Трогательная старушка в беретике набекрень покупала молоко «36 копеек». Отсчитывала кассиру шестьдесят рублей – жалкое перо на шапчонке, негодующе подрагивало от ужасающей инфляции.
.
Стоявший следом Петров подумал с нахлынувшей жалостью: «А дома поди плачет, поминает молочко по тридцать шесть коп…» – и, в каком-то порыве подался от кассы назад – в торговый зал.
– Постойте. – нагнал он петлявшую по торговому центру, от витрины к витрине старушку. – Это вам.
Вручил пакет, и, стушевавшись, с подступившим комом, быстро пошел прочь.
.
«Сделав добро, забудь. – билось в благородном мозгу. – Как это верно! Как правиль…»
– Бонба! – раздалось истошное, словно кого резали по живому, и народ организованно кинулся эвакуироваться: визжа, сталкиваясь и набивая шишки…
– Это не бомба. – разочаровали бдительную старуху в службе безопасности. – Это ананас. А вы, гражданин Петров, предупредили бы старого человека, что ей суете на ровном месте.
– Ахти! – всплеснула шкрабками бабка. – Это я сослепу на ананас согрешила!…
«Ты, кажись, и под себя согрешила…» – беззлобно подумал добряк Петров, едва улавливая характерный запашок испуга.
Покидая службу безопасности, идейный распространитель даровых ананасов поводил ноющими плечами, – охрана изрядно его помяла, когда вязала. Печалиться некогда – предстояло еще сделать покупки.
.
Он выбирал добрый табачок в лавке, когда за спиной раздалось: – Сынок, ты почто мне ананас всучил, ась?
Старуха.
– Подарок, бабушка. – милостиво пояснил Петров. – Кушайте ананас с молоком, и понизьте бдительность, не то отстегнете подковы при виде какой-нибудь маракуйи. Прощайте.
– Стой! – потребовала та и что булавки, воткнула подозрительные глазенки. – Нас снимала скрытая камера? Плюс сто пятьсот? Сам себе режиссер?
– Нет. – от души рассмеялся Петров. – Думаю, пенсия у вас маленькая, вот я вам и… От сердца одним словом.
Положительно, на забавную старушку нельзя сердиться. Насвистывая, Петров в отличном настроении отправился в обувные ряды.
Он так и сяк примерял глянувшиеся кеды, как вдруг…
– Я тебя узнала.
– О, господи! – схватился за сердце Петров. Увлеченный, он не знал, что старуха наблюдает за ним с соседней кушетки, осуждающе болтая калошами.
– Ты кандидат в депутаты от района. Голос мой покупаешь, ага! – ущучила бабка пройдошливого политика.
– Вы обознались. – рассердился Петров. – Хавайте ананас смело, – ваш решающий пришепетывающий дискант остается вам. Отдадите кому хотите, дай бог несчастному терпения…
И чертыхаясь, отправился за брюками.
Покидая примерочную, Петров уперся в старуху.
– Не ты позапрошлым годом дизельным Крузаком меня сбил? – погрозила крючковатым пальцем. – Совесть заела, давитель старух и морали? Харю наел, что запаску!
– Об тебя Камаз расколется, бабка! – замахнулся штанами Петров и убежал в кинотеатр – пересидеть этот внезапный, как любовь геморрой.
– Ты черный риэлтор. – безапелляционно заявили ему на выходе из зала.
Три часа эпопеи «Аватар» не сломили генератор инсинуаций и гипотез! – по старухе несомненно плакал шлако-клоако-канал РЕН ТВ…
– К квартире подбираешься?! – воскликнула она.
– Свою тебе завещаю, только отстань… – задушевно попросил Петров и скрылся в отдел женского белья и затаился у вешалок с волнующими предметами дамского гардероба.
«Сюда не сунется. – решил он, нежно беря в руки хитросплетение веревочек с биркой «трусы». – Отгремели её любовные баталии, остались воспоминания с начесом, ха-ха!…».
– Да ты извращенец!... – ахнула бабка, жадно разглядывая бок о бок с Петровым исподний срам. – Глаз на старуху положил?!
Взбешенный, Петров кинулся прочь, позабыв про трусики в руке. Сработала сигнализация.
– Подписка о невыезде. – равнодушно констатировал полицейский в отделении, куда доставили невольного трусокрада. Веревочное белье оказалось эксклюзивным и очень дорогим.
Уважающий даже сигналы светофора, не то что уголовный кодекс, Петров покидал отделение совершенно оглушенный и раздавленный: «Савва блядь Ананасов. Меценат хуев!...» – корил он себя.
