Вильям Шекспир:
«Весь мир - театр. В нём женщины, мужчины - все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той.
Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки...
Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущий в школу.
А затем любовник,
Вздыхающий, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросший бородой, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонных правил и сентенций кладезь, -
Так он играет роль. Шестой же возраст -
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса - кошель,
В штанах, что с юности берёг, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискантом детским:
Пищит, как флейта... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы -
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего..."
Вильям Шекспир.
«Весь мир - театр. В нём женщины, мужчины - все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той.
Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки...
Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущий в школу.
А затем любовник,
Вздыхающий, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросший бородой, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонных правил и сентенций кладезь, -
Так он играет роль. Шестой же возраст -
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса - кошель,
В штанах, что с юности берёг, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискантом детским:
Пищит, как флейта... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы -
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего..."
Вильям Шекспир.
William Shakespeare:
“The whole world is a theater. There are women in it, men are all actors.
They have their own exits, cares,
And each one plays a role.
Seven acts in that play.
First baby
Roaring loudly in her mother’s arms ...
Then a tearful schoolboy with a book bag,
With a rosy face, reluctantly, a snail
Crawling to school.
And then a lover
Sighing like an oven with a sad ballad
In honor of a lovely eyebrow. And then a soldier
Whose speech is always full of curses,
Bearded like a leopard
Jealous of honor, bullie in a quarrel,
Ready to seek mortal glory
Though in a cannon vent. Then judge
With a rounded abdomen, where the capon is hidden,
With a stern gaze, a trimmed beard,
Template rules and maxims of a storehouse, -
So he plays a role. Sixth age -
It will be skinny Pantalone,
In glasses, in shoes, at the waist - a purse,
In the trousers that have been preserved since childhood,
For legs withered; manly voice
It is replaced again by the childish treble:
Squeaks like a flute ... And the last act,
The end of all this strange, complicated play -
Second childhood, half-oblivion:
Without eyes, without feelings, without taste, without everything ... "
William Shakespeare.
“The whole world is a theater. There are women in it, men are all actors.
They have their own exits, cares,
And each one plays a role.
Seven acts in that play.
First baby
Roaring loudly in her mother’s arms ...
Then a tearful schoolboy with a book bag,
With a rosy face, reluctantly, a snail
Crawling to school.
And then a lover
Sighing like an oven with a sad ballad
In honor of a lovely eyebrow. And then a soldier
Whose speech is always full of curses,
Bearded like a leopard
Jealous of honor, bullie in a quarrel,
Ready to seek mortal glory
Though in a cannon vent. Then judge
With a rounded abdomen, where the capon is hidden,
With a stern gaze, a trimmed beard,
Template rules and maxims of a storehouse, -
So he plays a role. Sixth age -
It will be skinny Pantalone,
In glasses, in shoes, at the waist - a purse,
In the trousers that have been preserved since childhood,
For legs withered; manly voice
It is replaced again by the childish treble:
Squeaks like a flute ... And the last act,
The end of all this strange, complicated play -
Second childhood, half-oblivion:
Without eyes, without feelings, without taste, without everything ... "
William Shakespeare.
У записи 6 лайков,
0 репостов,
153 просмотров.
0 репостов,
153 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Гульназ Басареева
