В конце осени светает так долго, что день начинается не дождавшись окончания ночи. Кто-то там, наверху, смешивает, смешивает чернила с молоком и бросает, дойдя до состояния еще не молоко, но уже не чернила.
.
Из серой морозной мглы деревня выступает наполовину или даже на треть – и белые столбы дымов из труб, и вереница серых, связанных провисшими проводами, столбов, заблудившихся в тумане и застывших у развилки дороги в нерешительности, и покрытые инеем черные кусты, и склевывающий семена репейника зяблик в этих кустах.
.
На морозе все зяблики – и этот, маленький, с красной головой и белыми пятнышками на черных крыльях и тот, большой с синим носом, в камуфляжной куртке и резиновых сапогах на босу ногу, бегущий из дому в сортир на дальнем конце огорода.
.
Сейчас он вернется, подбросит дров в печку, заглянет на всякий случай в пустую бутылку водки, оставшуюся со вчерашнего, уберет ее под стол, выпьет холодной воды из носика чайника, залезет под толстое ватное одеяло, зевнет, потом еще раз зевнет, заснет и станет смотреть сон, в котором он стоит перед ученым советом на собственной защите и не знает, что ответить на вопрос ехидного доцента с кафедры химической физики о том, почему у него на графике зависимости длины волны от интенсивности поглощения…, станет покрываться холодным потом, багроветь, кричать, крыть ученый совет последними словами, звать на помощь жену, собаку и говорящего скворца Серегу, с которым вчера пил, пока, наконец, не выяснится, что он по ошибке, по черт знает чьему недосмотру, смотрит сон дачника через два дома по другой стороне улице, который уж два месяца, как уехал с семьей и собакой к себе в Москву.
(Михаил бару)
.
Из серой морозной мглы деревня выступает наполовину или даже на треть – и белые столбы дымов из труб, и вереница серых, связанных провисшими проводами, столбов, заблудившихся в тумане и застывших у развилки дороги в нерешительности, и покрытые инеем черные кусты, и склевывающий семена репейника зяблик в этих кустах.
.
На морозе все зяблики – и этот, маленький, с красной головой и белыми пятнышками на черных крыльях и тот, большой с синим носом, в камуфляжной куртке и резиновых сапогах на босу ногу, бегущий из дому в сортир на дальнем конце огорода.
.
Сейчас он вернется, подбросит дров в печку, заглянет на всякий случай в пустую бутылку водки, оставшуюся со вчерашнего, уберет ее под стол, выпьет холодной воды из носика чайника, залезет под толстое ватное одеяло, зевнет, потом еще раз зевнет, заснет и станет смотреть сон, в котором он стоит перед ученым советом на собственной защите и не знает, что ответить на вопрос ехидного доцента с кафедры химической физики о том, почему у него на графике зависимости длины волны от интенсивности поглощения…, станет покрываться холодным потом, багроветь, кричать, крыть ученый совет последними словами, звать на помощь жену, собаку и говорящего скворца Серегу, с которым вчера пил, пока, наконец, не выяснится, что он по ошибке, по черт знает чьему недосмотру, смотрит сон дачника через два дома по другой стороне улице, который уж два месяца, как уехал с семьей и собакой к себе в Москву.
(Михаил бару)
It dawns so long in late autumn that the day begins before the night ends. Someone up there, mixes, mixes ink with milk and throws, reaching the state is not milk, but not ink.
.
From the gray frosty mist, the village protrudes half or even a third - and white pillars of smoke from the chimneys, and a string of gray, connected by sagging wires, pillars lost in fog and frozen at the fork in the road in indecision, and covered with hoarfrost black bushes, and peeling seeds of burdock finch in these bushes.
.
In the frost, all finches - and this one, small, with a red head and white spots on black wings, and one, large with a blue nose, in a camouflage jacket and rubber boots on bare feet, running from the house to the toilet at the far end of the garden.
.
Now he will return, toss firewood into the stove, just in case, look into an empty bottle of vodka left over from yesterday, put it under the table, drink cold water from the spout of the kettle, crawl under a thick cotton blanket, yawn, then yawn again, fall asleep and become to watch a dream in which he stands before the scientific council on his own defense and does not know what to answer to the question of the malicious catcher from the department of chemical physics about why he has a graph of the dependence of the wavelength on the intensity of absorption ... will become covered in cold sweat, turn purple, shout, cover the academic council with the last words, call for help the wife, dog and talking starling Seryoga, with whom he drank yesterday, until finally it turns out that he mistakenly knows who the hell was, he watches the summer resident’s dream through two houses on the other side of the street, which is already two months since he left with his family and a dog for himself in Moscow.
(Michael Baru)
.
From the gray frosty mist, the village protrudes half or even a third - and white pillars of smoke from the chimneys, and a string of gray, connected by sagging wires, pillars lost in fog and frozen at the fork in the road in indecision, and covered with hoarfrost black bushes, and peeling seeds of burdock finch in these bushes.
.
In the frost, all finches - and this one, small, with a red head and white spots on black wings, and one, large with a blue nose, in a camouflage jacket and rubber boots on bare feet, running from the house to the toilet at the far end of the garden.
.
Now he will return, toss firewood into the stove, just in case, look into an empty bottle of vodka left over from yesterday, put it under the table, drink cold water from the spout of the kettle, crawl under a thick cotton blanket, yawn, then yawn again, fall asleep and become to watch a dream in which he stands before the scientific council on his own defense and does not know what to answer to the question of the malicious catcher from the department of chemical physics about why he has a graph of the dependence of the wavelength on the intensity of absorption ... will become covered in cold sweat, turn purple, shout, cover the academic council with the last words, call for help the wife, dog and talking starling Seryoga, with whom he drank yesterday, until finally it turns out that he mistakenly knows who the hell was, he watches the summer resident’s dream through two houses on the other side of the street, which is already two months since he left with his family and a dog for himself in Moscow.
(Michael Baru)
У записи 7 лайков,
0 репостов,
283 просмотров.
0 репостов,
283 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Любовь Першина
