-Видел, как вырос наш француз? - с гордостью спросил меня папа, - мы за ним хорошо ухаживаем…
Француз… точно! Драцена по имени Жан-Жак. Ее подарил мне Феликс.
...Мне двадцать два года. Я сижу в кафе с подружкой. Встречаюсь взглядами с парнем за соседним столиком. Очень красивым. Он видит меня, я его. Не флиртуем, не улыбаемся, просто смотрим. Слышу обрывок его разговора с официантом и понимаю, что он иностранец, скорее всего, француз.
Нам уже пора уходить, и тут я совершаю нечто совершенно мне несвойственное, чего я никогда не делала. Нечто, за что мне принимаются аплодировать все феминистки мира. Я пишу на обрывке бумаги свой телефон и несколько фраз по-французски, прохожу мимо столика блондина, чуть улыбаюсь и кладу записку на столик.
Он перезвонил через полторы минуты. Его звали Феликс, и он приехал в Питер один на две недели просто так. Феликс жил в Шамони и, как и многие местные жители, сходил с ума по экстремальному спорту. Я потом поняла, что это не хобби и даже не стиль жизни. Это религия. Адреналин вместо воздуха. Феликс катался на лыжах каждый день. Шесть месяцев в году он работал проводником в исландских ледниках, занимался альпинизмом в Пакистане, готовился покорить Монблан.
Две недели мы гуляли по Питеру, смотрели на мосты, танцевали танго на Дворцовой, орали песни на концерте Басты, подпевали «Городу 312» и целовались, кажется, во всех «Шоколадницах» города. Ходили с моими друзьями в легендарный бар «Держись». Объедались попкорном в кинотеатре «Аврора. У него была крошечная квартирка около моста лейтенанта Шмидта. Мне казалось, я нырнула прямо в рассказ Анны Гавальды. Это был такой красивый невесомый очень кинематографичный зимний роман. Вопросов никто не задавал. Планов никто не строил.
Потом Феликс уехал и на прощание подарил мне драцену, которую я поставила на подоконник в своей комнате и назвала Жан-Жак. Мы стали переписываться в Скайпе. Мне казалось, что я скучаю. И вдруг я узнаю, что в Шамони проходит фестиваль экстремального спорта, освещаемый в русской прессе. Ееее! Я обзвонила, кажется, все спортивные издания страны. Написала письма всем спонсорам. И, что вы думаете, получила аккредитацию! Меня включили в пресс-тур и оплатили перелет и проживание. Счастливая, я примчалась в Шамони. На следующий день мы, репортеры, должны были на склонах сопровождать команды параглайдеров. И тут всплыла одна неудобная деталь.
Я не умела кататься на лыжах.
Мне как-то один из моих начальников сказал: «Виктория, ты такая смешная. Тебе вообще пофиг, куда бежать, лишь бы флаги развевались».
И вот я со своим флагом примчалась на склон, с которого я не то что съехать, я смотреть с него боялась.
Дальнейшее моя память заблокировала, чтобы не умереть от посттравматического позорного расстройства. Скажу лишь, что с того склона я спускалась «елочкой» под одобрительные крики моих франзузских коллег. Приятно познакомиться, Виктория, талантливый экстремальный журналист и клиническая идиотка. До сих пор жалею, что нет видео моей красной паникующе-извиняющейся ро… физиономии на фоне прекрасного Монблана.
Материал, между прочим, я тогда написала хороший. Пока репортеры пыхтели на склонах, я спокойненько взяла пятьсот интервью и склеила из них симпатичный текст, разбавив его фотографиями с черных трасс, которые мне до сих пор снятся в ночных кошмарах.
С Феликсом и его друзьями мы гуляли по ночному городку, зависали в барах, устраивали соревнования по боулингу. Уже тогда стало ясно, что мы с ним скорее приятели, чем что-то еще. Так бывает. Иногда лучше скользить по поверхности, чем нырять куда-то в бездонное ущелье. Можно и ноги переломать или чего похуже. Мы перезванивались, делились новостями. Я знала, что он нашел, наконец, свою любовь, девушку Шарлотту из Норвегии, которой собирался делать предложение..
...За месяц до своего тридцатилетия, он погиб под лавиной недалеко от Шамони. Вся его группа выбралась. Он не успел.Не успел обрадовать любимую каким-нибудь оригинальным кольцом. Не успел подбросить к небу сына или дочку. Не дошёл до Эльбруса или Эвереста. Очень много «не» приходят на ум.
Он мне показывал фотографии своей мамы. Она жила, кажется, в Страсбурге и была совсем крохотная, наверное, метр пятьдесят или около того. А сын - высоченный голубоглазый викинг. И я всегда боялась, что, узнав о его уходе, она, наверное, согнулась, стала ещё меньше, выцвела, как ветхая переводная картинка ...
