Сегодня от Познера в «Непрошедшем времени» Эха Москвы, которую так удачно рекомендовал [id2165435|Макс Соболевский], узнала, что прощание с телом Сталина проходило так же бесчеловечно и кроваво, как и все его правление. Недоумеваю, почему этот факт так плохо освещен.
Очевидец Евгений Евтушенко
«<...> Поэтому когда объявили, что доступ к телу Сталина открыт, то все сразу туда побежали. Все понимали, что будет давка. Но не догадывались какая... Вот я побежал от 4-й Мещанской (это напротив кинотеатра «Форум»), едва услышав по радио это известие... Ну и люди вокруг бежали. Забыв про работу, бежали... <...> Почему я бежал? Я понял, что произошло какое-то уникальное событие. Вот: было чувство уникальности. Не могу сказать, что мною вела любовь к Сталину. Но это не было и обычное любопытство. Я хотел видеть, что происходит. И когда мы все туда попали, на Трубную площадь, с бульваров, с двух сторон, начала надвигаться огромная толпа. А там Трубную от продолжения Неглинки отделяли грузовики. <...> Толпа прижимала к светофору и только косточки хрустели...
Помню дом, где теперь театр-школа современной пьесы, — там на углу был светофор, на котором было насмерть распято несколько человек на моих глазах. Насмерть!
В каких-то местах приходилось просто поджимать ноги, потому что шли по мясу. Помню грузовик и офицера, которому передавали детей. Потому что и с детьми бежали... Детей там передавали по рукам, над толпой. Еще помню картину, которую мне не забыть никогда: трясущееся лицо офицера, которому погибающие люди кричали: «уберите грузовики!», «уберите грузовики!». То, что поставили грузовики, это было преступление. Ну, люди и трещали на этих углах грузовиков. И этот офицер чуть не плакал... И только отвечал: «указания нет»... Вот это я запомнил. Указание было — поставить, а не убрать. И вот тогда я понял, что это значит — «указания нету». Несчастный человек! <...> Не знаю почему, я крикнул людям, чтоб брались за руки, собирались в цепочки. В таких экстремальных ситуациях включается какой-то вид энергии, и мне пришла в голову мысль, чтоб люди, взявшись за руки, рассекали бы этот хаос на сегменты. Ибо водоворот толпы был неуправляем. <...> А Сталина я так и не увидел. По той же причине, по которой не увидел его мой герой — поэт Женя. У него гибнет девушка — случайно. Совершенно случайно. Водитель «Студебеккера» в кабине закемарил, потом проснулся — вроде виноват, вроде остальные назад сдали, и у него тут в заграждении образовался лаз... И он спросонок сдает назад, даже не заметив, что там, сзади — девушка. Бьет кузовом в голову — и все. Это так все и было, на моих глазах. Раз! — и насмерть. <...>»
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/460/
Очевидец Евгений Евтушенко
«<...> Поэтому когда объявили, что доступ к телу Сталина открыт, то все сразу туда побежали. Все понимали, что будет давка. Но не догадывались какая... Вот я побежал от 4-й Мещанской (это напротив кинотеатра «Форум»), едва услышав по радио это известие... Ну и люди вокруг бежали. Забыв про работу, бежали... <...> Почему я бежал? Я понял, что произошло какое-то уникальное событие. Вот: было чувство уникальности. Не могу сказать, что мною вела любовь к Сталину. Но это не было и обычное любопытство. Я хотел видеть, что происходит. И когда мы все туда попали, на Трубную площадь, с бульваров, с двух сторон, начала надвигаться огромная толпа. А там Трубную от продолжения Неглинки отделяли грузовики. <...> Толпа прижимала к светофору и только косточки хрустели...
Помню дом, где теперь театр-школа современной пьесы, — там на углу был светофор, на котором было насмерть распято несколько человек на моих глазах. Насмерть!
В каких-то местах приходилось просто поджимать ноги, потому что шли по мясу. Помню грузовик и офицера, которому передавали детей. Потому что и с детьми бежали... Детей там передавали по рукам, над толпой. Еще помню картину, которую мне не забыть никогда: трясущееся лицо офицера, которому погибающие люди кричали: «уберите грузовики!», «уберите грузовики!». То, что поставили грузовики, это было преступление. Ну, люди и трещали на этих углах грузовиков. И этот офицер чуть не плакал... И только отвечал: «указания нет»... Вот это я запомнил. Указание было — поставить, а не убрать. И вот тогда я понял, что это значит — «указания нету». Несчастный человек! <...> Не знаю почему, я крикнул людям, чтоб брались за руки, собирались в цепочки. В таких экстремальных ситуациях включается какой-то вид энергии, и мне пришла в голову мысль, чтоб люди, взявшись за руки, рассекали бы этот хаос на сегменты. Ибо водоворот толпы был неуправляем. <...> А Сталина я так и не увидел. По той же причине, по которой не увидел его мой герой — поэт Женя. У него гибнет девушка — случайно. Совершенно случайно. Водитель «Студебеккера» в кабине закемарил, потом проснулся — вроде виноват, вроде остальные назад сдали, и у него тут в заграждении образовался лаз... И он спросонок сдает назад, даже не заметив, что там, сзади — девушка. Бьет кузовом в голову — и все. Это так все и было, на моих глазах. Раз! — и насмерть. <...>»
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/460/
Today, Posner in Echo of Moscow, Unsuccessful Time, which he so successfully recommended [id2165435 | Max Sobolevsky], learned that the farewell to Stalin’s body was as inhuman and bloody as all his rule. I wonder why this fact is so poorly lit.
