говорили очень мало.
И молча плакали в тиши".
Но кто-то детям дал бумагу
И очинил карандаши.
И вот на четвертушках мятых
Стал робко возникать на свет
Неточный, памятный, крылатый,
Неповторимый силуэт.
Бессмертный шпиль Адмиралтейства!
Его нагую красоту
Чертило раненое детство,
Мусоля грифели во рту.
Он был залогом их спасенья,
Он был оплотом их мечты.
Сверкающий, как луч весенний,
Прямой и острый, точно штык!
Да, он мне снится этот город.
И, видимо, не раз, не два
Доказывать я буду в спорах,
Что он красивей, чем Москва.
Но вновь и вновь при трудном шаге
Я вспомню это: тишь палат,
Детей, и на листках бумаги
Рисунок, точно текст присяги
Тебе на верность, Ленинград.
70 years old!
Maya Borisova
Leningrad
I often dream of this city.
And, apparently, more than once, not two
I will prove in disputes,
That he is more beautiful than Moscow.
In the edges of the steppe, Siberian, distant
I remember my birthplace
And the fact that the rostral torches ...
But, by the way, no, I'm talking about something else.
About a small town on the Volga,
In a semicircle of bald mountains
That very scary, very long
Forty-second war year.
Faded tents of the roof,
Herds wandering in the dust.
Here are the siege kids
They brought from Leningrad.
In the morning they brought gifts to the orphanage,
We sighed, waited for the news ...
Tearful nurse
They talked about children:
"After all, they starved for more than a year!
They were given meat, they were given butter,
Well, they are swinging, like in delirium,
They didn’t eat at breakfast
They didn’t eat at dinner -
They hid food for tomorrow.
They did not leave crumbs.
Quiet, big-eyed and thin
They treated cats
Only as a supply of live food.
And they said very little.
And silently cried in silence. "
But someone gave the children paper
And he fixed the pencils.
And on the quarter wrinkled
Become timidly born
Inaccurate, commemorative, winged,
Unique silhouette.
The immortal spire of the Admiralty!
His naked beauty
Drawn a wounded childhood
Musola lead in the mouth.
He was the key to their salvation,
He was the bastion of their dreams.
Sparkling like a spring ray
Straight and sharp, like a bayonet!
Yes, I dream about this city.
And, apparently, more than once, not two
I will prove in disputes,
That he is more beautiful than Moscow.
But again and again with a difficult step
I will remember this: quiet chambers,
Children and on pieces of paper
Figure, exactly the text of the oath
Loyalty to you, Leningrad.
Maya Borisova
Leningrad
I often dream of this city.
And, apparently, more than once, not two
I will prove in disputes,
That he is more beautiful than Moscow.
In the edges of the steppe, Siberian, distant
I remember my birthplace
And the fact that the rostral torches ...
But, by the way, no, I'm talking about something else.
About a small town on the Volga,
In a semicircle of bald mountains
That very scary, very long
Forty-second war year.
Faded tents of the roof,
Herds wandering in the dust.
Here are the siege kids
They brought from Leningrad.
In the morning they brought gifts to the orphanage,
We sighed, waited for the news ...
Tearful nurse
They talked about children:
"After all, they starved for more than a year!
They were given meat, they were given butter,
Well, they are swinging, like in delirium,
They didn’t eat at breakfast
They didn’t eat at dinner -
They hid food for tomorrow.
They did not leave crumbs.
Quiet, big-eyed and thin
They treated cats
Only as a supply of live food.
And they said very little.
And silently cried in silence. "
But someone gave the children paper
And he fixed the pencils.
And on the quarter wrinkled
Become timidly born
Inaccurate, commemorative, winged,
Unique silhouette.
The immortal spire of the Admiralty!
His naked beauty
Drawn a wounded childhood
Musola lead in the mouth.
He was the key to their salvation,
He was the bastion of their dreams.
Sparkling like a spring ray
Straight and sharp, like a bayonet!
Yes, I dream about this city.
And, apparently, more than once, not two
I will prove in disputes,
That he is more beautiful than Moscow.
But again and again with a difficult step
I will remember this: quiet chambers,
Children and on pieces of paper
Figure, exactly the text of the oath
Loyalty to you, Leningrad.
У записи 9 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Оля Гантшель
