В лесу родилась ёлочка
Шла Великая Отечественная. В кабинет секретаря Союза писателей Александра Фадеева вошла необычная посетительница: нищая старуха с мешком в руках.
Фадеев нахмурился. — У вас ко мне какое–то дело? Старушка положила свой мешок на колени и сказала как–то неожиданно искренне:
— Жить тяжело, Александр Александрович. Помогите как–нибудь.
— А что, неужели и вы тоже писатель? — с иронией спросил он.
— Я пишу стихи, — сказала женщина, как бы извиняясь.
— Их печатали когда–то. Только очень давно.
— Как же вас зовут?
— Раиса Адамовна Кудашева.
— Ну прочтите что–нибудь: — обреченно произнес Фадеев.
— Извольте, — согласилась женщина и начала: "В лесу родилась елочка, В лесу она росла:"
.
Прошло 60 лет. В 2003–м к писателю Михаилу Холмогорову пришел приятель и сказал: "А ведь ты можешь быть миллионером! Нужно только оформить бумаги".
Михаил был озадачен. Как племянник и единственный наследник Раисы Кудашевой он действительно мог бы получать авторские отчисления.
Но как потомственный интеллигент даже думать о таких вещах не мог.
Но почему бы не попробовать? И Михаил начал разбирать семейные архивы — в официальных инстанциях родство нужно было еще доказать.
.
История эта началась давно — в 1878 году, когда у Адама и Софьи Гедройц (в девичестве Холмогоровой) родилась дочь Раиса. Потом у супругов Гедройц появились на свет еще три девочки. Это было типичное старомосковское семейство — хлебосольное, веселое, с прислугой в белых фартуках и домашними спектаклями по праздникам.
В старших классах гимназии Раиса начала писать стихи для детей.
Да так удачно, что ее охотно печатали в детских журналах.
Раису ждало безоблачное будущее хозяйки интеллигентного московского дома и поэтессы–любительницы, но случилось несчастье — умер отец.
Как старшая дочь Рая взяла на себя заботу о матери и младших сестрах — пошла работать гувернанткой в богатый дом.
Теперь она уже не могла подписывать стихи своим именем. В высших кругах сочинительство считалось делом предосудительным.
.
В 1902 году Раиса устроилась на работу к князю Алексею Ивановичу Кудашеву. Он овдовел и никак не мог прийти в себя после утраты любимой жены, поэтому забота о наследнике почти целиком легла на плечи гувернантки.
Раиса по–матерински привязалась к воспитаннику, который лишился матери и почти не видел отца, и он, в свою очередь, тоже обожал Раечку.
— Раечка, а у нас будет елка? — спросил он накануне Нового года.
— Конечно будет, — ответила Рая.
— А гости будут?
— И гости.
— А какой стишок я буду им читать?
— Ну, хочешь, выучим с тобой Пушкина.
— А у Пушкина есть стихи про елочку?
Раиса задумалась и ничего не смогла вспомнить.
— А ты непременно хотел бы про елочку?
— Непременно.
Мальчик уснул. Раиса пошла к себе в комнату и начала сочинять.
Она представила себе детишек, бегающих вокруг елки, и Алешеньку в нарядном бархатном костюмчике.
Он стоит под елкой и читает: "Гнутся ветви мохнатые / Вниз к головкам детей. / Блещут бусы богатые / Переливом огней"
А потом представила себе елочку, но только в лесу. Как она стоит там, одинокая: "Метель ей пела песенку, спи, елочка..."
И она вспомнила, что ей уже 27 лет, а она никак не дождется своего праздника. Получилось что–то личное. И почему–то вспомнился князь.
Ему было 50 — не такой уж и старик. Утром он посмотрел на нее как–то тепло и внимательно и почему–то назвал Раей, а не Раисой Адамовной, как обычно. Она тряхнула головой, чтобы отогнать ненужные мысли и напрасные надежды. К утру стишок был готов.
