Когда мне случается попасть в час пик в транспорт, я использую проверенный прием.
Я закрываю глаза и представляю себе, что случился зомби-апокалипсис, и вокруг меня - зомби.
Зомби разных степеней свежести. Новенькие, только слегка посиневшие, и гниловатые зомби, теряющие на ходу куски плоти. С мутными неморгающими глазами. Стенают и воют. Щелкают зубами - голодно им, мертвым, хочется им, холодным, теплого, живого мяса. Плотно спрессованной, массой стоят они, и я среди них - живая. И мне нельзя ни вдохнуть, ни пошевелиться...
.
И, взвинтив панику до последнего градуса, я открываю глаза.
И сразу же лица сограждан становятся милыми и привлекательными. Злые, раздраженные, усталые, безразличные - зато живые. И, в общем, не хотят меня сожрать эти конкретные люди. И даже взаимодействуют, могут потесниться, передать за проезд, взять на колени сумку. Дыши, сколько хочешь, только локтем могут пихнуть. Что еще надо-то, матушки! И прямо хочется целовать их всех, и подростков с булькающей музыкой в телефоне, и ледащую старушку с сумкой на колесиках, и маму с орущим ребенком, и симпатичного дядечку с начинающей лысеть макушкой.
.
Не выдержала напора чувств, наклонилась и поцеловала дядьку прямо в лысину.
Что тут началось!
- Это кто вам, сударыня, позволил публично домогаться? - завопил дядечка (а еще симпатичный!) Я, может, женатый человек! Я почтенный ученый! Профессор и лауреат! А вы чмокаете тут!
.
Начался веселый переполох, на передней площадке обругали Путина, Чубайса, минздрав и госдеп, на задней предположили, что поймали карманника. Старушка приветливо поставила тележку мне на ногу, подростки сделали музыку громче, ребенок вдруг успокоился и посмотрел на меня с супругом моим внезапным Иваном Владимировичем осознанным взором.
(с) Наталия кочелаева
Я закрываю глаза и представляю себе, что случился зомби-апокалипсис, и вокруг меня - зомби.
Зомби разных степеней свежести. Новенькие, только слегка посиневшие, и гниловатые зомби, теряющие на ходу куски плоти. С мутными неморгающими глазами. Стенают и воют. Щелкают зубами - голодно им, мертвым, хочется им, холодным, теплого, живого мяса. Плотно спрессованной, массой стоят они, и я среди них - живая. И мне нельзя ни вдохнуть, ни пошевелиться...
.
И, взвинтив панику до последнего градуса, я открываю глаза.
И сразу же лица сограждан становятся милыми и привлекательными. Злые, раздраженные, усталые, безразличные - зато живые. И, в общем, не хотят меня сожрать эти конкретные люди. И даже взаимодействуют, могут потесниться, передать за проезд, взять на колени сумку. Дыши, сколько хочешь, только локтем могут пихнуть. Что еще надо-то, матушки! И прямо хочется целовать их всех, и подростков с булькающей музыкой в телефоне, и ледащую старушку с сумкой на колесиках, и маму с орущим ребенком, и симпатичного дядечку с начинающей лысеть макушкой.
.
Не выдержала напора чувств, наклонилась и поцеловала дядьку прямо в лысину.
Что тут началось!
- Это кто вам, сударыня, позволил публично домогаться? - завопил дядечка (а еще симпатичный!) Я, может, женатый человек! Я почтенный ученый! Профессор и лауреат! А вы чмокаете тут!
.
Начался веселый переполох, на передней площадке обругали Путина, Чубайса, минздрав и госдеп, на задней предположили, что поймали карманника. Старушка приветливо поставила тележку мне на ногу, подростки сделали музыку громче, ребенок вдруг успокоился и посмотрел на меня с супругом моим внезапным Иваном Владимировичем осознанным взором.
(с) Наталия кочелаева
When I happen to get into rush hour in transport, I use a proven technique.
I close my eyes and imagine that a zombie apocalypse has happened, and around me there are zombies.
Zombies of different degrees of freshness. Brand new, only slightly blue, and rotten zombies, losing pieces of flesh on the move. With muddy, unblinking eyes. They groan and howl. They click their teeth - hungry for them, dead, they want cold, warm, live meat. They are densely pressed, they are standing in mass, and among them I am alive. And I can neither breathe nor move ...
.
And, stirring up panic to the last degree, I open my eyes.
And immediately the faces of fellow citizens become cute and attractive. Angry, annoyed, tired, indifferent - but alive. And, in general, these specific people do not want to gobble me up. And even interact, they can make room, hand over the fare, take a bag on their knees. Breathe as much as you want, only with your elbow can shove. What else is needed, mothers! And I really want to kiss them all, and teenagers with gurgling music on the phone, and an icy old woman with a bag on wheels, and a mother with a screaming child, and a pretty uncle with a crown beginning to bald.
.
I could not stand the pressure of feelings, bent down and kissed the uncle directly on the bald head.
What started here!
“Who is it, madam, who allowed you to publicly harass?” yelled the uncle (and also handsome!) I, maybe, a married man! I am a venerable scientist! Professor and laureate! And you smack here!
.
A funny commotion began, on the front platform they scolded Putin, Chubais, the Ministry of Health and the State Department, on the back they suggested that they had caught a pickpocket. The old woman affably put the trolley on my foot, the teenagers made the music louder, the child suddenly calmed down and looked at me with my husband with my sudden conscious gaze by Ivan Vladimirovich.
(c) Natalia Kochelaeva
I close my eyes and imagine that a zombie apocalypse has happened, and around me there are zombies.
Zombies of different degrees of freshness. Brand new, only slightly blue, and rotten zombies, losing pieces of flesh on the move. With muddy, unblinking eyes. They groan and howl. They click their teeth - hungry for them, dead, they want cold, warm, live meat. They are densely pressed, they are standing in mass, and among them I am alive. And I can neither breathe nor move ...
.
And, stirring up panic to the last degree, I open my eyes.
And immediately the faces of fellow citizens become cute and attractive. Angry, annoyed, tired, indifferent - but alive. And, in general, these specific people do not want to gobble me up. And even interact, they can make room, hand over the fare, take a bag on their knees. Breathe as much as you want, only with your elbow can shove. What else is needed, mothers! And I really want to kiss them all, and teenagers with gurgling music on the phone, and an icy old woman with a bag on wheels, and a mother with a screaming child, and a pretty uncle with a crown beginning to bald.
.
I could not stand the pressure of feelings, bent down and kissed the uncle directly on the bald head.
What started here!
“Who is it, madam, who allowed you to publicly harass?” yelled the uncle (and also handsome!) I, maybe, a married man! I am a venerable scientist! Professor and laureate! And you smack here!
.
A funny commotion began, on the front platform they scolded Putin, Chubais, the Ministry of Health and the State Department, on the back they suggested that they had caught a pickpocket. The old woman affably put the trolley on my foot, the teenagers made the music louder, the child suddenly calmed down and looked at me with my husband with my sudden conscious gaze by Ivan Vladimirovich.
(c) Natalia Kochelaeva
У записи 11 лайков,
0 репостов,
435 просмотров.
0 репостов,
435 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
