Достоевский в 1877 году: "… по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому — не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, — у них характер в этом смысле как у всех, — а именно потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут.
Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают. Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, «имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени».
Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.
Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации. У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в (…страну по вкусу…) и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний (…фамилию по вкусу…) согласился наконец принять портфель президента совета министров. России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества.
Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство…"
Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают. Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, «имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени».
Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.
Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации. У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в (…страну по вкусу…) и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний (…фамилию по вкусу…) согласился наконец принять портфель президента совета министров. России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества.
Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство…"
Dostoevsky in 1877: "... according to my inner conviction, the most complete and insurmountable - Russia will never have, and never have had, such haters, envious people, slanderers, and even obvious enemies, like all these Slavic tribes, as soon as Russia sets them free and Europe will agree to recognize them as released! And let them not object to me, do not dispute, do not shout at me that I am exaggerating and that I am a hater of the Slavs! On the contrary, I love the Slavs very much, but I will not defend myself because I know that everything will come true just like that, as I say, and not by the low, ungrateful, as if, character of the Slavs, not at all - they have a character in this sense like everyone else, but precisely because such things are different in the world cannot happen.
They will begin, upon liberation, their new life, I repeat, precisely from the fact that they beg for themselves from Europe, from England and Germany, for example, the guarantee and protection of their freedom, and even in the concert of the European powers there will be Russia, but they are in protection from Russia will do so. They will certainly begin with the fact that inside themselves, if not directly out loud, they will declare to themselves and convince themselves that they do not owe the slightest gratitude to Russia, on the contrary, that they could hardly escape from the power of Russia during the conclusion of the peace by the intervention of a European concert, and not if Europe had intervened, Russia would have swallowed them right away, “having in mind the expansion of borders and the foundation of the great All-Slavic empire on the enslavement of the Slavs by a greedy, cunning and barbaric Great Russian tribe”.
Maybe a whole century, or even more, they will constantly tremble for their freedom and fear the power of Russia; they will curry favor with European states, they will slander Russia, gossip on it and intrigue against it. Oh, I'm not talking about individuals: there will be those who understand what it means, and therefore Russia will always mean to them. But these people, especially at the beginning, will appear in such a miserable minority that they will be subjected to ridicule, hatred and even political persecution.
It will be especially pleasant for the liberated Slavs to express and trumpet the whole world that they are educated tribes capable of the highest European culture, while Russia is a barbaric country, gloomy northern colossus, not even of pure Slavic blood, persecutor and hater of European civilization. They, of course, will have, from the very beginning, constitutional governance, parliaments, responsible ministers, speakers, speeches. They will be extremely comforted and delighted. They will be delighted, reading telegrams in Parisian and London newspapers informing the whole world that after a long parliamentary storm the ministry finally fell in (... a country to taste ...) and a new liberal majority was formed and that some of them (... surname to taste ...) finally agreed to accept the portfolio of the President of the Council of Ministers. Russia needs to seriously prepare for the fact that all these liberated Slavs will rush to Europe with rapture, before they lose their identity, they will become infected with European forms, political and social, and in this way they will have to go through a whole and long period of Europeanism before comprehending anything its Slavic significance and its special Slavic vocation among humanity.
Between themselves, these zemstvos will always quarrel, forever envy each other and intrigue against each other. Of course, in the moment of some serious disaster, they all will certainly turn to Russia for help. No matter how they hate, gossip and slander Europe, flirting with her and assuring her of love, they will always feel instinctively (of course, in a moment of trouble, and not earlier) that Europe was a natural enemy of their unity, they will always remain, and that if they exist in the world, then, of course, because there is a huge magnet - Russia, which, irresistibly attracting them all to itself, thereby restrains their integrity and unity ... "
They will begin, upon liberation, their new life, I repeat, precisely from the fact that they beg for themselves from Europe, from England and Germany, for example, the guarantee and protection of their freedom, and even in the concert of the European powers there will be Russia, but they are in protection from Russia will do so. They will certainly begin with the fact that inside themselves, if not directly out loud, they will declare to themselves and convince themselves that they do not owe the slightest gratitude to Russia, on the contrary, that they could hardly escape from the power of Russia during the conclusion of the peace by the intervention of a European concert, and not if Europe had intervened, Russia would have swallowed them right away, “having in mind the expansion of borders and the foundation of the great All-Slavic empire on the enslavement of the Slavs by a greedy, cunning and barbaric Great Russian tribe”.
Maybe a whole century, or even more, they will constantly tremble for their freedom and fear the power of Russia; they will curry favor with European states, they will slander Russia, gossip on it and intrigue against it. Oh, I'm not talking about individuals: there will be those who understand what it means, and therefore Russia will always mean to them. But these people, especially at the beginning, will appear in such a miserable minority that they will be subjected to ridicule, hatred and even political persecution.
It will be especially pleasant for the liberated Slavs to express and trumpet the whole world that they are educated tribes capable of the highest European culture, while Russia is a barbaric country, gloomy northern colossus, not even of pure Slavic blood, persecutor and hater of European civilization. They, of course, will have, from the very beginning, constitutional governance, parliaments, responsible ministers, speakers, speeches. They will be extremely comforted and delighted. They will be delighted, reading telegrams in Parisian and London newspapers informing the whole world that after a long parliamentary storm the ministry finally fell in (... a country to taste ...) and a new liberal majority was formed and that some of them (... surname to taste ...) finally agreed to accept the portfolio of the President of the Council of Ministers. Russia needs to seriously prepare for the fact that all these liberated Slavs will rush to Europe with rapture, before they lose their identity, they will become infected with European forms, political and social, and in this way they will have to go through a whole and long period of Europeanism before comprehending anything its Slavic significance and its special Slavic vocation among humanity.
Between themselves, these zemstvos will always quarrel, forever envy each other and intrigue against each other. Of course, in the moment of some serious disaster, they all will certainly turn to Russia for help. No matter how they hate, gossip and slander Europe, flirting with her and assuring her of love, they will always feel instinctively (of course, in a moment of trouble, and not earlier) that Europe was a natural enemy of their unity, they will always remain, and that if they exist in the world, then, of course, because there is a huge magnet - Russia, which, irresistibly attracting them all to itself, thereby restrains their integrity and unity ... "
У записи 13 лайков,
4 репостов.
4 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Мария Евсюкова
