Геннадий бросает в меня гадости без остановки.
Этот артобстрел имеет обыкновение затягиваться, так что я готова отключить слух и подумать о своем.
О том, что я хочу сказать и о том, что я могу сказать. И о том, какая пропасть лежит между первым и вторым.
Я хочу сказать ему о том, насколько он прекрасен. Что каждый раз, когда я смотрю его фотографии, у меня перехватывает дыхание, что я таких глаз не видела никогда, что они меня сбивают с ног. И на самом деле, честное слово, я каждый раз издаю еле слышное ох. Я всегда считала, что самые красивые глаза голубые. А оказалось, карие. А губы, о, эти губы. А руки, а пальцы, а то, а это;)
Что я могу сказать? Да ничего. Какой-то блядский страх запирает все эти слова внутри. Я пыталась написать. Сидела над айпадом четыре часа, находя миллионы срочных дел, типа помыть посуду, покрыть лаком ногти, прочитать рассказ из esquire, почитать твиттер, написать в нем блестящую остроту (хахахахаха), и возвращаясь к письму, зависала над ним, как орел над жертвой. Вернее, я сама пала жертвой своего так и не написанного письма. Результатом неоднократного подхода к снаряду из засохшего мозга родилось что-то около шести строчек. Этот близкий к гениальному опус свелся к: "привет, как дела? у меня все хорошо, ладно, давай, пока"
В вопросе выражения собственных чувств я безнадежна. Айм соу сэд.
Кстати, Геннадий - это внутренний голос, который постоянно твердит о том, какое я говно. Не знакомьте никого со своим внутренним Геннадием;)
Этот артобстрел имеет обыкновение затягиваться, так что я готова отключить слух и подумать о своем.
О том, что я хочу сказать и о том, что я могу сказать. И о том, какая пропасть лежит между первым и вторым.
Я хочу сказать ему о том, насколько он прекрасен. Что каждый раз, когда я смотрю его фотографии, у меня перехватывает дыхание, что я таких глаз не видела никогда, что они меня сбивают с ног. И на самом деле, честное слово, я каждый раз издаю еле слышное ох. Я всегда считала, что самые красивые глаза голубые. А оказалось, карие. А губы, о, эти губы. А руки, а пальцы, а то, а это;)
Что я могу сказать? Да ничего. Какой-то блядский страх запирает все эти слова внутри. Я пыталась написать. Сидела над айпадом четыре часа, находя миллионы срочных дел, типа помыть посуду, покрыть лаком ногти, прочитать рассказ из esquire, почитать твиттер, написать в нем блестящую остроту (хахахахаха), и возвращаясь к письму, зависала над ним, как орел над жертвой. Вернее, я сама пала жертвой своего так и не написанного письма. Результатом неоднократного подхода к снаряду из засохшего мозга родилось что-то около шести строчек. Этот близкий к гениальному опус свелся к: "привет, как дела? у меня все хорошо, ладно, давай, пока"
В вопросе выражения собственных чувств я безнадежна. Айм соу сэд.
Кстати, Геннадий - это внутренний голос, который постоянно твердит о том, какое я говно. Не знакомьте никого со своим внутренним Геннадием;)
Gennady throws nastiness at me without stopping.
This shelling tends to drag out, so I'm ready to turn off my hearing and think about my own.
About what I want to say and what I can say. And about the gap between the first and second.
I want to tell him how beautiful he is. That every time I look at his photographs, my breath catches, that I never saw such eyes, that they knock me down. And actually, honestly, every time I publish a barely audible oh. I always thought that the most beautiful eyes are blue. But it turned out to be brown. And lips, oh, those lips. And hands, and fingers, and that, and this;)
What can I say? Never mind. Some fucking fear locks all these words inside. I tried to write. I sat on the iPad for four hours, finding millions of urgent things, such as washing dishes, varnishing nails, reading a story from esquire, reading twitter, writing brilliant sharpness in it (hahahahaha), and returning to the letter, hung over it like an eagle above a victim. Rather, I myself fell victim to my never-written letter. The result of a repeated approach to a shell from a dried brain was that something about six lines were born. This close to a brilliant opus boiled down to: "hello, how are you? I'm fine, okay, come on, bye"
In the matter of expressing my own feelings, I am hopeless. Aime Sou Sed.
By the way, Gennady is an inner voice that constantly repeats what shit I am. Do not introduce anyone to your inner Gennady;)
This shelling tends to drag out, so I'm ready to turn off my hearing and think about my own.
About what I want to say and what I can say. And about the gap between the first and second.
I want to tell him how beautiful he is. That every time I look at his photographs, my breath catches, that I never saw such eyes, that they knock me down. And actually, honestly, every time I publish a barely audible oh. I always thought that the most beautiful eyes are blue. But it turned out to be brown. And lips, oh, those lips. And hands, and fingers, and that, and this;)
What can I say? Never mind. Some fucking fear locks all these words inside. I tried to write. I sat on the iPad for four hours, finding millions of urgent things, such as washing dishes, varnishing nails, reading a story from esquire, reading twitter, writing brilliant sharpness in it (hahahahaha), and returning to the letter, hung over it like an eagle above a victim. Rather, I myself fell victim to my never-written letter. The result of a repeated approach to a shell from a dried brain was that something about six lines were born. This close to a brilliant opus boiled down to: "hello, how are you? I'm fine, okay, come on, bye"
In the matter of expressing my own feelings, I am hopeless. Aime Sou Sed.
By the way, Gennady is an inner voice that constantly repeats what shit I am. Do not introduce anyone to your inner Gennady;)
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Симона Давлет-Кильдеева