Witness Evgeny Evtushenko
“<...> Therefore, when it was announced that access to Stalin’s body was open, they all immediately ran there. Everyone understood that there would be a crush. But they didn’t guess which one ... So I ran from the 4th Meshchanskaya (this is opposite the Forum cinema), barely hearing this news on the radio ... And the people around were running. Forgetting about work, they ran ... <...> Why did I run? I realized that a unique event had happened. Here: there was a sense of uniqueness. I can not say that I led the love of Stalin. But it was not the usual curiosity. I wanted to see what was going on. And when we all got there, a huge crowd began to move into Trubnaya Square, from the boulevards, from two sides. And there Trubnuyu was separated from the continuation of Neglinka by trucks. <...> The crowd pressed to the traffic lights and only the bones crunched ...
I remember the house, where the theater-school of the modern play is now, there was a traffic light on the corner, on which several people were crucified before my eyes. To death!
In some places, you just had to press your legs, because they were walking over the meat. I remember the truck and the officer who passed the children. Because they fled with the children ... The children passed along their hands, above the crowd. I also remember a picture that I will never forget: the shaky face of an officer to whom the dying people shouted: “remove the trucks!”, “Remove the trucks!”. The fact that the set of trucks, it was a crime. Well, people cracked up on those corners of the trucks. And this officer almost cried ... And he only answered: "no instructions" ... I remembered that one. The instruction was to deliver, not to remove. And then I understood what it means - “there is no indication.” Unhappy man! <...> I don’t know why, I shouted to people to join hands, gathered in chains. In such extreme situations, some kind of energy is turned on, and it occurred to me that people would join hands to cut this chaos into segments. For the whirlpool of the crowd was out of control. <...> And I never saw Stalin. For the same reason that my hero did not see him - the poet Zhenya. He has a girl dying - by chance. By chance. The driver of the Studebaker in the cockpit started zamemaril, then woke up - it seems to be guilty, like the others have passed back, and he has a hole in the barrage ... And he gives up back, without even noticing that there is a girl behind. Beats a body in the head - that's all. This is how it was before my eyes. Time! - and to the death. <...> "
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/460/
Witness Evgeny Evtushenko
“<...> Therefore, when it was announced that access to Stalin’s body was open, they all immediately ran there. Everyone understood that there would be a crush. But they didn’t guess which one ... So I ran from the 4th Meshchanskaya (this is opposite the Forum cinema), barely hearing this news on the radio ... And the people around were running. Forgetting about work, they ran ... <...> Why did I run? I realized that a unique event had happened. Here: there was a sense of uniqueness. I can not say that I led the love of Stalin. But it was not the usual curiosity. I wanted to see what was going on. And when we all got there, a huge crowd began to move into Trubnaya Square, from the boulevards, from two sides. And there Trubnuyu was separated from the continuation of Neglinka by trucks. <...> The crowd pressed to the traffic lights and only the bones crunched ...
I remember the house, where the theater-school of the modern play is now, there was a traffic light on the corner, on which several people were crucified before my eyes. To death!
In some places, you just had to press your legs, because they were walking over the meat. I remember the truck and the officer who passed the children. Because they fled with the children ... The children passed along their hands, above the crowd. I also remember a picture that I will never forget: the shaky face of an officer to whom the dying people shouted: “remove the trucks!”, “Remove the trucks!”. The fact that the set of trucks, it was a crime. Well, people cracked up on those corners of the trucks. And this officer almost cried ... And he only answered: "no instructions" ... I remembered that one. The instruction was to deliver, not to remove. And then I understood what it means - “there is no indication.” Unhappy man! <...> I don’t know why, I shouted to people to join hands, gathered in chains. In such extreme situations, some kind of energy is turned on, and it occurred to me that people would join hands to cut this chaos into segments. For the whirlpool of the crowd was out of control. <...> And I never saw Stalin. For the same reason that my hero did not see him - the poet Zhenya. He has a girl dying - by chance. By chance. The driver of the Studebaker in the cockpit started zamemaril, then woke up - it seems to be guilty, like the others have passed back, and he has a hole in the barrage ... And he gives up back, without even noticing that there is a girl behind. Beats a body in the head - that's all. This is how it was before my eyes. Time! - and to the death. <...> "
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/460/
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юля Обновленская