А днем она отнесла его в журнал "Малютка", где ее ждали и любили как постоянного автора. Подписалась, как обычно, буквами "А. Э.".
Вот, собственно, и все.
Рае не показалось: князь действительно стал обращать на нее внимание.
Они все чаще оставались вдвоем как будто случайно. Князю в срочном порядке нужно было обсудить с гувернанткой отметки мальчика, новое стихотворение очередного декадента... Но оба не решались признаться в своих чувствах даже себе самим. Она — потому что не смела и думать о такой выгодной партии.
Он — потому что боялся оскорбить ее гордость. Все–таки разница в возрасте. Только через три года князь предложил своей гувернантке руку и сердце.
Так Раиса Гедройц стала княгиней Кудашевой.
— Тетя Рая совсем не была похожа на княгиню, — вспоминает Михаил Холмогоров. — Когда мне было пять лет, мама взяла меня к ней в гости.
Тетя Рая оказалась совсем старенькой. Они с сестрой, такой же старушкой, ютились в малюсенькой комнате, похожей на чулан.
А потом во время прогулки мама показала мне особняк на углу Воротниковского и Старопименовского переулка. "Раньше этот дом принадлежал тете Рае", — сказала она вдруг.
Миша никак не мог поверить, что нищая старушка жила когда–то во дворце.
В 70–е особнячок сломали, и от единственного счастливого времени в жизни Раисы Кудашевой не осталось ни следа.
Тогда, в начале века, ее называли княгиней, у нее был собственный дом, любящий муж и приемный сын. Раиса уже почти позабыла о своих стишках про елочку.
Как–то Раиса Адамовна с семейством ехала в Петербург. Попутчицами оказались бабушка и ее внучка. Познакомились, разговорились.
Старушка попросила внучку спеть песенку. И девочка, расправив юбочку, запела: "В лесу родилась елочка, в лесу она росла:"
— А что же это за чудесная песенка? — спросила Кудашева с замиранием сердца.
— О, это знаменитая новогодняя песенка из альбома композитора Бекмана.
Он называется "Верочкины песенки". Просто клад для домашнего музицирования!
Князь слушал вполуха и читал газету. Когда они остались одни, Рая решила: момент настал. То, что она тайно печатает стихи, тяготило ее. Ей хотелось, чтобы муж знал все.
— Ты слышал песенку? — спросила она нерешительно.
— Да. Прелестная, — улыбнулся князь. Похоже, он догадывался, куда клонит жена.
— А слова? Слова тебе понравились?
— О, я бы хотел познакомиться с автором, — князь улыбнулся еще шире.
— Это я написала. Для нашего сына, — проговорила, краснея, княгиня.
— Никогда не сомневался в твоих талантах, — сказал князь и поцеловал жену.
Так Рая узнала, что она автор слов модной песенки. Впервые пути песни и ее создательницы пересеклись, чтобы снова разойтись, и уже надолго.
К 1914 году обожаемый воспитанник Алеша вырос. Он бредил войной и сбежал на фронт. Отец, который уже перешагнул рубеж 60–летия, слег, не выдержав волнений, и вскоре умер — не выдержало сердце. Спустя некоторое время пришло извещение о смерти мальчика. Княгиня разом потеряла все.
Так что утраты революции она приняла почти что равнодушно.
1917 год Кудашева провожала в полном одиночестве. Княгиня сидела у печурки и грела руки. Прислуга разбежалась. Она была одна, куталась в шаль и подбрасывала в огонь остатки мебели. Все бумаги, напоминающие о прошлом, давно пошли на обогрев комнаты. Только некоторые она оставила себе. И среди них — черновик стихотворения про елочку.
Внезапно в дверь постучали. Она открыла. Красные матросы зашли в дверь, оставляя черные следы на паркете. Один из них, видимо, главный, вынул изо рта окурок, затушил о стену и бросил на пол.
— Что вам угодно? — спросила княгиня как можно спокойнее.
