КРАСНАЯ ИКРА
Неподалеку от моего дома расположен фирменный магазин красной икры. Он так и называется, скромненько — "Красная икра". Я не знаю, что означает словосочетание "место силы", но, по-моему, это оно.
Покупатели в магазине "Красная икра" всегда торжественны. Они разговаривают шепотом, как в консерватории. Тут сравнительно много людей в возрасте. Красная икра — это архетип из их прошлого, понятие фундаментальное.
Кроме того, у посетителей этого места есть еще одна общая черта: они смотрят долу. Это из скромности. Люди стесняются своего богатства, которое привело их в магазин с красной икрой в трудное для страны время (а в нашей стране другого времени и нет). Еще в недалеком прошлом в советском иконостасе банка с красной икрой помещалась где-то неподалеку от новых "жигулей".
Когда я однажды появился на пороге фирменного магазина "Красная икра", посланный туда женой, то сразу скукожился: на меня уставился десяток лорнетов. В помещении было многолюдно, как обычно. Люди расхаживали, покашливая. Часть посетителей пришла в магазин, как в музей. И собравшиеся подозревали это друг про друга, но не могли сказать наверняка, кто из них лузер-созерцатель, а кто целевая аудитория. Поэтому все косились подозрительно, скукоживая вновь входящих до состояния неловкости, в том числе и меня.
В этом магазине подход к прилавку приравнивается к сдаче экзамена.
"Мне две банки горбуши". — "Вам маленькие?" — "Нет, две большие".
И все благородное собрание немедленно уставилось на выскочку лет тридцати, в несусветном клетчатом шарфе. Ишь ты. Две. Большие.
— И откудова у людей такие деньжища, — шепчет какая-то бабулька рядом со мной, так что ее слышат у станции метро "Курская", хотя магазин находится у станции метро "Шелковская".
Выскочка поежился и едва не выронил одну из двух банок.
— Еще и шарф намотал, — не унимается бабулька.
А я и не сомневался, что шарфу тоже достанется. Дальше старушка продолжила бормотать что-то неразборчивое про шарф. Мужик правильно сделал, что надел его в магазин: шарф послужил громоотводом.
— А что, икра нерки хороша сегодня? — громогласно интересуется импозантный мужчина в костюме-тройке.
Мне стало неуютно при мысли, что он вырядился так специально для магазина.
— Неплоха, — отвечает продавщица в белом больничном халате.
Не хочу знать, что именно они там делают с красной икрой у себя в подсобке, коль скоро это требует такой одежды, возможно, ставят ей прививки. Да и продавщицей эту повелительницу деликатеса можно было называть весьма условно — жрица, вот правильное слово.
— Пожалуй, сегодня воздержусь, в последний раз от нерки была изжога, — заявляет человек в тройке.
— А вы кижуч возьмите, — предлагает жрица, чем заметно злит собеседника, по-видимому, путая его тонкую игру напоказ.
Я стоял за игруном следующим в очереди. Гул затих. Я моментально вспотел под жаром софитов. Зал кровожадно не дышал.
— Мне икру минтая, — прошу я.
— Большую?
— Нет, маленькую.
За моей спиной многократно выдохнули. Икра минтая, маленькая банка, не больше ста рублей, наш человек, лузер.
Я отошел от кассы с чахлым прозрачным пакетиком в руках, на дне которого сиротливо болталась баночка с непризнанной икрой минтая. Бабулька смотрела на меня с плохо скрываемой любовью и состраданием. Ведь на мне даже шарфа не было.
Я не стал объяснять ни ей, ни остальному икорному бомонду, что я просто не люблю красную икру: икринки на зубах неприятно лопаются, напоминая о том, что я пожираю нерожденных детенышей рыб.
А почему жена не любит красную икру, а любит это недоразумение из минтая, она мне не рассказывала. А я и не спрашиваю. Некоторые скелеты лучше оставлять в их шкафах.
Автор Олег батлук
Неподалеку от моего дома расположен фирменный магазин красной икры. Он так и называется, скромненько — "Красная икра". Я не знаю, что означает словосочетание "место силы", но, по-моему, это оно.
Покупатели в магазине "Красная икра" всегда торжественны. Они разговаривают шепотом, как в консерватории. Тут сравнительно много людей в возрасте. Красная икра — это архетип из их прошлого, понятие фундаментальное.
Кроме того, у посетителей этого места есть еще одна общая черта: они смотрят долу. Это из скромности. Люди стесняются своего богатства, которое привело их в магазин с красной икрой в трудное для страны время (а в нашей стране другого времени и нет). Еще в недалеком прошлом в советском иконостасе банка с красной икрой помещалась где-то неподалеку от новых "жигулей".