Его друзья говорят, что он теперь вечно скользит по гладким снежным склонам, а я….спустя десяток лет, приезжаю к родителям из Нидерландов, глажу листочки Жан-Жака и думаю о красивой девочке со сказочным именем Шарлотта.
P. S. Ну и ну. В комментах на ФБ выяснилось. Одна из моих читательниц (из Шамони) очень хорошо знала Феликса ????
Француз… точно! Драцена по имени Жан-Жак. Ее подарил мне Феликс.
...Мне двадцать два года. Я сижу в кафе с подружкой. Встречаюсь взглядами с парнем за соседним столиком. Очень красивым. Он видит меня, я его. Не флиртуем, не улыбаемся, просто смотрим. Слышу обрывок его разговора с официантом и понимаю, что он иностранец, скорее всего, француз.
Нам уже пора уходить, и тут я совершаю нечто совершенно мне несвойственное, чего я никогда не делала. Нечто, за что мне принимаются аплодировать все феминистки мира. Я пишу на обрывке бумаги свой телефон и несколько фраз по-французски, прохожу мимо столика блондина, чуть улыбаюсь и кладу записку на столик.
Он перезвонил через полторы минуты. Его звали Феликс, и он приехал в Питер один на две недели просто так. Феликс жил в Шамони и, как и многие местные жители, сходил с ума по экстремальному спорту. Я потом поняла, что это не хобби и даже не стиль жизни. Это религия. Адреналин вместо воздуха. Феликс катался на лыжах каждый день. Шесть месяцев в году он работал проводником в исландских ледниках, занимался альпинизмом в Пакистане, готовился покорить Монблан.
Две недели мы гуляли по Питеру, смотрели на мосты, танцевали танго на Дворцовой, орали песни на концерте Басты, подпевали «Городу 312» и целовались, кажется, во всех «Шоколадницах» города. Ходили с моими друзьями в легендарный бар «Держись». Объедались попкорном в кинотеатре «Аврора. У него была крошечная квартирка около моста лейтенанта Шмидта. Мне казалось, я нырнула прямо в рассказ Анны Гавальды. Это был такой красивый невесомый очень кинематографичный зимний роман. Вопросов никто не задавал. Планов никто не строил.
Потом Феликс уехал и на прощание подарил мне драцену, которую я поставила на подоконник в своей комнате и назвала Жан-Жак. Мы стали переписываться в Скайпе. Мне казалось, что я скучаю. И вдруг я узнаю, что в Шамони проходит фестиваль экстремального спорта, освещаемый в русской прессе. Ееее! Я обзвонила, кажется, все спортивные издания страны. Написала письма всем спонсорам. И, что вы думаете, получила аккредитацию! Меня включили в пресс-тур и оплатили перелет и проживание. Счастливая, я примчалась в Шамони. На следующий день мы, репортеры, должны были на склонах сопровождать команды параглайдеров. И тут всплыла одна неудобная деталь.
Я не умела кататься на лыжах.
Мне как-то один из моих начальников сказал: «Виктория, ты такая смешная. Тебе вообще пофиг, куда бежать, лишь бы флаги развевались».
И вот я со своим флагом примчалась на склон, с которого я не то что съехать, я смотреть с него боялась.
Дальнейшее моя память заблокировала, чтобы не умереть от посттравматического позорного расстройства. Скажу лишь, что с того склона я спускалась «елочкой» под одобрительные крики моих франзузских коллег. Приятно познакомиться, Виктория, талантливый экстремальный журналист и клиническая идиотка. До сих пор жалею, что нет видео моей красной паникующе-извиняющейся ро… физиономии на фоне прекрасного Монблана.
Материал, между прочим, я тогда написала хороший. Пока репортеры пыхтели на склонах, я спокойненько взяла пятьсот интервью и склеила из них симпатичный текст, разбавив его фотографиями с черных трасс, которые мне до сих пор снятся в ночных кошмарах.
С Феликсом и его друзьями мы гуляли по ночному городку, зависали в барах, устраивали соревнования по боулингу. Уже тогда стало ясно, что мы с ним скорее приятели, чем что-то еще. Так бывает. Иногда лучше скользить по поверхности, чем нырять куда-то в бездонное ущелье. Можно и ноги переломать или чего похуже. Мы перезванивались, делились новостями. Я знала, что он нашел, наконец, свою любовь, девушку Шарлотту из Норвегии, которой собирался делать предложение..
...За месяц до своего тридцатилетия, он погиб под лавиной недалеко от Шамони. Вся его группа выбралась. Он не успел.Не успел обрадовать любимую каким-нибудь оригинальным кольцом. Не успел подбросить к небу сына или дочку. Не дошёл до Эльбруса или Эвереста. Очень много «не» приходят на ум.
