Друзья, это случилось так внезапно, что я толком не сумел осознать...
Я, знаете ли, не часто хожу на концерты. А вот случилось. Ну и такое. Маленькое подвальное помещение, друзья что-то мутят, и ждешь чего-то хорошего, но вот так, чтобы настолько...
Я не знаю как это описать, наверное главное чувство: все, что прозвучало было ... на необыкновенно ясном, до стыда, до оцепенения, до боли близком музыкальном языке. Где-то там есть слова, и они - органическая часть музыки, как маленькие таблички с предельно лаконичными указателями. Это выпуклое, практически физическое ощущение музыки, я давно не испытывал такого.
И, да очень кроет после. И не только потому, что не прошло и минуты, как в баре включают какой-то (не плохой, но) проходной музон... А потому что становится невольно стыдно за 90% того, что слышишь ото всюду и, временами, делаешь сам. Потому, что не знаешь как и с кем этим можно делиться. Потому, что понимаешь, что при всей музыкальной недостижимости (для меня, скажем) у этого не может быть массового слушателя, по крайней мере у нас...
И, да, живьем это еще раза в два сильнее, чем в записи...
Но все равно прекрасно, что частицей этого можно поделиться...
Я, знаете ли, не часто хожу на концерты. А вот случилось. Ну и такое. Маленькое подвальное помещение, друзья что-то мутят, и ждешь чего-то хорошего, но вот так, чтобы настолько...
Я не знаю как это описать, наверное главное чувство: все, что прозвучало было ... на необыкновенно ясном, до стыда, до оцепенения, до боли близком музыкальном языке. Где-то там есть слова, и они - органическая часть музыки, как маленькие таблички с предельно лаконичными указателями. Это выпуклое, практически физическое ощущение музыки, я давно не испытывал такого.
И, да очень кроет после. И не только потому, что не прошло и минуты, как в баре включают какой-то (не плохой, но) проходной музон... А потому что становится невольно стыдно за 90% того, что слышишь ото всюду и, временами, делаешь сам. Потому, что не знаешь как и с кем этим можно делиться. Потому, что понимаешь, что при всей музыкальной недостижимости (для меня, скажем) у этого не может быть массового слушателя, по крайней мере у нас...
И, да, живьем это еще раза в два сильнее, чем в записи...
Но все равно прекрасно, что частицей этого можно поделиться...
Friends, this happened so suddenly that I really could not realize ...
You know, I don’t often go to concerts. But it happened. Well and that. A small basement, friends muddied something, and you expect something good, but so that so ...
I don’t know how to describe it, probably the main feeling: everything that sounded was ... in an unusually clear, shameful, numb, painfully close musical language. Somewhere there are words, and they are an organic part of the music, like small tablets with extremely concise signs. This is a convex, almost physical sensation of music, I have not experienced this for a long time.
And, yes, it really hides after. And not only because less than a minute has passed before the bar includes some kind of (not bad, but) Mouzon pass-through ... And because it becomes involuntarily embarrassing for 90% of what you hear from everywhere and, at times, you do it yourself . Because you do not know how and with whom it can be shared. Because you understand that for all the musical unattainability (for me, say), this cannot have a mass listener, at least for us ...
And, yes, alive it is two times stronger than in the recording ...
But it’s still wonderful that a particle of this can be shared ...
You know, I don’t often go to concerts. But it happened. Well and that. A small basement, friends muddied something, and you expect something good, but so that so ...
I don’t know how to describe it, probably the main feeling: everything that sounded was ... in an unusually clear, shameful, numb, painfully close musical language. Somewhere there are words, and they are an organic part of the music, like small tablets with extremely concise signs. This is a convex, almost physical sensation of music, I have not experienced this for a long time.
And, yes, it really hides after. And not only because less than a minute has passed before the bar includes some kind of (not bad, but) Mouzon pass-through ... And because it becomes involuntarily embarrassing for 90% of what you hear from everywhere and, at times, you do it yourself . Because you do not know how and with whom it can be shared. Because you understand that for all the musical unattainability (for me, say), this cannot have a mass listener, at least for us ...
And, yes, alive it is two times stronger than in the recording ...
But it’s still wonderful that a particle of this can be shared ...
У записи 9 лайков,
0 репостов,
391 просмотров.
0 репостов,
391 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Глеб Пинский
