Из книги «Реальный Петербург», 2000 г.
-----------------------------------------------
«Купчино» - наземная станция. Не успеет поезд остановиться в стеклянно-бетонном павильоне, как взору открывается сизая стена гаражей. Металлический голос объявляет, что станция «конечная». Уже это вселяет ощущение порога, предела, конца, если не света, то – города. И начало нового – чужого. Чувство потерянности усиливается, когда людской поток увлекает вас в подземный переход, облицованной плиткой цвета нездоровой мочи.
Просочившись сквозь коридор теток подземелья, промышляющих сигаретами, батонами, газетами, цветами, котятами, шерстью, вы понимаете, что оказались вовсе не на той стороне, что приветствовала вас сквозь стекло железным оскалом. То была неприглядная юго-восточная кромка Московской заставы, это – Купчино… Здесь легко растеряться, растерявшись – заблудиться…
Тот, кто организовывал это пространство, получившее свое название в память о погибшей под бульдозерами градостроителей деревеньке, не мучило тщеславие. Чертя линии на ватманском листе, эти люди не думали о том, чтобы кому-нибудь понравиться. Купчино создавалось для купчинцев. Только они и могут судить свой район. Случайные заезжие его не чувствуют, не понимают, замыкаясь на высокомерии обитателя Исконной Петербуржщины, или артистически впадая в легкомысленный восторг европейского путешественника перед афро-азиатской экзотикой: «Ба! Да здесь живут люди. И не мрут, как мухи».
-----------------------------------------------
«Купчино» - наземная станция. Не успеет поезд остановиться в стеклянно-бетонном павильоне, как взору открывается сизая стена гаражей. Металлический голос объявляет, что станция «конечная». Уже это вселяет ощущение порога, предела, конца, если не света, то – города. И начало нового – чужого. Чувство потерянности усиливается, когда людской поток увлекает вас в подземный переход, облицованной плиткой цвета нездоровой мочи.
Просочившись сквозь коридор теток подземелья, промышляющих сигаретами, батонами, газетами, цветами, котятами, шерстью, вы понимаете, что оказались вовсе не на той стороне, что приветствовала вас сквозь стекло железным оскалом. То была неприглядная юго-восточная кромка Московской заставы, это – Купчино… Здесь легко растеряться, растерявшись – заблудиться…
Тот, кто организовывал это пространство, получившее свое название в память о погибшей под бульдозерами градостроителей деревеньке, не мучило тщеславие. Чертя линии на ватманском листе, эти люди не думали о том, чтобы кому-нибудь понравиться. Купчино создавалось для купчинцев. Только они и могут судить свой район. Случайные заезжие его не чувствуют, не понимают, замыкаясь на высокомерии обитателя Исконной Петербуржщины, или артистически впадая в легкомысленный восторг европейского путешественника перед афро-азиатской экзотикой: «Ба! Да здесь живут люди. И не мрут, как мухи».
From the book "Real Petersburg", 2000
-----------------------------------------------
Kupchino is a ground station. Before the train stops in the glass-concrete pavilion, the blue-gray wall of the garages opens up to the gaze. A metallic voice announces that the station is “final”. This already instills a sense of threshold, limit, end, if not light, then - the city. And the beginning of a new thing is a stranger. The feeling of loss is enhanced when a stream of people carries you into an underpass, lined with tiles the color of unhealthy urine.
Having seeped through the corridor of the dungeon aunts, trading in cigarettes, loaves, newspapers, flowers, kittens, wool, you understand that you were not on the side at all that greeted you through the glass with an iron grin. It was the unsightly southeastern edge of the Moscow outpost, it’s Kupchino ... It's easy to get confused here, confused - get lost ...
The one who organized this space, which got its name in memory of the village that died under bulldozers, was not tormented by vanity. Drawing lines on a Whatman sheet, these people did not think about how anyone would like it. Kupchino was created for merchants. Only they can judge their area. Casual visitors do not feel it, do not understand it, locking themselves in the arrogance of an inhabitant of the Ancestral Petersburg region, or artistically falling into the frivolous delight of a European traveler in front of an African-Asian exotic: “Bah! Yes, people live here. And they don’t die like flies. ”
-----------------------------------------------
Kupchino is a ground station. Before the train stops in the glass-concrete pavilion, the blue-gray wall of the garages opens up to the gaze. A metallic voice announces that the station is “final”. This already instills a sense of threshold, limit, end, if not light, then - the city. And the beginning of a new thing is a stranger. The feeling of loss is enhanced when a stream of people carries you into an underpass, lined with tiles the color of unhealthy urine.
Having seeped through the corridor of the dungeon aunts, trading in cigarettes, loaves, newspapers, flowers, kittens, wool, you understand that you were not on the side at all that greeted you through the glass with an iron grin. It was the unsightly southeastern edge of the Moscow outpost, it’s Kupchino ... It's easy to get confused here, confused - get lost ...
The one who organized this space, which got its name in memory of the village that died under bulldozers, was not tormented by vanity. Drawing lines on a Whatman sheet, these people did not think about how anyone would like it. Kupchino was created for merchants. Only they can judge their area. Casual visitors do not feel it, do not understand it, locking themselves in the arrogance of an inhabitant of the Ancestral Petersburg region, or artistically falling into the frivolous delight of a European traveler in front of an African-Asian exotic: “Bah! Yes, people live here. And they don’t die like flies. ”
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