— Нам угодно, — издевательски прищурился матрос, — чтобы ты, контра, в течение десяти минут исчезла из дома, незаконно отнятого у трудового народа.
Раиса Адамовна безропотно собрала вещи. Так началась ее новая жизнь.
В этой жизни главным было стать как можно незаметнее, чтобы никому даже в голову не пришло о чем–то ее расспрашивать. В конце концов ей удалось устроиться в районную библиотеку, где она и просидела тихой мышкой до самого 1941 года.
Между тем песенка жила триумфальной и праздничной жизнью. Ее пели на всех детских утренниках, исполняли на главной елке страны в Колонном зале, на ее сюжет рисовали открытки. Это была главная новогодняя песня страны.
А создательница ее текста, никем не опознанная, выдавала в районной библиотеке советские книжки и классику, а по вечерам возвращалась в коммуналку к своим книгам, любимому коту и воспоминаниям.
Как–то по радио она услышала бодрый дикторский голос: "Песенка про елочку, слова и музыка композитора Бекмана". Она позвонила жене своего племянника, Анне Холмогоровой (маме Михаила). Та возмутилась. Мало того что автор слов всенародной песни живет на нищенскую зарплату, так о нем еще и никто не знает! Может быть, и деньги за это получает кто–то другой!
— Давайте попробуем доказать, что автор — это вы, — неожиданно для себя предложила она престарелой родственнице.
— Да как же это? — испугалась Раиса Адамовна. — Голубушка, не нужно.
Стара я уже для таких подвигов. Да и происхождение мое... Не дай бог кто узнает:
— А мы все же попробуем, — не унималась родственница.
Вот тут–то и пригодился черновик стихотворения, сохраненный Раисой Адамовной в далеком 18–м году. А еще в архиве чудом отыскались гонорарные ведомости всеми давно забытого журнала "Малютка". Состоялся суд. Деликатный вопрос о принадлежности к эксплуататорским классам удалось обойти. Процесс был выигран, и Кудашева была официально признана автором песни и должна была получать деньги с каждого ее исполнения.
Но по–настоящему известной Раиса Адамовна стала только в 1958 году.
Тогда в "Огоньке" работал будущий "отец" Электроника — Евгений Велтистов.
Он бродил по городу в поисках интересных людей и набрел на Кудашеву. Появившееся в новогоднем "Огоньке" интервью переменило жизнь 80–летней старушки. Ей стали писать и звонить незнакомые люди, ее приглашали в школы и детские сады. Но было слишком поздно.
"Я стараюсь крепиться и не падать духом, — писала Кудашева своей подруге Анне Ивановне Сытиной. — Не по силам я затеяла дело, слишком поздно эта история подошла ко мне".
Михаил Холмогоров сидел у главного нотариуса города Москвы. Тот внимательно выслушал историю детской песенки и ее создательницы.
— К сожалению, я ничего не могу для вас сделать. Когда умерла ваша родственница, срок действия авторского права был другим. И он давно истек. А закон обратной силы не имеет.
Михаил выслушал вердикт, понял, что миллионером ему никогда уже не стать и... совсем не огорчился. Пусть оста
Шла Великая Отечественная. В кабинет секретаря Союза писателей Александра Фадеева вошла необычная посетительница: нищая старуха с мешком в руках.
Фадеев нахмурился. — У вас ко мне какое–то дело? Старушка положила свой мешок на колени и сказала как–то неожиданно искренне:
— Жить тяжело, Александр Александрович. Помогите как–нибудь.
— А что, неужели и вы тоже писатель? — с иронией спросил он.
— Я пишу стихи, — сказала женщина, как бы извиняясь.
— Их печатали когда–то. Только очень давно.
— Как же вас зовут?
— Раиса Адамовна Кудашева.
— Ну прочтите что–нибудь: — обреченно произнес Фадеев.
— Извольте, — согласилась женщина и начала: "В лесу родилась елочка, В лесу она росла:"
.
