Я люблю говорящих вполголоса.
Ведь вполголоса говорящие
все, как правило, настоящие,
да с дымящимся кубом совести.
Я люблю говорящих вполголоса.
О влюблённостях и о горестях,
и о счастьях, и о несчастиях
говорят без какой-либо гордости.
И не слышат в соседней комнате
непричастные - говорящего.
Я люблю говорящих без пафоса,
без строки, припасённой за пазухой.
Чем-то важным и нужным запомнены,
чем-то высшим и нежным заполнены
все заминки их, да все паузы.
Пусть не первые да неловкие,
некрасивые да не стройные,
только честные, только скромные:
неприкаянно-беспокойные
и отчаянно-беспилотные.
И не слышно в соседних комнатах,
что они говорят, притихшие,
что творится в подобных омутах,
что хранится в их горьких опытах –
не расслышать даже Всевышнему.
А когда говорящий вполголоса
вдруг нисходит до крайнего шёпота,
будто тихой полоской шёлковой
он скользит над открывшейся пропастью–
Вот тогда это слышно космосу.
Вот тогда это слышно Господу.
(Константин ПОТАПОВ)
Ведь вполголоса говорящие
все, как правило, настоящие,
да с дымящимся кубом совести.
Я люблю говорящих вполголоса.
О влюблённостях и о горестях,
и о счастьях, и о несчастиях
говорят без какой-либо гордости.
И не слышат в соседней комнате
непричастные - говорящего.
Я люблю говорящих без пафоса,
без строки, припасённой за пазухой.
Чем-то важным и нужным запомнены,
чем-то высшим и нежным заполнены
все заминки их, да все паузы.
Пусть не первые да неловкие,
некрасивые да не стройные,
только честные, только скромные:
неприкаянно-беспокойные
и отчаянно-беспилотные.
И не слышно в соседних комнатах,
что они говорят, притихшие,
что творится в подобных омутах,
что хранится в их горьких опытах –
не расслышать даже Всевышнему.
А когда говорящий вполголоса
вдруг нисходит до крайнего шёпота,
будто тихой полоской шёлковой
он скользит над открывшейся пропастью–
Вот тогда это слышно космосу.
Вот тогда это слышно Господу.
(Константин ПОТАПОВ)
I love speaking in a low voice.
After all, in a low voice saying
everything is usually real,
yes with a steaming cube of conscience.
I love speaking in a low voice.
About love and sorrow,
both about happiness and misfortune
speak without any pride.
And do not hear in the next room
uncomplicated - the speaker.
I love talking without pathos,
without a line, reserved for his bosom.
Something important and necessary remembered,
something supreme and gentle filled
all their hitch, yes all pause.
Let not the first and awkward
ugly but not slim,
only honest, only modest:
restless and restless
and desperately unmanned.
And not heard in the next rooms,
what they say, quieted down
what's going on in these pools
what is stored in their bitter experiences -
do not even hear the Most High.
And when the speaker is in a low voice
suddenly descends to the utter whisper
like a quiet strip of silk
it slides over the opened precipice–
Then it is heard to the cosmos.
This is then heard by the Lord.
(Konstantin POTAPOV)
After all, in a low voice saying
everything is usually real,
yes with a steaming cube of conscience.
I love speaking in a low voice.
About love and sorrow,
both about happiness and misfortune
speak without any pride.
And do not hear in the next room
uncomplicated - the speaker.
I love talking without pathos,
without a line, reserved for his bosom.
Something important and necessary remembered,
something supreme and gentle filled
all their hitch, yes all pause.
Let not the first and awkward
ugly but not slim,
only honest, only modest:
restless and restless
and desperately unmanned.
And not heard in the next rooms,
what they say, quieted down
what's going on in these pools
what is stored in their bitter experiences -
do not even hear the Most High.
And when the speaker is in a low voice
suddenly descends to the utter whisper
like a quiet strip of silk
it slides over the opened precipice–
Then it is heard to the cosmos.
This is then heard by the Lord.
(Konstantin POTAPOV)
У записи 8 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Полина Бурчак
