внезапно обнаружила в Пушкине место, какие бывали только на окраинах небольших городишек, маргинальная зона бытия, где обжитое пространство очень медленно сходит на нет. будто побывала одновременно в сказке и собственном детстве. для себя заметила, что мир запущенных садовых растений, гнилых скворечников в траве, косых абстрактных конструкций из плесневелых досок и ржавого металла, хаоса и нагромождений совершенно случайных и диких глазу железных, пластиковых, тканевых предметов остался для меня ровно настолько же необъяснимым, как и раньше, а трепета вызывает даже больше. но местные маленькие оборвыши, которых я опередила, все равно смотрели встревоженно, мрачно и ревниво. а я ведь и вправду думала, такого больше нигде не осталось. кроме как у Шульца, конечно.
suddenly found in Pushkin a place that was only on the outskirts of small towns, a marginal zone of being, where the habitable space very slowly comes to naught. as if she visited both a fairy tale and her own childhood. I noticed for myself that the world of neglected garden plants, rotten birdhouses in the grass, oblique abstract structures made of moldy boards and rusty metal, chaos and piles of completely random and wild-eyed iron, plastic, fabric objects remained for me exactly as inexplicable as before , and awe causes even more. but the local little rags that I got ahead of, all the same looked alarmed, gloomy and jealous. and I really thought that wasn’t anywhere else. except for Schultz, of course.
У записи 6 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Пашигорова