Прошло 60 лет. В 2003–м к писателю Михаилу Холмогорову пришел приятель и сказал: "А ведь ты можешь быть миллионером! Нужно только оформить бумаги".
Михаил был озадачен. Как племянник и единственный наследник Раисы Кудашевой он действительно мог бы получать авторские отчисления.
Но как потомственный интеллигент даже думать о таких вещах не мог.
Но почему бы не попробовать? И Михаил начал разбирать семейные архивы — в официальных инстанциях родство нужно было еще доказать.
.
История эта началась давно — в 1878 году, когда у Адама и Софьи Гедройц (в девичестве Холмогоровой) родилась дочь Раиса. Потом у супругов Гедройц появились на свет еще три девочки. Это было типичное старомосковское семейство — хлебосольное, веселое, с прислугой в белых фартуках и домашними спектаклями по праздникам.
В старших классах гимназии Раиса начала писать стихи для детей.
Да так удачно, что ее охотно печатали в детских журналах.
Раису ждало безоблачное будущее хозяйки интеллигентного московского дома и поэтессы–любительницы, но случилось несчастье — умер отец.
Как старшая дочь Рая взяла на себя заботу о матери и младших сестрах — пошла работать гувернанткой в богатый дом.
Теперь она уже не могла подписывать стихи своим именем. В высших кругах сочинительство считалось делом предосудительным.
.
В 1902 году Раиса устроилась на работу к князю Алексею Ивановичу Кудашеву. Он овдовел и никак не мог прийти в себя после утраты любимой жены, поэтому забота о наследнике почти целиком легла на плечи гувернантки.
Раиса по–матерински привязалась к воспитаннику, который лишился матери и почти не видел отца, и он, в свою очередь, тоже обожал Раечку.
— Раечка, а у нас будет елка? — спросил он накануне Нового года.
— Конечно будет, — ответила Рая.
— А гости будут?
— И гости.
— А какой стишок я буду им читать?
— Ну, хочешь, выучим с тобой Пушкина.
— А у Пушкина есть стихи про елочку?
Раиса задумалась и ничего не смогла вспомнить.
— А ты непременно хотел бы про елочку?
— Непременно.
Мальчик уснул. Раиса пошла к себе в комнату и начала сочинять.
Она представила себе детишек, бегающих вокруг елки, и Алешеньку в нарядном бархатном костюмчике.
Он стоит под елкой и читает: "Гнутся ветви мохнатые / Вниз к головкам детей. / Блещут бусы богатые / Переливом огней"
А потом представила себе елочку, но только в лесу. Как она стоит там, одинокая: "Метель ей пела песенку, спи, елочка..."
И она вспомнила, что ей уже 27 лет, а она никак не дождется своего праздника. Получилось что–то личное. И почему–то вспомнился князь.
Ему было 50 — не такой уж и старик. Утром он посмотрел на нее как–то тепло и внимательно и почему–то назвал Раей, а не Раисой Адамовной, как обычно. Она тряхнула головой, чтобы отогнать ненужные мысли и напрасные надежды. К утру стишок был готов.
А днем она отнесла его в журнал "Малютка", где ее ждали и любили как постоянного автора. Подписалась, как обычно, буквами "А. Э.".
Вот, собственно, и все.
Рае не показалось: князь действительно стал обращать на нее внимание.
Они все чаще оставались вдвоем как будто случайно. Князю в срочном порядке нужно было обсудить с гувернанткой отметки мальчика, новое стихотворение очередного декадента... Но оба не решались признаться в своих чувствах даже себе самим. Она — потому что не смела и думать о такой выгодной партии.
Он — потому что боялся оскорбить ее гордость. Все–таки разница в возрасте. Только через три года князь предложил своей гувернантке руку и сердце.
Так Раиса Гедройц стала княгиней Кудашевой.
— Тетя Рая совсем не была похожа на княгиню, — вспоминает Михаил Холмогоров. — Когда мне было пять лет, мама взяла меня к ней в гости.
