Хочешь выглядеть идиотом - говори о воспитании детей. Говори об их обучении, о том, что ты хочешь получить по выходу дитя из школы, помечтай о педагогике, короче говоря. Сидите вы, к примеру, с друзьями. Тонкие, интересные, красивые лица. Дорогие напитки. Музыка приглушённая. На стенах изящная графика. Серебро на столе, жемчуг на шее, бриллианты в ушах, золото в сердце, монокль и аксельбанты у прадедушки, у дедушки - ЗИС, у вас - двойная фамилия. Начните разговор про педагогику - всё! Свора гиен жрёт подругу, павианы на пальцах раскидывают, кого первого, а кого на завтра, бомжи терзают пионера в осенней грязи.
Педагогика - это такое битумное болото, покрытое сверху чем-то зелёненьким. К этому болоту подходили динозавры и саблезубые тигры покруче чем ты. Ловкие, сильные, смелые, точные, безукоризненные красавцы. Они вступали в педагогику и через три минуты рёв, беспомощность, мухи на глазах, ужас, суетливое возюканье, враньё, что всё будет хорошо, слипшаяся на загривке шерсть, отчаяние, судорожность, суетливость, снова враньё про сейчас отдышусь, тупость и подбегающий сумчатый падальщик, которому тоже отсюда не вернуться.
Лев Толстой, Людвиг Витгенштейн. Колоссы. Обоих я искренне обожаю. И не избегли. Если хочешь вешаться, а вместо этого идёшь учить, то вешайся скорее.
Лев Николаевич считал себя прекрасным педагогом. Я не знаю, откуда в Ясной Поляне набирал он неграмотных детей в потребном для себя количестве.
Учил он детей неграмотный в своём имении в 1849 году.
Учил неграмотных детей в своём имении в 1859 году и до 1862
Учил неграмотных детей в своём имении в с 1870 по 1876 годы.
Учил неграмотных детей в своём имении с конца 1880-х годов и до последнего своего часа.
Грамотность в имении Льва Николаевича, как я понимаю, распространялась только Львом Николаевичем и его родственниками с приятелями. Сами образованные графом дети, вырастая, грамотность свою или забывали, или боялись собственным детям передавать. Видимо, граф не одобрял, когда другие учат, раз он в имении уже есть. Поэтому все крестьяне в Ясной Поляне были учениками графа Толстого. Старики, мужики, карапузы. Все.
Лев Николаевич был педагогом решительным. В своей "Азбуке" прямо указывал педагогам: "Избегайте сообщать ученику объяснение ( столь любимое в педагогике) солнечной системы и вращения и обращения Земли". Считал это вращение и объяснения "навязываемой бессмыслицей". Предвосхищая обалдевший ропот других учителей, не столь глубоких по части определения народных чаяний, Лев Николаевич замечал: " Ученик, полагающий, что Земля стоит на воде и рыбах, судит гораздо здравее, чем тот, который верит, что земля вертится, и не умеет это понять и объяснить". Я, как сторонник гипотезы про воду и рыб, явственно подтверждаю - да, это так. Сужу я гораздо здравее про всё на свете.
Разобравшись с астрономией, граф Толстой обратился к физике. "Из себя магнит похож на железо... Если магнитную палочку разрубить, то каждая половина будет с одной стороны цепляться, а с другой отворачиваться, как будто с одного конца магнит выпирает, а с другого втягивает. Всё равно как еловую шишку , где ни разломай, всё будет с одного конца пупом, а с другого - чашечкой. с того ли, с другого ли конца - чашечка с пупом сойдётся, а пуп с пупом и чашечка с чашечкой не сойдутся..."
Уверенность ученика в воде и рыбах, на коих покоится Земля, яростно требует объяснений про природу естественного магнитизма, снабжённого пупом и чашечкой.
Для того, чтобы малыши не терялись на Земле, дрейфующей на рыбах, Лев Николаевич смело снабжает ученика остроумными объяснениями "газа", "гальванизма" и "электричества". Про гальванизм и слушать интереснее, чем про Солнечную систему и несуразное вращение Земли, а про электричество крестьянам всяко больше пригодится, чем про нелепую шарообразность нашей планеты.