Старуха ждала на улице… Ананас не давал ей дышать.
– Три года общего режима. – равнодушно констатировал судья. Перебинтованная, подгипсованная усилиями Петрова до средней степени тяжести, старушка благосклонно выслушала приговор…
Когда Петров покидал узилище по УДО, на улице его ждали…
А. Болдырев.
.
Стоявший следом Петров подумал с нахлынувшей жалостью: «А дома поди плачет, поминает молочко по тридцать шесть коп…» – и, в каком-то порыве подался от кассы назад – в торговый зал.
– Постойте. – нагнал он петлявшую по торговому центру, от витрины к витрине старушку. – Это вам.
Вручил пакет, и, стушевавшись, с подступившим комом, быстро пошел прочь.
.
«Сделав добро, забудь. – билось в благородном мозгу. – Как это верно! Как правиль…»
– Бонба! – раздалось истошное, словно кого резали по живому, и народ организованно кинулся эвакуироваться: визжа, сталкиваясь и набивая шишки…
– Это не бомба. – разочаровали бдительную старуху в службе безопасности. – Это ананас. А вы, гражданин Петров, предупредили бы старого человека, что ей суете на ровном месте.
– Ахти! – всплеснула шкрабками бабка. – Это я сослепу на ананас согрешила!…
«Ты, кажись, и под себя согрешила…» – беззлобно подумал добряк Петров, едва улавливая характерный запашок испуга.
Покидая службу безопасности, идейный распространитель даровых ананасов поводил ноющими плечами, – охрана изрядно его помяла, когда вязала. Печалиться некогда – предстояло еще сделать покупки.
.
Он выбирал добрый табачок в лавке, когда за спиной раздалось: – Сынок, ты почто мне ананас всучил, ась?
Старуха.
– Подарок, бабушка. – милостиво пояснил Петров. – Кушайте ананас с молоком, и понизьте бдительность, не то отстегнете подковы при виде какой-нибудь маракуйи. Прощайте.
– Стой! – потребовала та и что булавки, воткнула подозрительные глазенки. – Нас снимала скрытая камера? Плюс сто пятьсот? Сам себе режиссер?
– Нет. – от души рассмеялся Петров. – Думаю, пенсия у вас маленькая, вот я вам и… От сердца одним словом.
Положительно, на забавную старушку нельзя сердиться. Насвистывая, Петров в отличном настроении отправился в обувные ряды.
Он так и сяк примерял глянувшиеся кеды, как вдруг…
– Я тебя узнала.
– О, господи! – схватился за сердце Петров. Увлеченный, он не знал, что старуха наблюдает за ним с соседней кушетки, осуждающе болтая калошами.
– Ты кандидат в депутаты от района. Голос мой покупаешь, ага! – ущучила бабка пройдошливого политика.
– Вы обознались. – рассердился Петров. – Хавайте ананас смело, – ваш решающий пришепетывающий дискант остается вам. Отдадите кому хотите, дай бог несчастному терпения…
И чертыхаясь, отправился за брюками.
Покидая примерочную, Петров уперся в старуху.
– Не ты позапрошлым годом дизельным Крузаком меня сбил? – погрозила крючковатым пальцем. – Совесть заела, давитель старух и морали? Харю наел, что запаску!
– Об тебя Камаз расколется, бабка! – замахнулся штанами Петров и убежал в кинотеатр – пересидеть этот внезапный, как любовь геморрой.
– Ты черный риэлтор. – безапелляционно заявили ему на выходе из зала.
Три часа эпопеи «Аватар» не сломили генератор инсинуаций и гипотез! – по старухе несомненно плакал шлако-клоако-канал РЕН ТВ…
– К квартире подбираешься?! – воскликнула она.
– Свою тебе завещаю, только отстань… – задушевно попросил Петров и скрылся в отдел женского белья и затаился у вешалок с волнующими предметами дамского гардероба.
«Сюда не сунется. – решил он, нежно беря в руки хитросплетение веревочек с биркой «трусы». – Отгремели её любовные баталии, остались воспоминания с начесом, ха-ха!…».
– Да ты извращенец!... – ахнула бабка, жадно разглядывая бок о бок с Петровым исподний срам. – Глаз на старуху положил?!
Взбешенный, Петров кинулся прочь, позабыв про трусики в руке. Сработала сигнализация.
– Подписка о невыезде. – равнодушно констатировал полицейский в отделении, куда доставили невольного трусокрада. Веревочное белье оказалось эксклюзивным и очень дорогим.