Тетя Рая оказалась совсем старенькой. Они с сестрой, такой же старушкой, ютились в малюсенькой комнате, похожей на чулан.
А потом во время прогулки мама показала мне особняк на углу Воротниковского и Старопименовского переулка. "Раньше этот дом принадлежал тете Рае", — сказала она вдруг.
Миша никак не мог поверить, что нищая старушка жила когда–то во дворце.
В 70–е особнячок сломали, и от единственного счастливого времени в жизни Раисы Кудашевой не осталось ни следа.
Тогда, в начале века, ее называли княгиней, у нее был собственный дом, любящий муж и приемный сын. Раиса уже почти позабыла о своих стишках про елочку.
Как–то Раиса Адамовна с семейством ехала в Петербург. Попутчицами оказались бабушка и ее внучка. Познакомились, разговорились.
Старушка попросила внучку спеть песенку. И девочка, расправив юбочку, запела: "В лесу родилась елочка, в лесу она росла:"
— А что же это за чудесная песенка? — спросила Кудашева с замиранием сердца.
— О, это знаменитая новогодняя песенка из альбома композитора Бекмана.
Он называется "Верочкины песенки". Просто клад для домашнего музицирования!
Князь слушал вполуха и читал газету. Когда они остались одни, Рая решила: момент настал. То, что она тайно печатает стихи, тяготило ее. Ей хотелось, чтобы муж знал все.
— Ты слышал песенку? — спросила она нерешительно.
— Да. Прелестная, — улыбнулся князь. Похоже, он догадывался, куда клонит жена.
— А слова? Слова тебе понравились?
— О, я бы хотел познакомиться с автором, — князь улыбнулся еще шире.
— Это я написала. Для нашего сына, — проговорила, краснея, княгиня.
— Никогда не сомневался в твоих талантах, — сказал князь и поцеловал жену.
Так Рая узнала, что она автор слов модной песенки. Впервые пути песни и ее создательницы пересеклись, чтобы снова разойтись, и уже надолго.
К 1914 году обожаемый воспитанник Алеша вырос. Он бредил войной и сбежал на фронт. Отец, который уже перешагнул рубеж 60–летия, слег, не выдержав волнений, и вскоре умер — не выдержало сердце. Спустя некоторое время пришло извещение о смерти мальчика. Княгиня разом потеряла все.
Так что утраты революции она приняла почти что равнодушно.
1917 год Кудашева провожала в полном одиночестве. Княгиня сидела у печурки и грела руки. Прислуга разбежалась. Она была одна, куталась в шаль и подбрасывала в огонь остатки мебели. Все бумаги, напоминающие о прошлом, давно пошли на обогрев комнаты. Только некоторые она оставила себе. И среди них — черновик стихотворения про елочку.
Внезапно в дверь постучали. Она открыла. Красные матросы зашли в дверь, оставляя черные следы на паркете. Один из них, видимо, главный, вынул изо рта окурок, затушил о стену и бросил на пол.
— Что вам угодно? — спросила княгиня как можно спокойнее.
— Нам угодно, — издевательски прищурился матрос, — чтобы ты, контра, в течение десяти минут исчезла из дома, незаконно отнятого у трудового народа.
Раиса Адамовна безропотно собрала вещи. Так началась ее новая жизнь.
В этой жизни главным было стать как можно незаметнее, чтобы никому даже в голову не пришло о чем–то ее расспрашивать. В конце концов ей удалось устроиться в районную библиотеку, где она и просидела тихой мышкой до самого 1941 года.
Между тем песенка жила триумфальной и праздничной жизнью. Ее пели на всех детских утренниках, исполняли на главной елке страны в Колонном зале, на ее сюжет рисовали открытки. Это была главная новогодняя песня страны.
А создательница ее текста, никем не опознанная, выдавала в районной библиотеке советские книжки и классику, а по вечерам возвращалась в коммуналку к своим книгам, любимому коту и воспоминаниям.