"Азбука" Льва Николаевича стоила 2 рубля. За 2 рубля Лев Николаевич делился методикой обучения детей грамоте за два занятия. Или за три. Педагоги завидовали Толстому. Не верили. А Лев Николаевич хладнокровно объяснял тугоумным: "Я прежде всего чертил на стене углём или на доске мелом огромные буквы, хворостиной указывал на букву и называл её, а дети повторяли. Таким образом, я в один урок проходил всю азбуку, и уже на другой день все дети знали её без ошибок".
Консерваторы стали требовать подтверждений. Орать,что сомнительно и прочие глупости. Лев Николаевич решил гидру придушить в гнезде. В Москве. И, согласно Протоколу экстраординарного заседания Московского комитета грамотности от 15 января 1874 года, в 12-м часу ночи пообещал выучить неграмотных детей на фабрике Ганешина, что на Девичьем поле.
Публики понаехало на фабрику уйма. В 18 часов, к назначенному времени, графа не было. В 19 часов графа не было. В 20 часов графа не было. Наконец, в 20.47 пришёл! Но не граф, а посыльный с телеграммой, что граф заболел и приехать не сможет.
Перенесли эксперимент.
В следующий раз граф приехал. Провёл блестящее занятие. На другой день проверили учеников - нет, грамоты не знают, азбуку не выучили.
Лев Николаевич сказал на это, что детей надо всё же выбирать получше. И ещё сказал, что сам выберет. А то подсовываете. И выбрал. Встал, поклонился и вышел.
Позже граф сказал, что занятий надо, примерно, сорок, а не одно или два. Опыт у меня колоссальный, методика прекрасная, - заметил Лев Николаевич, - у меня в Ясной поляне всё за одно занятие получалось, а вот в Москве надо сорок провести, опыт у меня, повторю, колоссальный, четверть века в педагогике.
Провели сорок занятий.
На экзамен граф выставил двоих учеников. Один на экзамен не явился и его полиция потом искала. А второй пришёл. Сидоров его фамилия была. Сидоров азбуку не без труда, но сдал. Граф поклонился. Однако Сидорова разоблачила притаившаяся среди публики учительница, которая его полтора года учила в фабричной школе. Граф встал и поклонился. Поехал в Ясную Поляну, где продолжил обучение крестьян по своей уникальной методике. Опыт у него был колоссальный, напомню. Да и у крестьян его тоже немаленький.
Педагогика губит. Высасывает всё.
Про Витгенштейна потом расскажу.
(с) историк Джон Шемякин
Педагогика - это такое битумное болото, покрытое сверху чем-то зелёненьким. К этому болоту подходили динозавры и саблезубые тигры покруче чем ты. Ловкие, сильные, смелые, точные, безукоризненные красавцы. Они вступали в педагогику и через три минуты рёв, беспомощность, мухи на глазах, ужас, суетливое возюканье, враньё, что всё будет хорошо, слипшаяся на загривке шерсть, отчаяние, судорожность, суетливость, снова враньё про сейчас отдышусь, тупость и подбегающий сумчатый падальщик, которому тоже отсюда не вернуться.
Лев Толстой, Людвиг Витгенштейн. Колоссы. Обоих я искренне обожаю. И не избегли. Если хочешь вешаться, а вместо этого идёшь учить, то вешайся скорее.
Лев Николаевич считал себя прекрасным педагогом. Я не знаю, откуда в Ясной Поляне набирал он неграмотных детей в потребном для себя количестве.
Учил он детей неграмотный в своём имении в 1849 году.
Учил неграмотных детей в своём имении в 1859 году и до 1862
Учил неграмотных детей в своём имении в с 1870 по 1876 годы.
Учил неграмотных детей в своём имении с конца 1880-х годов и до последнего своего часа.
Грамотность в имении Льва Николаевича, как я понимаю, распространялась только Львом Николаевичем и его родственниками с приятелями. Сами образованные графом дети, вырастая, грамотность свою или забывали, или боялись собственным детям передавать. Видимо, граф не одобрял, когда другие учат, раз он в имении уже есть. Поэтому все крестьяне в Ясной Поляне были учениками графа Толстого. Старики, мужики, карапузы. Все.
Лев Николаевич был педагогом решительным. В своей "Азбуке" прямо указывал педагогам: "Избегайте сообщать ученику объяснение ( столь любимое в педагогике) солнечной системы и вращения и обращения Земли". Считал это вращение и объяснения "навязываемой бессмыслицей". Предвосхищая обалдевший ропот других учителей, не столь глубоких по части определения народных чаяний, Лев Николаевич замечал: " Ученик, полагающий, что Земля стоит на воде и рыбах, судит гораздо здравее, чем тот, который верит, что земля вертится, и не умеет это понять и объяснить". Я, как сторонник гипотезы про воду и рыб, явственно подтверждаю - да, это так. Сужу я гораздо здравее про всё на свете.
