Белым, белым все заметает март. Весна плутает в тумане, дождях, рассветах. Это всего лишь межверменье, недофиниш и недостарт. Зима еще здесь. И рядом с зимою лето.
Белым, белым. Будто сейчас февраль. Будто ноябрь. И первый снег на трассах. И просятся пошлости вроде "всего не жаль" или же "ну чего нам сейчас прощатся". Просятся банальности, тонкости, Бродский, Аукцион. От фонаря ровный свет. В свете творится мир.
Белым, белым становится стадион будто огромный свежеоткрытый творожный сыр. Белой, белой становится заправка, дорога, жизнь. И для контраста черные пятна теней и проталых луж. Март просто туманный кризис, душевный криз. На рисовую бумагу случайно пролили тушь.
Белым, белым. Ночной первозданный свет. Последний подарок, наказание и салют.
Зима неоходно покидает земную тведь.
Туман ночной мартовский тебе оставляя тут.
Белым, белым. Будто сейчас февраль. Будто ноябрь. И первый снег на трассах. И просятся пошлости вроде "всего не жаль" или же "ну чего нам сейчас прощатся". Просятся банальности, тонкости, Бродский, Аукцион. От фонаря ровный свет. В свете творится мир.
Белым, белым становится стадион будто огромный свежеоткрытый творожный сыр. Белой, белой становится заправка, дорога, жизнь. И для контраста черные пятна теней и проталых луж. Март просто туманный кризис, душевный криз. На рисовую бумагу случайно пролили тушь.
Белым, белым. Ночной первозданный свет. Последний подарок, наказание и салют.
Зима неоходно покидает земную тведь.
Туман ночной мартовский тебе оставляя тут.
White, white, everything sweeps March. Spring is wandering in fog, rains, sunrises. This is just inter-storey, under-finish and under-start. Winter is still here. And next to the winter is summer.
White, white. Like it's February. Like November. And the first snow on the tracks. And vulgarities like “it’s not a pity” or “well, why are we forgiven now” are asked. Asks banality, subtlety, Brodsky, Auction. From the lamp a steady light. In the world the world is created.
White, white becomes the stadium as if a huge freshly opened curd cheese. Refueling, road, life becomes white, white. And for contrast, black spots of shadows and hollow puddles. March is just a foggy crisis, a mental crisis. Mascara was accidentally spilled on rice paper.
White, white. Primordial night light. Last gift, punishment and salute.
Winter leaves the earthly immobility.
March night fog leaving you here.
White, white. Like it's February. Like November. And the first snow on the tracks. And vulgarities like “it’s not a pity” or “well, why are we forgiven now” are asked. Asks banality, subtlety, Brodsky, Auction. From the lamp a steady light. In the world the world is created.
White, white becomes the stadium as if a huge freshly opened curd cheese. Refueling, road, life becomes white, white. And for contrast, black spots of shadows and hollow puddles. March is just a foggy crisis, a mental crisis. Mascara was accidentally spilled on rice paper.
White, white. Primordial night light. Last gift, punishment and salute.
Winter leaves the earthly immobility.
March night fog leaving you here.
У записи 5 лайков,
1 репостов,
176 просмотров.
1 репостов,
176 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ирина Косторева