Как–то по радио она услышала бодрый дикторский голос: "Песенка про елочку, слова и музыка композитора Бекмана". Она позвонила жене своего племянника, Анне Холмогоровой (маме Михаила). Та возмутилась. Мало того что автор слов всенародной песни живет на нищенскую зарплату, так о нем еще и никто не знает! Может быть, и деньги за это получает кто–то другой!
— Давайте попробуем доказать, что автор — это вы, — неожиданно для себя предложила она престарелой родственнице.
— Да как же это? — испугалась Раиса Адамовна. — Голубушка, не нужно.
Стара я уже для таких подвигов. Да и происхождение мое... Не дай бог кто узнает:
— А мы все же попробуем, — не унималась родственница.
Вот тут–то и пригодился черновик стихотворения, сохраненный Раисой Адамовной в далеком 18–м году. А еще в архиве чудом отыскались гонорарные ведомости всеми давно забытого журнала "Малютка". Состоялся суд. Деликатный вопрос о принадлежности к эксплуататорским классам удалось обойти. Процесс был выигран, и Кудашева была официально признана автором песни и должна была получать деньги с каждого ее исполнения.
Но по–настоящему известной Раиса Адамовна стала только в 1958 году.
Тогда в "Огоньке" работал будущий "отец" Электроника — Евгений Велтистов.
Он бродил по городу в поисках интересных людей и набрел на Кудашеву. Появившееся в новогоднем "Огоньке" интервью переменило жизнь 80–летней старушки. Ей стали писать и звонить незнакомые люди, ее приглашали в школы и детские сады. Но было слишком поздно.
"Я стараюсь крепиться и не падать духом, — писала Кудашева своей подруге Анне Ивановне Сытиной. — Не по силам я затеяла дело, слишком поздно эта история подошла ко мне".
Михаил Холмогоров сидел у главного нотариуса города Москвы. Тот внимательно выслушал историю детской песенки и ее создательницы.
— К сожалению, я ничего не могу для вас сделать. Когда умерла ваша родственница, срок действия авторского права был другим. И он давно истек. А закон обратной силы не имеет.
Михаил выслушал вердикт, понял, что миллионером ему никогда уже не стать и... совсем не огорчился. Пусть оста
The Forest Raised a Christmas Tree
It was the Great Patriotic War. An unusual visitor entered the office of the Secretary of the Writers' Union Alexander Fadeev: a poor old woman with a bag in her hands.
Fadeev frowned. “Do you have any business with me?” The old woman laid her bag on her lap and said somehow unexpectedly sincerely:
- It's hard to live, Alexander Alexandrovich. Help somehow.
“Well, are you a writer too?” He asked with irony.
“I write poetry,” the woman said, as if apologizing.
- They were printed once. Only a very long time.
- What is your name?
- Raisa Adamovna Kudasheva.
“Well, read something:” said Fadeev doomedly.
“Please,” the woman agreed and began: “A Christmas tree was born in the forest, In the forest it grew:”
.
60 years have passed. In 2003, a friend came to the writer Mikhail Kholmogorov and said: "But you can be a millionaire! You just need to draw up the paper."
Michael was puzzled. As a nephew and the only heir to Raisa Kudasheva, he really could receive royalties.
But as a hereditary intellectual, he could not even think of such things.
But why not give it a try? And Michael began to disassemble family archives - in official instances, kinship had yet to be proved.
.
This story began a long time ago - in 1878, when Adam and Sophia Gedroits (nee Kholmogorova) had a daughter, Raisa. Then, three more girls were born to the Gedroits spouses. It was a typical old Moscow family - hospitable, funny, with a servant in white aprons and home performances on holidays.
In high school, Raisa began to write poetry for children.
Yes, so fortunate that it was readily published in children's magazines.
Raisa had a bright future for the mistress of an intelligent Moscow house and amateur poetess, but a misfortune happened - her father died.