Уважающий даже сигналы светофора, не то что уголовный кодекс, Петров покидал отделение совершенно оглушенный и раздавленный: «Савва блядь Ананасов. Меценат хуев!...» – корил он себя.
Старуха ждала на улице… Ананас не давал ей дышать.
– Три года общего режима. – равнодушно констатировал судья. Перебинтованная, подгипсованная усилиями Петрова до средней степени тяжести, старушка благосклонно выслушала приговор…
Когда Петров покидал узилище по УДО, на улице его ждали…
А. Болдырев.
A touching old woman in a beret was on one side bought milk “36 kopecks”. She counted to the cashier sixty rubles - a miserable feather on a cap, indignantly shuddered from terrifying inflation.
.
Petrov, who was standing next, thought with a rushing pity: “Go and cry at home, the milk of thirty-six kopecks commemorates ...” - and, in some impulse, leaned back from the cash register into the trading room.
- Wait a minute. - he caught up with the old woman winding around the shopping center, from window to window. - This is for you.
I handed the bag, and, fading away, with a lump coming up, he quickly walked away.
.
“Having done good, forget it. - beat in a noble brain. - How true that is! As a rule ... "
- Bonba! - I heard a heart-rending one, as if someone had been slaughtered alive, and the people organizedly rushed to evacuate: screeching, colliding and stuffing bumps ...
- This is not a bomb. - disappointed the vigilant old woman in the security service. - This is pineapple. And you, citizen Petrov, would have warned the old man that she was bustling out of the blue.
- Ahti! - the grandmother burst into tears. “I sinned on the pineapple!”
“You, it seems, have sinned for yourself ...” thought kind-hearted Petrov, barely catching the characteristic smell of fright.
Leaving the security service, the ideological distributor of free pineapples shrugged his aching shoulders - the guards crumpled him pretty much when they knitted. There is no time to be sad - there was still a lot of shopping to do.
.
He chose a good tobacco in the shop, when the sound came from behind him: “Son, why did you put a pineapple on me, eh?”
Old woman.
“A present, grandmother.” - graciously explained Petrov. - Eat pineapple with milk, and lower your vigilance, or you’ll unfasten the horseshoes at the sight of some passion fruit. Farewell.
- Wait! - demanded that and that pins, stuck suspicious little eyes. - We were filming a hidden camera? Plus one hundred and five hundred? The director himself?
- No. - Petrov laughed heartily. “I think you have a small pension, so I tell you ... From the bottom of my heart.”
Positive, you can't get mad at a funny old woman. Whistling, Petrov went into shoe rows in a good mood.
So he tried on the glancing sneakers, when suddenly ...
- I recognized you.
- Oh my God! - grabbed the heart of Petrov. Enthusiastic, he did not know that the old woman was watching him from the next couch, blaming galoshes condemningly.
“You're a district candidate.” You buy my voice, yeah! - the grandmother of a polite politician pinched.
- You are mistaken. - got angry Petrov. - Hawaii pineapple boldly - your decisive whispering treble remains for you. Give someone you want, God grant the unfortunate patience ...
And cursing, went for trousers.
Leaving the fitting room, Petrov ran into an old woman.
- Weren't you the year before last the diesel Kruzak knocked me down? - shook her hooked finger. - Conscience stuck, crush of old women and morality? Haru ate that spare!
- Kamaz will split about you, grandma! - Petrov waved his pants and ran to the cinema - to sit out this hemorrhoids, sudden as love.
- You're a black realtor. - peremptorily told him at the exit from the hall.
Three hours of the Avatar epic did not break the generator of insinuations and hypotheses! - the old woman undoubtedly cried cinder-cesspool-channel REN TV ...
- Are you getting to the apartment ?! - she exclaimed.
“I will bequeath to you, just leave me alone ...” Petrov asked sincerely and disappeared into the lingerie department and lurked by the hangers with exciting items of ladies' wardrobe.
“She won’t go here. - he decided, gently picking up the intricacies of ropes with the tag "underpants." “Her love battles died out, there were fleecy memories, ha ha! ...”
“Yes, you are a pervert! ...” - the grandmother gasped, eagerly looking side by side with Petrov for the underworld. - He put an eye on the old woman ?!
Enraged, Petrov rushed away, forgetting about the panties in his hand. The alarm went off.
- House arrest. - Indifferently stated the policeman in the department, where they brought an involuntary coward. Rope linen was exclusive and very expensive.
Respecting even traffic signals, not like a criminal code, Petrov left the department completely stunned and crushed: “Savva fucking Pineapples. Patron of cocks! ... "- he reproached himself.
The old woman was waiting on the street ... Pineapple did not let her breathe.
