Я выхожу из поезда, на улице удушающе пахнет пылью и орaнжевой краской, которой накануне выкрасили урны. Лысый тaксист сaжaет меня в мaршрутку, в кoтoрoй нужнo пристeгиваться нa любoм сидeнии, и за сoрoк минут через тoннели и сeрпaнтины дoвозит до гoстиницы. Там номер на первом этаже, я сажусь на подокoннике нoгами в трaву и считaю крыши. Пaхнет мoрeм, хoлодом и свeжeстью со всеми трeмя растянутыми гласными. Рядом ходят овцы и чайки, и я думаю о том, где еще в мире есть место, где овцы и чайки ходят вот так вместе под окнами гостиницы. Это очень странное ощущение, это моя персональная middle of fucking nowhere и здесь никто до меня не был, по крайней мере не чувствовал все это так, как я.
Этот город, который я в рифму предвкушала полтора года назад, зачитываясь Ремарком, был сплошь в фигурных крышах и миллионах уютных окон, в кафе со старыми зеркалами и шатающимися столами, в антикварных магазинах-свалках с флижками и рассошихмися стульями. Я сидела в книжном магазине barnes and noblе прямо на полу, по-турецки, разбросав вокруг себя воскресный выпуск Le Monde, органайзеры в цветах и открытки с заснеженными мостами, читала и рассматривала проходящие мимо ноги.
Потом часами гуляла по набережной и ревновала ко всем случайно подслушанным «тогда до завтра» и «я тебе позвоню утром в четверг». Меня не будет здесь утром в четверг, и я ревную так зверски, что мне хочется закрыть этот город, опечатать золотые ворота, - и так до следующего раза.
...Уезжала в субботу рано утром, под расписанием поездов низко, к дождю летала ласточка. И это, поверьте мне, было очень удивительно наблюдать...
Этот город, который я в рифму предвкушала полтора года назад, зачитываясь Ремарком, был сплошь в фигурных крышах и миллионах уютных окон, в кафе со старыми зеркалами и шатающимися столами, в антикварных магазинах-свалках с флижками и рассошихмися стульями. Я сидела в книжном магазине barnes and noblе прямо на полу, по-турецки, разбросав вокруг себя воскресный выпуск Le Monde, органайзеры в цветах и открытки с заснеженными мостами, читала и рассматривала проходящие мимо ноги.
Потом часами гуляла по набережной и ревновала ко всем случайно подслушанным «тогда до завтра» и «я тебе позвоню утром в четверг». Меня не будет здесь утром в четверг, и я ревную так зверски, что мне хочется закрыть этот город, опечатать золотые ворота, - и так до следующего раза.
...Уезжала в субботу рано утром, под расписанием поездов низко, к дождю летала ласточка. И это, поверьте мне, было очень удивительно наблюдать...
I get off the train, on the street it smells asphyxiating of dust and orange paint, which on the eve of painted urns. The bald taxi driver puts me in a minibus, which needs to be fastened in any seat, and in a few minutes takes me through tunnels and serpentines to the hotel. There is a room on the ground floor, I sit on the windowsill with my legs in the grass and count the roofs. It smells like sea, cold and freshness with all three stretched vowels. Sheep and seagulls are walking nearby, and I’m thinking about where else in the world there is a place where sheep and seagulls walk like this together under the windows of the hotel. This is a very strange feeling, this is my personal middle of fucking nowhere and no one here has been to me, at least I did not feel it all like I did.
This city, which I was looking forward to rhyme a year and a half ago, reading out Remarque, was entirely in the figured roofs and millions of cozy windows, in a cafe with old mirrors and wobbly tables, in antique dump-shops with flasks and rasshichimy chairs. I sat in a barnes and noble bookstore right on the floor, in Turkish, scattering the Sunday edition of Le Monde around me, organizers in flowers and postcards with snowy bridges, reading and looking at my legs passing by.
Then she spent hours walking along the promenade and was jealous of all the randomly overheard "then until tomorrow" and "I will call you on Thursday morning." I will not be here on Thursday morning, and I am so jealous that I want to close this city, seal the golden gate, and so on until the next time.
... Left on Saturday early in the morning, under the train schedule low, a swallow flew by the rain. And believe me, it was very surprising to watch ...
This city, which I was looking forward to rhyme a year and a half ago, reading out Remarque, was entirely in the figured roofs and millions of cozy windows, in a cafe with old mirrors and wobbly tables, in antique dump-shops with flasks and rasshichimy chairs. I sat in a barnes and noble bookstore right on the floor, in Turkish, scattering the Sunday edition of Le Monde around me, organizers in flowers and postcards with snowy bridges, reading and looking at my legs passing by.
Then she spent hours walking along the promenade and was jealous of all the randomly overheard "then until tomorrow" and "I will call you on Thursday morning." I will not be here on Thursday morning, and I am so jealous that I want to close this city, seal the golden gate, and so on until the next time.
... Left on Saturday early in the morning, under the train schedule low, a swallow flew by the rain. And believe me, it was very surprising to watch ...
У записи 16 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Яна Соловьёва