Когда я однажды появился на пороге фирменного магазина "Красная икра", посланный туда женой, то сразу скукожился: на меня уставился десяток лорнетов. В помещении было многолюдно, как обычно. Люди расхаживали, покашливая. Часть посетителей пришла в магазин, как в музей. И собравшиеся подозревали это друг про друга, но не могли сказать наверняка, кто из них лузер-созерцатель, а кто целевая аудитория. Поэтому все косились подозрительно, скукоживая вновь входящих до состояния неловкости, в том числе и меня.
В этом магазине подход к прилавку приравнивается к сдаче экзамена.
"Мне две банки горбуши". — "Вам маленькие?" — "Нет, две большие".
И все благородное собрание немедленно уставилось на выскочку лет тридцати, в несусветном клетчатом шарфе. Ишь ты. Две. Большие.
— И откудова у людей такие деньжища, — шепчет какая-то бабулька рядом со мной, так что ее слышат у станции метро "Курская", хотя магазин находится у станции метро "Шелковская".
Выскочка поежился и едва не выронил одну из двух банок.
— Еще и шарф намотал, — не унимается бабулька.
А я и не сомневался, что шарфу тоже достанется. Дальше старушка продолжила бормотать что-то неразборчивое про шарф. Мужик правильно сделал, что надел его в магазин: шарф послужил громоотводом.
— А что, икра нерки хороша сегодня? — громогласно интересуется импозантный мужчина в костюме-тройке.
Мне стало неуютно при мысли, что он вырядился так специально для магазина.
— Неплоха, — отвечает продавщица в белом больничном халате.
Не хочу знать, что именно они там делают с красной икрой у себя в подсобке, коль скоро это требует такой одежды, возможно, ставят ей прививки. Да и продавщицей эту повелительницу деликатеса можно было называть весьма условно — жрица, вот правильное слово.
— Пожалуй, сегодня воздержусь, в последний раз от нерки была изжога, — заявляет человек в тройке.
— А вы кижуч возьмите, — предлагает жрица, чем заметно злит собеседника, по-видимому, путая его тонкую игру напоказ.
Я стоял за игруном следующим в очереди. Гул затих. Я моментально вспотел под жаром софитов. Зал кровожадно не дышал.
— Мне икру минтая, — прошу я.
— Большую?
— Нет, маленькую.
За моей спиной многократно выдохнули. Икра минтая, маленькая банка, не больше ста рублей, наш человек, лузер.
Я отошел от кассы с чахлым прозрачным пакетиком в руках, на дне которого сиротливо болталась баночка с непризнанной икрой минтая. Бабулька смотрела на меня с плохо скрываемой любовью и состраданием. Ведь на мне даже шарфа не было.
Я не стал объяснять ни ей, ни остальному икорному бомонду, что я просто не люблю красную икру: икринки на зубах неприятно лопаются, напоминая о том, что я пожираю нерожденных детенышей рыб.
А почему жена не любит красную икру, а любит это недоразумение из минтая, она мне не рассказывала. А я и не спрашиваю. Некоторые скелеты лучше оставлять в их шкафах.
Автор Олег батлук
RED CAVIAR
Not far from my house there is a red caviar brand shop. He is called, modestly - "Red Caviar". I don’t know what the phrase “place of power” means, but, in my opinion, this is it.
Shoppers at Red Caviar are always solemn. They speak in a whisper, as in a conservatory. There are relatively many people in their ages. Red caviar is an archetype from their past, a fundamental concept.
In addition, visitors to this place have one more thing in common: they watch the valley. This is out of modesty. People are embarrassed by their wealth, which led them to the store with red caviar in a difficult time for the country (and in our country there is no other time). In the recent past, in the Soviet iconostasis, a bank with red caviar was placed somewhere not far from the new "Lada".
When I once appeared on the threshold of the Red Caviar company store, sent there by my wife, I immediately got bogged down: dozens of lornets stared at me. The room was crowded, as usual. People walked around, coughing. Some visitors came to the store, like a museum. And the audience suspected this about each other, but could not say for sure which of them is a loser-contemplator and who is the target audience. Therefore, everyone squinted suspiciously, bobbing the newcomers to a state of awkwardness, including me.
In this store, the approach to the counter is equivalent to passing an exam.
"I have two cans of pink salmon." - "You are small?" “No, two big ones.”
And the whole noble assembly immediately stared at the upstart of about thirty years, in an utterly checkered scarf. Oh you. Two. Big ones.
“And people have such a lot of money,” some granny whispers next to me, so they hear her at the Kurskaya metro station, although the store is located at the Shelkovskaya metro station.
The upstart cringed and nearly dropped one of the two cans.
“He also wound a scarf,” the granny does not stop.
And I had no doubt that the scarf would also get it. Then the old woman continued to mutter something inaudible about the scarf. The man did the right thing, that he put it on in the store: the scarf served as a lightning rod.
- Well, is sockeye caviar good today? - loudly interested in the impressive man in a three-piece suit.