As the eldest daughter of Paradise took care of her mother and younger sisters, she went to work as a governess in a rich house.
Now she could no longer sign verses with her own name. In higher circles, writing was considered reprehensible.
.
In 1902, Raisa got a job with Prince Alexei Ivanovich Kudashev. He was widowed and could not recover after the loss of his beloved wife, so the care of the heir fell almost entirely on the governess's shoulders.
Raisa became motherly attached to a foster child who lost his mother and almost did not see his father, and he, in turn, also adored Raechka.
- Raechka, will we have a tree? He asked on New Year's Eve.
“Of course it will,” said Raya.
- And the guests will be?
- And the guests.
“And what poem will I read to them?”
- Well, you want, we will learn Pushkin with you.
- Does Pushkin have poems about the Christmas tree?
Raisa thought and could not remember anything.
- And you certainly would like about the Christmas tree?
- Of course.
The boy fell asleep. Raisa went to her room and began to compose.
She imagined the kids running around the Christmas tree, and Alyoshenka in an elegant velvet suit.
He stands under a Christmas tree and reads: "Furry branches bend / Down to the heads of children. / Beads shine rich / Overflow of lights"
And then I imagined a Christmas tree, but only in the forest. As she stands there, lonely: "A snowstorm sang a song to her, sleep, Christmas tree ..."
And she remembered that she was already 27 years old, and she could not wait for her holiday. It turned out something personal. And for some reason I remembered the prince.
He was 50 - not such an old man. In the morning he looked at her somehow warmly and attentively and for some reason called Raya, and not Raisa Adamovna, as usual. She shook her head to drive away unnecessary thoughts and vain hopes. By morning, the poem was ready.
And in the afternoon she took him to the magazine "Baby", where she was expected and loved as a permanent author. Signed, as usual, with the letters "A.E."
That, in fact, is all.
It didn’t seem to Paradise: the prince really began to pay attention to her.
They were increasingly often left together as if by accident. The prince urgently needed to discuss with the governess the marks of the boy, a new poem of the next decade ... But both did not dare to confess their feelings even to themselves. She - because she did not dare to think of such a profitable party.
He - because he was afraid to offend her pride. Still, the difference in age. Only three years later, the prince offered his governess a hand and a heart.
So Raisa Gedroits became Princess Kudasheva.
“Aunt Raya was not at all like a princess,” recalls Mikhail Kholmogorov. - When I was five years old, my mother took me to visit her.
Aunt Raya was very old. She and her sister, the same old woman, huddled in a tiny room that looked like a closet.
And then, while walking, my mother showed me a mansion on the corner of Vorotnikovsky and Staropimenovsky lanes. “This house used to belong to Aunt Raya,” she said suddenly.
Misha could not believe that the poor old woman once lived in a palace.
In the 70s the mansion was broken, and there was no trace of the only happy time in the life of Raisa Kudasheva.
Then, at the beginning of the century, she was called a princess, she had her own house, a loving husband and an adopted son. Raisa had almost forgotten about her Christmas poems.
Somehow Raisa Adamovna from the families
It was the Great Patriotic War. An unusual visitor entered the office of the Secretary of the Writers' Union Alexander Fadeev: a poor old woman with a bag in her hands.
Fadeev frowned. “Do you have any business with me?” The old woman laid her bag on her lap and said somehow unexpectedly sincerely:
- It's hard to live, Alexander Alexandrovich. Help somehow.
“Well, are you a writer too?” He asked with irony.
“I write poetry,” the woman said, as if apologizing.
- They were printed once. Only a very long time.
- What is your name?
- Raisa Adamovna Kudasheva.
“Well, read something:” said Fadeev doomedly.
“Please,” the woman agreed and began: “A Christmas tree was born in the forest, In the forest it grew:”
.
60 years have passed. In 2003, a friend came to the writer Mikhail Kholmogorov and said: "But you can be a millionaire! You just need to draw up the paper."