- Three years of general regime. - the judge stated indifferently. Bandaged, plastered by Petrov’s efforts to moderate severity, the old woman graciously listened to the verdict ...
When Petrov left the prison on parole, they were waiting for him on the street ...
A. Boldyrev.
.
Petrov, who was standing next, thought with a rushing pity: “Go and cry at home, the milk of thirty-six kopecks commemorates ...” - and, in some impulse, leaned back from the cash register into the trading room.
- Wait a minute. - he caught up with the old woman winding around the shopping center, from window to window. - This is for you.
I handed the bag, and, fading away, with a lump coming up, he quickly walked away.
.
“Having done good, forget it. - beat in a noble brain. - How true that is! As a rule ... "
- Bonba! - I heard a heart-rending one, as if someone had been slaughtered alive, and the people organizedly rushed to evacuate: screeching, colliding and stuffing bumps ...
- This is not a bomb. - disappointed the vigilant old woman in the security service. - This is pineapple. And you, citizen Petrov, would have warned the old man that she was bustling out of the blue.
- Ahti! - the grandmother burst into tears. “I sinned on the pineapple!”
“You, it seems, have sinned for yourself ...” thought kind-hearted Petrov, barely catching the characteristic smell of fright.
Leaving the security service, the ideological distributor of free pineapples shrugged his aching shoulders - the guards crumpled him pretty much when they knitted. There is no time to be sad - there was still a lot of shopping to do.
.
He chose a good tobacco in the shop, when the sound came from behind him: “Son, why did you put a pineapple on me, eh?”
Old woman.
“A present, grandmother.” - graciously explained Petrov. - Eat pineapple with milk, and lower your vigilance, or you’ll unfasten the horseshoes at the sight of some passion fruit. Farewell.
- Wait! - demanded that and that pins, stuck suspicious little eyes. - We were filming a hidden camera? Plus one hundred and five hundred? The director himself?
- No. - Petrov laughed heartily. “I think you have a small pension, so I tell you ... From the bottom of my heart.”
Positive, you can't get mad at a funny old woman. Whistling, Petrov went into shoe rows in a good mood.
So he tried on the glancing sneakers, when suddenly ...
- I recognized you.
- Oh my God! - grabbed the heart of Petrov. Enthusiastic, he did not know that the old woman was watching him from the next couch, blaming galoshes condemningly.
“You're a district candidate.” You buy my voice, yeah! - the grandmother of a polite politician pinched.
- You are mistaken. - got angry Petrov. - Hawaii pineapple boldly - your decisive whispering treble remains for you. Give someone you want, God grant the unfortunate patience ...
And cursing, went for trousers.
Leaving the fitting room, Petrov ran into an old woman.
- Weren't you the year before last the diesel Kruzak knocked me down? - shook her hooked finger. - Conscience stuck, crush of old women and morality? Haru ate that spare!
- Kamaz will split about you, grandma! - Petrov waved his pants and ran to the cinema - to sit out this hemorrhoids, sudden as love.
- You're a black realtor. - peremptorily told him at the exit from the hall.
Three hours of the Avatar epic did not break the generator of insinuations and hypotheses! - the old woman undoubtedly cried cinder-cesspool-channel REN TV ...
- Are you getting to the apartment ?! - she exclaimed.
“I will bequeath to you, just leave me alone ...” Petrov asked sincerely and disappeared into the lingerie department and lurked by the hangers with exciting items of ladies' wardrobe.
“She won’t go here. - he decided, gently picking up the intricacies of ropes with the tag "underpants." “Her love battles died out, there were fleecy memories, ha ha! ...”
“Yes, you are a pervert! ...” - the grandmother gasped, eagerly looking side by side with Petrov for the underworld. - He put an eye on the old woman ?!
Enraged, Petrov rushed away, forgetting about the panties in his hand. The alarm went off.
- House arrest. - Indifferently stated the policeman in the department, where they brought an involuntary coward. Rope linen was exclusive and very expensive.
Respecting even traffic signals, not like a criminal code, Petrov left the department completely stunned and crushed: “Savva fucking Pineapples. Patron of cocks! ... "- he reproached himself.
The old woman was waiting on the street ... Pineapple did not let her breathe.
- Three years of general regime. - the judge stated indifferently. Bandaged, plastered by Petrov’s efforts to moderate severity, the old woman graciously listened to the verdict ...
When Petrov left the prison on parole, they were waiting for him on the street ...
A. Boldyrev.
У записи 5 лайков,
0 репостов,
485 просмотров.
0 репостов,
485 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