Разобравшись с астрономией, граф Толстой обратился к физике. "Из себя магнит похож на железо... Если магнитную палочку разрубить, то каждая половина будет с одной стороны цепляться, а с другой отворачиваться, как будто с одного конца магнит выпирает, а с другого втягивает. Всё равно как еловую шишку , где ни разломай, всё будет с одного конца пупом, а с другого - чашечкой. с того ли, с другого ли конца - чашечка с пупом сойдётся, а пуп с пупом и чашечка с чашечкой не сойдутся..."
Уверенность ученика в воде и рыбах, на коих покоится Земля, яростно требует объяснений про природу естественного магнитизма, снабжённого пупом и чашечкой.
Для того, чтобы малыши не терялись на Земле, дрейфующей на рыбах, Лев Николаевич смело снабжает ученика остроумными объяснениями "газа", "гальванизма" и "электричества". Про гальванизм и слушать интереснее, чем про Солнечную систему и несуразное вращение Земли, а про электричество крестьянам всяко больше пригодится, чем про нелепую шарообразность нашей планеты.
"Азбука" Льва Николаевича стоила 2 рубля. За 2 рубля Лев Николаевич делился методикой обучения детей грамоте за два занятия. Или за три. Педагоги завидовали Толстому. Не верили. А Лев Николаевич хладнокровно объяснял тугоумным: "Я прежде всего чертил на стене углём или на доске мелом огромные буквы, хворостиной указывал на букву и называл её, а дети повторяли. Таким образом, я в один урок проходил всю азбуку, и уже на другой день все дети знали её без ошибок".
Консерваторы стали требовать подтверждений. Орать,что сомнительно и прочие глупости. Лев Николаевич решил гидру придушить в гнезде. В Москве. И, согласно Протоколу экстраординарного заседания Московского комитета грамотности от 15 января 1874 года, в 12-м часу ночи пообещал выучить неграмотных детей на фабрике Ганешина, что на Девичьем поле.
Публики понаехало на фабрику уйма. В 18 часов, к назначенному времени, графа не было. В 19 часов графа не было. В 20 часов графа не было. Наконец, в 20.47 пришёл! Но не граф, а посыльный с телеграммой, что граф заболел и приехать не сможет.
Перенесли эксперимент.
В следующий раз граф приехал. Провёл блестящее занятие. На другой день проверили учеников - нет, грамоты не знают, азбуку не выучили.
Лев Николаевич сказал на это, что детей надо всё же выбирать получше. И ещё сказал, что сам выберет. А то подсовываете. И выбрал. Встал, поклонился и вышел.
Позже граф сказал, что занятий надо, примерно, сорок, а не одно или два. Опыт у меня колоссальный, методика прекрасная, - заметил Лев Николаевич, - у меня в Ясной поляне всё за одно занятие получалось, а вот в Москве надо сорок провести, опыт у меня, повторю, колоссальный, четверть века в педагогике.
Провели сорок занятий.
На экзамен граф выставил двоих учеников. Один на экзамен не явился и его полиция потом искала. А второй пришёл. Сидоров его фамилия была. Сидоров азбуку не без труда, но сдал. Граф поклонился. Однако Сидорова разоблачила притаившаяся среди публики учительница, которая его полтора года учила в фабричной школе. Граф встал и поклонился. Поехал в Ясную Поляну, где продолжил обучение крестьян по своей уникальной методике. Опыт у него был колоссальный, напомню. Да и у крестьян его тоже немаленький.
Педагогика губит. Высасывает всё.
Про Витгенштейна потом расскажу.
(с) историк Джон Шемякин
If you want to look like an idiot, talk about raising children. Talk about their training, about what you want to get a child out of school at the exit, dream about pedagogy, in short. You sit, for example, with friends. Thin, interesting, beautiful faces. Expensive drinks. The music is muffled. Graceful graphics on the walls. Silver on the table, pearls on the neck, diamonds in the ears, gold in the heart, monocle and aiguilettes at the great-grandfather, at the grandfather - ZIS, you have a double surname. Start a conversation about pedagogy - that's it! A pack of hyenas devours a girlfriend, baboons scatter on their fingers, who is the first, and who is tomorrow, the homeless are tormented by a pioneer in the autumn mud.
