Когда-то в раннем детстве здорово удивляла баночка с белой гуашью - смешивать цвета меня тогда ещё никто не научил, и было безумно горько осознавать, что одну из своих красок я почти никогда не использую.
И тогда я нарисовала Зиму - практически одним лишь белым цветом на белом же листе бумаги.
Взрослые тогда, конечно, меня осмеяли.
Но это трепетное отношение к белой краске так во мне и живёт.
И тогда я нарисовала Зиму - практически одним лишь белым цветом на белом же листе бумаги.
Взрослые тогда, конечно, меня осмеяли.
Но это трепетное отношение к белой краске так во мне и живёт.
Once in early childhood, a jar of white gouache was amazingly surprising - nobody taught me colors yet, and it was insanely bitter to realize that I almost never use one of my colors.
And then I painted Winter - almost in white only on a white sheet of paper.
Adults then, of course, ridiculed me.
But this reverent attitude to white paint lives in me like that.
And then I painted Winter - almost in white only on a white sheet of paper.
Adults then, of course, ridiculed me.
But this reverent attitude to white paint lives in me like that.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Наталья Черствова