Michael was puzzled. As a nephew and the only heir to Raisa Kudasheva, he really could receive royalties.
But as a hereditary intellectual, he could not even think of such things.
But why not give it a try? And Michael began to disassemble family archives - in official instances, kinship had yet to be proved.
.
This story began a long time ago - in 1878, when Adam and Sophia Gedroits (nee Kholmogorova) had a daughter, Raisa. Then, three more girls were born to the Gedroits spouses. It was a typical old Moscow family - hospitable, funny, with a servant in white aprons and home performances on holidays.
In high school, Raisa began to write poetry for children.
Yes, so fortunate that it was readily published in children's magazines.
Raisa had a bright future for the mistress of an intelligent Moscow house and amateur poetess, but a misfortune happened - her father died.
As the eldest daughter of Paradise took care of her mother and younger sisters, she went to work as a governess in a rich house.
Now she could no longer sign verses with her own name. In higher circles, writing was considered reprehensible.
.
In 1902, Raisa got a job with Prince Alexei Ivanovich Kudashev. He was widowed and could not recover after the loss of his beloved wife, so the care of the heir fell almost entirely on the governess's shoulders.
Raisa became motherly attached to a foster child who lost his mother and almost did not see his father, and he, in turn, also adored Raechka.
- Raechka, will we have a tree? He asked on New Year's Eve.
“Of course it will,” said Raya.
- And the guests will be?
- And the guests.
“And what poem will I read to them?”
- Well, you want, we will learn Pushkin with you.
- Does Pushkin have poems about the Christmas tree?
Raisa thought and could not remember anything.
- And you certainly would like about the Christmas tree?
- Of course.
The boy fell asleep. Raisa went to her room and began to compose.
She imagined the kids running around the Christmas tree, and Alyoshenka in an elegant velvet suit.
He stands under a Christmas tree and reads: "Furry branches bend / Down to the heads of children. / Beads shine rich / Overflow of lights"
And then I imagined a Christmas tree, but only in the forest. As she stands there, lonely: "A snowstorm sang a song to her, sleep, Christmas tree ..."
And she remembered that she was already 27 years old, and she could not wait for her holiday. It turned out something personal. And for some reason I remembered the prince.
He was 50 - not such an old man. In the morning he looked at her somehow warmly and attentively and for some reason called Raya, and not Raisa Adamovna, as usual. She shook her head to drive away unnecessary thoughts and vain hopes. By morning, the poem was ready.
And in the afternoon she took him to the magazine "Baby", where she was expected and loved as a permanent author. Signed, as usual, with the letters "A.E."
That, in fact, is all.
It didn’t seem to Paradise: the prince really began to pay attention to her.
They were increasingly often left together as if by accident. The prince urgently needed to discuss with the governess the marks of the boy, a new poem of the next decade ... But both did not dare to confess their feelings even to themselves. She - because she did not dare to think of such a profitable party.
He - because he was afraid to offend her pride. Still, the difference in age. Only three years later, the prince offered his governess a hand and a heart.
So Raisa Gedroits became Princess Kudasheva.
“Aunt Raya was not at all like a princess,” recalls Mikhail Kholmogorov. - When I was five years old, my mother took me to visit her.
Aunt Raya was very old. She and her sister, the same old woman, huddled in a tiny room that looked like a closet.
And then, while walking, my mother showed me a mansion on the corner of Vorotnikovsky and Staropimenovsky lanes. “This house used to belong to Aunt Raya,” she said suddenly.
Misha could not believe that the poor old woman once lived in a palace.
In the 70s the mansion was broken, and there was no trace of the only happy time in the life of Raisa Kudasheva.
Then, at the beginning of the century, she was called a princess, she had her own house, a loving husband and an adopted son. Raisa had almost forgotten about her Christmas poems.
Somehow Raisa Adamovna from the families
У записи 8 лайков,
1 репостов,
526 просмотров.
1 репостов,
526 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
