Я пишу ему записки.
"Чрезмерная осень повсюду тут. И я в этой осени - огромный печальный спрут. Пью кофе, смотрю в окно, выхожу гулять. Перед сном я навзничь падаю на кровать и смотрю образы в голове как авторское кино. Я живу на Земле недавно. Во Вселенной живу давно".
И он пишет записки.
"В моем озере нынче рябь. И все труднее мне почерк твой разбирать. Я вчера выходил на берег. Давно не бывал в горах. Там не просто воздух, там будто симфония на губах. И я наверное, брошу подводный мир. Уеду куда-нибудь в прерии. В захолустье открою тир. Или бар, гостицу, ферму, неважно. Просто свалю к чертям. Мне осточертело измерять время суток по отливам, а не по дням".
И я ему звоню.
"Слушай, айда ко мне. У меня тут не прерии, зато сизый залив в луне. У меня тут сказки в переулках, дворах, щелях. И валюта не в ракушках, правда, а лишь в рублях. И до гор здесь десятки, нет, сотни миль. Зато в июле случается полный штиль. И во влажном мареве тонет время, плоть обретают сны. И отчаянно врут атомные весы".
И он мне отвечает.
"А я уж живу в дупле. Я тут увидел дерево забытое на скале. Туда никак не залезть. Летаю вот как могу. Но ты бы видела, какое небо здесь поутру. Какая ночь над этим деревом и скалой. Я будто вовек жил здесь. Словно вернулся к себе домой. Прилетай, ну или просто хотя бы снись. Оно того стоит, поверь! Здесь даже низ обретает высь!"
И я ему говорю.
"Ты просто со мной дыши. И пусть нашими будут все озера и этажи, все деревья, скалы, мотели, звезды, ветра. У нас с тобой есть завтра, сегодня, вчера".
И он мне шепчет.
"Ты все очень правильно поняла. Я еще не случился, ты еще не жила. Но какая разница? Держи-ка термос и бутерброд".
И мы молчим.
Будто обнимаясь наоборот.
"Чрезмерная осень повсюду тут. И я в этой осени - огромный печальный спрут. Пью кофе, смотрю в окно, выхожу гулять. Перед сном я навзничь падаю на кровать и смотрю образы в голове как авторское кино. Я живу на Земле недавно. Во Вселенной живу давно".
И он пишет записки.
"В моем озере нынче рябь. И все труднее мне почерк твой разбирать. Я вчера выходил на берег. Давно не бывал в горах. Там не просто воздух, там будто симфония на губах. И я наверное, брошу подводный мир. Уеду куда-нибудь в прерии. В захолустье открою тир. Или бар, гостицу, ферму, неважно. Просто свалю к чертям. Мне осточертело измерять время суток по отливам, а не по дням".
И я ему звоню.
"Слушай, айда ко мне. У меня тут не прерии, зато сизый залив в луне. У меня тут сказки в переулках, дворах, щелях. И валюта не в ракушках, правда, а лишь в рублях. И до гор здесь десятки, нет, сотни миль. Зато в июле случается полный штиль. И во влажном мареве тонет время, плоть обретают сны. И отчаянно врут атомные весы".
И он мне отвечает.
"А я уж живу в дупле. Я тут увидел дерево забытое на скале. Туда никак не залезть. Летаю вот как могу. Но ты бы видела, какое небо здесь поутру. Какая ночь над этим деревом и скалой. Я будто вовек жил здесь. Словно вернулся к себе домой. Прилетай, ну или просто хотя бы снись. Оно того стоит, поверь! Здесь даже низ обретает высь!"
И я ему говорю.
"Ты просто со мной дыши. И пусть нашими будут все озера и этажи, все деревья, скалы, мотели, звезды, ветра. У нас с тобой есть завтра, сегодня, вчера".
И он мне шепчет.
"Ты все очень правильно поняла. Я еще не случился, ты еще не жила. Но какая разница? Держи-ка термос и бутерброд".
И мы молчим.
Будто обнимаясь наоборот.
I am writing notes to him.
"Excessive autumn is everywhere here. And this fall I am a huge sad octopus. I drink coffee, look out the window, go for a walk. Before going to bed, I fall back down on the bed and look at the images in my head like an auteur movie. I live on Earth recently. In the Universe I’ve been living for a long time. "
And he writes notes.
“There is ripples in my lake now. And it’s becoming harder for me to sort your handwriting. I went ashore yesterday. I haven’t been in the mountains for a long time. It’s not just air, it’s like a symphony on my lips. And I’ll probably leave the underwater world. I’ll leave somewhere on the prairie. In the backwoods I’ll open a shooting gallery. Or a bar, a hotel, a farm, it doesn’t matter. I’ll just go to hell.
And I call him.
“Listen, come on to me. I don’t have prairies here, but the blue bay in the moon. I have tales here in alleys, courtyards, crevices. And the currency is not in shells, though, but only in rubles. And there are dozens of mountains, no , hundreds of miles. But in July there is a complete calm. And time drowns in a wet haze, dreams become flesh. And atomic scales are desperately lying. "
And he answers me.
"And I already live in a hollow. I saw a tree forgotten on a rock here. I can’t climb there. I’m flying as I can. But you should have seen the sky here in the morning. What a night over this tree and rock. I lived here forever.” It’s like he’s returned to his home. Come, well, or just at least dream. It's worth it, believe me! Here even the bottom gains altitude! "
And I tell him.
"You just breathe with me. And may all lakes and floors, all trees, rocks, motels, stars, winds be ours. You and I have tomorrow, today, yesterday."
And he whispers to me.
“You understood everything very correctly. I haven’t happened yet, you haven’t lived yet. But what's the difference? Hold a thermos and a sandwich.”
And we are silent.
Like hugging the other way around.
"Excessive autumn is everywhere here. And this fall I am a huge sad octopus. I drink coffee, look out the window, go for a walk. Before going to bed, I fall back down on the bed and look at the images in my head like an auteur movie. I live on Earth recently. In the Universe I’ve been living for a long time. "
And he writes notes.
“There is ripples in my lake now. And it’s becoming harder for me to sort your handwriting. I went ashore yesterday. I haven’t been in the mountains for a long time. It’s not just air, it’s like a symphony on my lips. And I’ll probably leave the underwater world. I’ll leave somewhere on the prairie. In the backwoods I’ll open a shooting gallery. Or a bar, a hotel, a farm, it doesn’t matter. I’ll just go to hell.
And I call him.
“Listen, come on to me. I don’t have prairies here, but the blue bay in the moon. I have tales here in alleys, courtyards, crevices. And the currency is not in shells, though, but only in rubles. And there are dozens of mountains, no , hundreds of miles. But in July there is a complete calm. And time drowns in a wet haze, dreams become flesh. And atomic scales are desperately lying. "
And he answers me.
"And I already live in a hollow. I saw a tree forgotten on a rock here. I can’t climb there. I’m flying as I can. But you should have seen the sky here in the morning. What a night over this tree and rock. I lived here forever.” It’s like he’s returned to his home. Come, well, or just at least dream. It's worth it, believe me! Here even the bottom gains altitude! "
And I tell him.
"You just breathe with me. And may all lakes and floors, all trees, rocks, motels, stars, winds be ours. You and I have tomorrow, today, yesterday."
And he whispers to me.
“You understood everything very correctly. I haven’t happened yet, you haven’t lived yet. But what's the difference? Hold a thermos and a sandwich.”
And we are silent.
Like hugging the other way around.
У записи 1 лайков,
0 репостов,
119 просмотров.
0 репостов,
119 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ирина Косторева