Pedagogy is such a bituminous swamp, covered on top with something green. To this swamp came dinosaurs and saber-toothed tigers abruptly than you. Agile, strong, courageous, precise, impeccable handsome men. They entered into pedagogy and after three minutes roared, helplessness, flies in their eyes, horror, fussy hums, lies that everything would be fine, wool sticking together on the scruff of the neck, despair, convulsiveness, fussiness, lies again about breathing now, stupidity and running up marsupial scavenger , which also does not come back from here.
Leo Tolstoy, Ludwig Wittgenstein. Colossi. I sincerely adore both. And did not escape. If you want to hang yourself, but instead you go to teach, then hang yourself soon.
Lev Nikolaevich considered himself an excellent teacher. I don’t know where he got illiterate children from in Yasnaya Polyana in the quantity he needed.
He taught children illiterate in his estate in 1849.
He taught illiterate children in his estate in 1859 and until 1862
He taught illiterate children on his estate from 1870 to 1876.
He taught illiterate children on his estate from the late 1880s to his last hour.
Literacy in the estate of Lev Nikolaevich, as I understand it, was distributed only by Lev Nikolaevich and his relatives with friends. The children themselves educated by the graph, growing up, either forgot their literacy or were afraid to pass on to their own children. Apparently, the count did not approve when others teach, since he already is on the estate. Therefore, all the peasants in Yasnaya Polyana were students of Count Tolstoy. Old men, peasants, peanuts. All.
Lev Nikolaevich was a resolute teacher. In his ABC, he directly pointed out to teachers: "Avoid telling the student the explanation (so beloved in pedagogy) of the solar system and the rotation and circulation of the Earth." He considered this rotation and explanation "imposed nonsense." Anticipating the stunned grumble of other teachers, who were not so deep as to the definition of people's aspirations, Lev Nikolaevich remarked: "A student who believes that the Earth stands on water and fish, judges much more soundly than one who believes that the earth is spinning and does not know how understand and explain. " I, as a supporter of the hypothesis about water and fish, clearly confirm - yes, it is. I judge much healthier about everything in the world.
Having dealt with astronomy, Count Tolstoy turned to physics. “It looks like iron from itself ... If you chop a magnetic stick, each half will cling on one side and turn away on the other, as if a magnet sticks out from one end and draws in from the other. It’s like a fir cone, wherever break it, everything will be from one end with a navel, and from the other - a cup. From whether, from the other end - a cup with a navel will converge, but a navel with a navel and a cup with a cup will not converge ... "
The student’s confidence in the water and fish on which the Earth rests, fiercely requires explanations about the nature of natural magnetism, equipped with a navel and a cup.
In order for the kids not to get lost on the Earth drifting on fish, Lev Nikolaevich boldly supplies the student with witty explanations of “gas”, “galvanism” and “electricity”. It’s more interesting to listen about galvanism than about the solar system and the awkward rotation of the Earth, and about electricity the peasants are more useful than about the ridiculous sphericity of our planet.
The "Alphabet" of Lev Nikolaevich was worth 2 rubles. For 2 rubles, Lev Nikolayevich shared the methodology of teaching children to read and write in two classes. Or for three. Teachers envied Tolstoy. They did not believe. And Lev Nikolayevich calmly explained by the stupid: “First of all, I drew huge letters on the wall with charcoal or a blackboard with chalk, I pointed the letter with a twig and called it, and the children repeated. Thus, in one lesson I went through the whole alphabet, and the next day all the children knew her without error. "
Conservatives began to demand confirmation. Yelling, which is doubtful, and other nonsense. Lev Nikolaevich decided to strangle the hydra in the nest. In Moscow. And, according to the Minutes of the extraordinary meeting of the Moscow Literacy Committee of January 15, 1874, at 12 o’clock in the morning he promised to teach illiterate children at the Ganeshin factory in Maiden Field.
The public came to a lot of factory. At 18 o’clock, by the appointed time, there was no count. At 19 o’clock the count was gone. At 20 o’clock the count was gone. Finally, at 20.47 he came! But not the count, but the messenger with the telegram that the count fell ill and could not come.
Moved the experiment.
