В городе, где я родилась когда-то, скоро случится осень. Передо мной тридцать три ответа и нет вопросов. Мне двадцать пять с половиной, еще два года и двадцать восемь, а я как маленькая, так и не научилась жить. Я прожила шесть лет словно под наркозом, лошадиными дозами заглатывала и никотин, и воздух, воздух пах то сырым деревом, то слезливой бульварной прозой, а чаще полынной горечью и kenzo, жизнь маячит где-то под самым носом, а я старательно отворачиваю лицо.. Я хожу на рынок, варю по пять литров супа, мне бы замуж, наверное, да все беспросветно глухо, из друзей пара бывших женщин, одна непруха, и сама виновата, что где-то не повезло. Я давно могла бы уже в школу водить ребенка, ну, или хотя бы, стирать пеленки, кормить завтраком мужа, маму, тетю, свекровь, котенка, да как-то к сердцу это мне вовремя не легло. А теперь я так хороша собой, что хоть на обложку, плоская, как доска и в каждом ухе по две сережки, пью помногу и трахаюсь понемножку, балую себя недорогой одежкой, и умудряюсь при этом выглядеть на все сто. Через две недели я возвращаюсь в лето, там еда дешевая, но дороги сигареты, там зимой нет снега, и женщины так одеты, что не знаешь, это грустно или смешно, и жизнь так растрачивать может быть и грешно, но я до сих пор живу, словно понарошку, пробираюсь по жизни медленно, осторожно, будто я лисица какая-нибудь или кошка, и верю, что все сложится хорошо.
А любовь, как тамагочи, пикает понемножку. Пора выбросить. Это, наверно, всё.
А любовь, как тамагочи, пикает понемножку. Пора выбросить. Это, наверно, всё.
In the city where I was once born, autumn will happen soon. I have thirty-three answers and no questions. I am twenty-five and a half, two more years and twenty-eight, but I, as a little girl, have not learned how to live. I lived for six years as if under anesthesia, swallowed nicotine and horse doses, and the air, the air smelled like raw wood, then tearful tabloid prose, and often wormwood and kenzo, life looms somewhere under my nose, and I carefully turn my face away. I go to the market, I cook five liters of soup each, I would probably marry, everything is hopelessly deaf, of the friends of a couple of former women, one is not bad, and it’s my fault that I’m out of luck somewhere. I could have taken a child to school for a long time, or at least washed my diapers, fed my husband, mother, aunt, mother-in-law, kitten breakfast, and somehow it didn’t come to my heart in time. And now I'm so pretty that even on the cover, as flat as a board and in each ear there are two earrings, I drink a lot and fuck myself a little, pamper myself with inexpensive clothes, and manage to look my best. Two weeks later, I return to the summer, food is cheap there, but cigarettes are expensive, there is no snow there in winter, and women are so dressed that you don’t know, it’s sad or funny, and it can be a sin to waste life like that, but I still live , like a make-believe, I make my way through life slowly, carefully, as if I were some kind of fox or a cat, and I believe that everything will turn out well.
And love, like tamagotchi, picks up little by little. It's time to throw it away. That is probably all.
And love, like tamagotchi, picks up little by little. It's time to throw it away. That is probably all.
У записи 8 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ирина Косторева