I felt uncomfortable at the thought that he dressed up so specifically for the store.
“Not bad,” says the saleswoman in a white hospital gown.
I don’t want to know what exactly they are doing there with red caviar in the back room, as long as this requires such clothes, they may vaccinate her. And the seller of this lady of the delicacy could be called very conditionally - the priestess, that’s the right word.
“Perhaps I’ll refrain today, the last time I had heartburn from sockeye salmon,” says a man in the top three.
“And you take coho salmon,” the priestess offers, which makes the interlocutor noticeably angry, apparently confusing his subtle play for show.
I stood behind the gamer next in line. The rumble subsided. I instantly sweated in the heat of spotlights. The hall did not breathe bloodthirstily.
“I have pollock roe,” I ask.
- Great?
- No, little one.
They exhaled repeatedly behind my back. Pollock roe, a small can, not more than one hundred rubles, our man, a loser.
I walked away from the cash register with a stunted transparent bag in my hands, at the bottom of which a jar of unrecognized pollock caviar hung dangling lonely. Granny looked at me with poorly concealed love and compassion. After all, I did not even have a scarf.
I did not explain either to her or to the rest of the caviar beau monde that I simply did not like red caviar: the eggs on my teeth burst unpleasantly, reminding me that I devour unborn cubs of fish.
And why the wife does not like red caviar, but loves this misunderstanding from pollock, she did not tell me. And I don’t ask. Some skeletons are best left in their closets.
Author Oleg Batluk
Not far from my house there is a red caviar brand shop. He is called, modestly - "Red Caviar". I don’t know what the phrase “place of power” means, but, in my opinion, this is it.
Shoppers at Red Caviar are always solemn. They speak in a whisper, as in a conservatory. There are relatively many people in their ages. Red caviar is an archetype from their past, a fundamental concept.
In addition, visitors to this place have one more thing in common: they watch the valley. This is out of modesty. People are embarrassed by their wealth, which led them to the store with red caviar in a difficult time for the country (and in our country there is no other time). In the recent past, in the Soviet iconostasis, a bank with red caviar was placed somewhere not far from the new "Lada".
When I once appeared on the threshold of the Red Caviar company store, sent there by my wife, I immediately got bogged down: dozens of lornets stared at me. The room was crowded, as usual. People walked around, coughing. Some visitors came to the store, like a museum. And the audience suspected this about each other, but could not say for sure which of them is a loser-contemplator and who is the target audience. Therefore, everyone squinted suspiciously, bobbing the newcomers to a state of awkwardness, including me.
In this store, the approach to the counter is equivalent to passing an exam.
"I have two cans of pink salmon." - "You are small?" “No, two big ones.”
And the whole noble assembly immediately stared at the upstart of about thirty years, in an utterly checkered scarf. Oh you. Two. Big ones.
“And people have such a lot of money,” some granny whispers next to me, so they hear her at the Kurskaya metro station, although the store is located at the Shelkovskaya metro station.
The upstart cringed and nearly dropped one of the two cans.
“He also wound a scarf,” the granny does not stop.
And I had no doubt that the scarf would also get it. Then the old woman continued to mutter something inaudible about the scarf. The man did the right thing, that he put it on in the store: the scarf served as a lightning rod.
- Well, is sockeye caviar good today? - loudly interested in the impressive man in a three-piece suit.
I felt uncomfortable at the thought that he dressed up so specifically for the store.
“Not bad,” says the saleswoman in a white hospital gown.
I don’t want to know what exactly they are doing there with red caviar in the back room, as long as this requires such clothes, they may vaccinate her. And the seller of this lady of the delicacy could be called very conditionally - the priestess, that’s the right word.
“Perhaps I’ll refrain today, the last time I had heartburn from sockeye salmon,” says a man in the top three.
“And you take coho salmon,” the priestess offers, which makes the interlocutor noticeably angry, apparently confusing his subtle play for show.
I stood behind the gamer next in line. The rumble subsided. I instantly sweated in the heat of spotlights. The hall did not breathe bloodthirstily.
“I have pollock roe,” I ask.
- Great?
- No, little one.
They exhaled repeatedly behind my back. Pollock roe, a small can, not more than one hundred rubles, our man, a loser.
I walked away from the cash register with a stunted transparent bag in my hands, at the bottom of which a jar of unrecognized pollock caviar hung dangling lonely. Granny looked at me with poorly concealed love and compassion. After all, I did not even have a scarf.
I did not explain either to her or to the rest of the caviar beau monde that I simply did not like red caviar: the eggs on my teeth burst unpleasantly, reminding me that I devour unborn cubs of fish.
And why the wife does not like red caviar, but loves this misunderstanding from pollock, she did not tell me. And I don’t ask. Some skeletons are best left in their closets.
Author Oleg Batluk
У записи 7 лайков,
0 репостов,
371 просмотров.
0 репостов,
371 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
