Осень, которой у меня не было. Но раз я ее прочувствовала, значит она у меня есть))))
Желтые листья в старом саду... Веранда с облезлой лазурной краской, запах дыма, сырости и грибов. Старая лампа с сатиновым абажуром и пожелтевшие листы бумаги, на которых странно писать шариковой ручкой. Мягкая и умиротворяющая тишина, грусть разливает по стаканам чай, на деревянном облезлом подоконнике - парочки птичьих перышек и желтых листьев, крохотных, с дерева, названия которого никто не знает. Дождь. Зябкость. Куртки и пять одеял, чтобы уснуть. Нежное и влажное солнце сквозь прозрачные листики осин, и их юные черные стволы. Холодный пруд в тумане и последние бабочки, омертвевающий лес с инеем на листьях, самодовольные ели с пушистыми лапами, под которыми, как клад, хранится летняя темнота, мгла и вечерняя сказка. Воздух прозрачен, и холмы на той стороне реки далеки и желты. Над темно-зеленой и прозрачной водой туман расползается полосками, остатками белесости.
И придя домой, можно пить горячий чай. И рисовать. И читать в одеяле на крыльце рядом с толстым котом. который лакает кисловатую жирную сметану из коричневой миски. И на ступеньках вечером ненадолго заиграет солнце: такие овальные пятнышки на стареньких древесных ступеньках, высвечивающие тонкие линии древесной жизни на срезе бревен. А если в этот момент поднять глаза - можно увидеть, как прохладное, напоследок улыбающееся солнце, прячется в еще густой листве тополей. А перед тополями - трава и кустарник, покосившаяся решетка чужого огорода. И целое небо над тобой, бесконечное, голубое, чуть золотистое, с парочкой перистых облаков, бесконечное, радушное к тебе, не зависмо от времени года. И ты понимаешь, что в сыром феврале в центре мегаполиса, это хмурое небо с той же любовью будет смотреть на тебя.
Желтые листья в старом саду... Веранда с облезлой лазурной краской, запах дыма, сырости и грибов. Старая лампа с сатиновым абажуром и пожелтевшие листы бумаги, на которых странно писать шариковой ручкой. Мягкая и умиротворяющая тишина, грусть разливает по стаканам чай, на деревянном облезлом подоконнике - парочки птичьих перышек и желтых листьев, крохотных, с дерева, названия которого никто не знает. Дождь. Зябкость. Куртки и пять одеял, чтобы уснуть. Нежное и влажное солнце сквозь прозрачные листики осин, и их юные черные стволы. Холодный пруд в тумане и последние бабочки, омертвевающий лес с инеем на листьях, самодовольные ели с пушистыми лапами, под которыми, как клад, хранится летняя темнота, мгла и вечерняя сказка. Воздух прозрачен, и холмы на той стороне реки далеки и желты. Над темно-зеленой и прозрачной водой туман расползается полосками, остатками белесости.
И придя домой, можно пить горячий чай. И рисовать. И читать в одеяле на крыльце рядом с толстым котом. который лакает кисловатую жирную сметану из коричневой миски. И на ступеньках вечером ненадолго заиграет солнце: такие овальные пятнышки на стареньких древесных ступеньках, высвечивающие тонкие линии древесной жизни на срезе бревен. А если в этот момент поднять глаза - можно увидеть, как прохладное, напоследок улыбающееся солнце, прячется в еще густой листве тополей. А перед тополями - трава и кустарник, покосившаяся решетка чужого огорода. И целое небо над тобой, бесконечное, голубое, чуть золотистое, с парочкой перистых облаков, бесконечное, радушное к тебе, не зависмо от времени года. И ты понимаешь, что в сыром феврале в центре мегаполиса, это хмурое небо с той же любовью будет смотреть на тебя.
Autumn that I didn’t have. But since I felt it, then I have it))))
Yellow leaves in the old garden ... Veranda with peeling azure paint, the smell of smoke, damp and mushrooms. An old lamp with a satin lampshade and yellowed sheets of paper on which it is strange to write with a ballpoint pen. Soft and pacifying silence, sadness pours tea into glasses, on a wooden shabby window sill - a couple of bird feathers and yellow leaves, tiny, from a tree whose name no one knows. Rain. Chilliness. Jackets and five blankets to fall asleep. The gentle and moist sun through the transparent leaves of aspens, and their young black trunks. A cold pond in the fog and the last butterflies, a necrotic forest with hoarfrost on the leaves, smug spruce trees with fluffy paws, under which, like a treasure, summer darkness, darkness and evening fairy tale are stored. The air is clear and the hills on that side of the river are far and yellow. Above the dark green and clear water, the fog spreads in strips, remnants of whiteness.
And when you come home, you can drink hot tea. And draw. And read in the blanket on the porch next to the fat cat. which caresses sour oily sour cream from a brown bowl. And on the steps in the evening the sun will sparkle briefly: such oval spots on old wooden steps, highlighting the thin lines of tree life on a cut of logs. And if at this moment you raise your eyes - you can see how the cool, finally smiling sun is hiding in still thick foliage of poplars. And in front of the poplars - grass and shrubs, rickety lattice of someone else's garden. And the whole sky above you, endless, blue, slightly golden, with a couple of cirrus clouds, endless, welcoming to you, regardless of the time of year. And you understand that in wet February in the center of the metropolis, this gloomy sky will look at you with the same love.
Yellow leaves in the old garden ... Veranda with peeling azure paint, the smell of smoke, damp and mushrooms. An old lamp with a satin lampshade and yellowed sheets of paper on which it is strange to write with a ballpoint pen. Soft and pacifying silence, sadness pours tea into glasses, on a wooden shabby window sill - a couple of bird feathers and yellow leaves, tiny, from a tree whose name no one knows. Rain. Chilliness. Jackets and five blankets to fall asleep. The gentle and moist sun through the transparent leaves of aspens, and their young black trunks. A cold pond in the fog and the last butterflies, a necrotic forest with hoarfrost on the leaves, smug spruce trees with fluffy paws, under which, like a treasure, summer darkness, darkness and evening fairy tale are stored. The air is clear and the hills on that side of the river are far and yellow. Above the dark green and clear water, the fog spreads in strips, remnants of whiteness.
And when you come home, you can drink hot tea. And draw. And read in the blanket on the porch next to the fat cat. which caresses sour oily sour cream from a brown bowl. And on the steps in the evening the sun will sparkle briefly: such oval spots on old wooden steps, highlighting the thin lines of tree life on a cut of logs. And if at this moment you raise your eyes - you can see how the cool, finally smiling sun is hiding in still thick foliage of poplars. And in front of the poplars - grass and shrubs, rickety lattice of someone else's garden. And the whole sky above you, endless, blue, slightly golden, with a couple of cirrus clouds, endless, welcoming to you, regardless of the time of year. And you understand that in wet February in the center of the metropolis, this gloomy sky will look at you with the same love.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ирина Косторева