The next time the count arrived. I had a brilliant lesson. The next day they checked the students - no, they don’t know the letters, the alphabet
Pedagogy is such a bituminous swamp, covered on top with something green. To this swamp came dinosaurs and saber-toothed tigers abruptly than you. Agile, strong, courageous, precise, impeccable handsome men. They entered into pedagogy and after three minutes roared, helplessness, flies in their eyes, horror, fussy hums, lies that everything would be fine, wool sticking together on the scruff of the neck, despair, convulsiveness, fussiness, lies again about breathing now, stupidity and running up marsupial scavenger , which also does not come back from here.
Leo Tolstoy, Ludwig Wittgenstein. Colossi. I sincerely adore both. And did not escape. If you want to hang yourself, but instead you go to teach, then hang yourself soon.
Lev Nikolaevich considered himself an excellent teacher. I don’t know where he got illiterate children from in Yasnaya Polyana in the quantity he needed.
He taught children illiterate in his estate in 1849.
He taught illiterate children in his estate in 1859 and until 1862
He taught illiterate children on his estate from 1870 to 1876.
He taught illiterate children on his estate from the late 1880s to his last hour.
Literacy in the estate of Lev Nikolaevich, as I understand it, was distributed only by Lev Nikolaevich and his relatives with friends. The children themselves educated by the graph, growing up, either forgot their literacy or were afraid to pass on to their own children. Apparently, the count did not approve when others teach, since he already is on the estate. Therefore, all the peasants in Yasnaya Polyana were students of Count Tolstoy. Old men, peasants, peanuts. All.
Lev Nikolaevich was a resolute teacher. In his ABC, he directly pointed out to teachers: "Avoid telling the student the explanation (so beloved in pedagogy) of the solar system and the rotation and circulation of the Earth." He considered this rotation and explanation "imposed nonsense." Anticipating the stunned grumble of other teachers, who were not so deep as to the definition of people's aspirations, Lev Nikolaevich remarked: "A student who believes that the Earth stands on water and fish, judges much more soundly than one who believes that the earth is spinning and does not know how understand and explain. " I, as a supporter of the hypothesis about water and fish, clearly confirm - yes, it is. I judge much healthier about everything in the world.
Having dealt with astronomy, Count Tolstoy turned to physics. “It looks like iron from itself ... If you chop a magnetic stick, each half will cling on one side and turn away on the other, as if a magnet sticks out from one end and draws in from the other. It’s like a fir cone, wherever break it, everything will be from one end with a navel, and from the other - a cup. From whether, from the other end - a cup with a navel will converge, but a navel with a navel and a cup with a cup will not converge ... "
The student’s confidence in the water and fish on which the Earth rests, fiercely requires explanations about the nature of natural magnetism, equipped with a navel and a cup.
In order for the kids not to get lost on the Earth drifting on fish, Lev Nikolaevich boldly supplies the student with witty explanations of “gas”, “galvanism” and “electricity”. It’s more interesting to listen about galvanism than about the solar system and the awkward rotation of the Earth, and about electricity the peasants are more useful than about the ridiculous sphericity of our planet.
The "Alphabet" of Lev Nikolaevich was worth 2 rubles. For 2 rubles, Lev Nikolayevich shared the methodology of teaching children to read and write in two classes. Or for three. Teachers envied Tolstoy. They did not believe. And Lev Nikolayevich calmly explained by the stupid: “First of all, I drew huge letters on the wall with charcoal or a blackboard with chalk, I pointed the letter with a twig and called it, and the children repeated. Thus, in one lesson I went through the whole alphabet, and the next day all the children knew her without error. "
Conservatives began to demand confirmation. Yelling, which is doubtful, and other nonsense. Lev Nikolaevich decided to strangle the hydra in the nest. In Moscow. And, according to the Minutes of the extraordinary meeting of the Moscow Literacy Committee of January 15, 1874, at 12 o’clock in the morning he promised to teach illiterate children at the Ganeshin factory in Maiden Field.
The public came to a lot of factory. At 18 o’clock, by the appointed time, there was no count. At 19 o’clock the count was gone. At 20 o’clock the count was gone. Finally, at 20.47 he came! But not the count, but the messenger with the telegram that the count fell ill and could not come.
Moved the experiment.
The next time the count arrived. I had a brilliant lesson. The next day they checked the students - no, they don’t know the letters, the alphabet
У записи 2 лайков,
0 репостов,
344 просмотров.
0 репостов,
344 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