Он мне показывал фотографии своей мамы. Она жила, кажется, в Страсбурге и была совсем крохотная, наверное, метр пятьдесят или около того. А сын - высоченный голубоглазый викинг. И я всегда боялась, что, узнав о его уходе, она, наверное, согнулась, стала ещё меньше, выцвела, как ветхая переводная картинка ...
Его друзья говорят, что он теперь вечно скользит по гладким снежным склонам, а я….спустя десяток лет, приезжаю к родителям из Нидерландов, глажу листочки Жан-Жака и думаю о красивой девочке со сказочным именем Шарлотта.
P. S. Ну и ну. В комментах на ФБ выяснилось. Одна из моих читательниц (из Шамони) очень хорошо знала Феликса ????
- I saw how our Frenchman grew up? - Papa asked me proudly, - we take good care of him ...
French ... for sure! Dracaena named Jean-Jacques. It was presented to me by Felix.
...I am twenty two years old. I am sitting in a cafe with a girlfriend. I meet with the guy at the next table. Very beautiful. He sees me, I him. Do not flirt, do not smile, just look. I hear a snippet of his conversation with the waiter and I understand that he is a foreigner, most likely a Frenchman.
It is time for us to leave, and here I am doing something completely unusual for me, which I have never done. Something for which I accept all the feminists of the world to applaud. I write my phone on a piece of paper and a few phrases in French, walk past a blond table, smile a little and put a note on the table.
He called back in a minute and a half. His name was Felix, and he came to Peter for two weeks just like that. Felix lived in Chamonix and, like many locals, went crazy in extreme sports. Then I realized that this is not a hobby or even a lifestyle. This is a religion. Adrenaline instead of air. Felix was skiing every day. Six months a year, he worked as a guide in Icelandic glaciers, mountaineering in Pakistan, prepared to conquer Mont Blanc.
For two weeks we walked around Peter, looked at the bridges, danced tango at the Palace, screamed songs at the Basta concert, sang along to “City 312” and kissed, it seems, in all the “Chocolate houses” of the city. Went with my friends to the legendary bar "Hold on." Eaten popcorn at the cinema "Aurora. He had a tiny apartment near Lieutenant Schmidt’s bridge. It seemed to me that I dived right into the story of Anna Gavalda. It was such a beautiful weightless very cinematic winter romance. No one asked questions. Nobody made plans.
Then Felix left and gave me a goodbye dracaena, which I put on the windowsill in my room and named Jean-Jacques. We began to correspond in Skype. It seemed to me that I miss. And suddenly I find out that the extreme sports festival is being held in Chamonix, covered in the Russian press. Eeee! I called, it seems, all the sports publications of the country. I wrote letters to all sponsors. And, what do you think, got accreditation! I was included in the press tour and paid for the flight and accommodation. Happy, I rushed to Chamonix. The next day, we, the reporters, were to accompany the paraglider teams on the slopes. And then one uncomfortable part surfaced.
I did not know how to ski.
One of my superiors once told me: “Victoria, you are so funny. You don’t care where to run, if only the flags are fluttering. ”
And so I rushed with my flag onto the slope, from which I was not so much a slope, I was afraid to watch from it.
Further my memory was blocked, so as not to die from post-traumatic shameful disorder. I can only say that from that slope I went down the “Christmas tree” to the approving cries of my French colleagues. Nice to meet you, Victoria, a talented extreme journalist and clinical idiot. I still regret that there is no video of my red, panicky, apologizing ro ... physiognomy against the backdrop of the beautiful Mont Blanc.
The material, by the way, I wrote good then. While the reporters puffed on the slopes, I calmly took five hundred interviews and stuck together a nice text from them, diluting it with photographs from black tracks that I still have in my nightmares.
With Felix and his friends, we walked around the night town, hung out in bars, arranged bowling competitions. Even then it became clear that he and I were more likely friends than anything else. It happens. Sometimes it’s better to glide over the surface than to dive somewhere into a bottomless gorge. You can break your legs or worse. We called back, shared the news. I knew that he finally found his love, the girl Charlotte from Norway, whom he was going to make an offer ..
... A month before his thirtieth birthday, he died under an avalanche near Chamonix. His whole group got out. He did not have time. He did not have time to please his beloved with some original ring. I did not have time to throw a son or daughter to heaven. Did not reach Elbrus or Everest. A lot of "no" come to mind.
He showed me pictures of his mother. She seemed to live in Strasbourg and was very tiny, probably about fifty meters or so. And the son is a tall blue-eyed Viking. And I was always afraid that, learning about his departure, she probably bent, became even smaller, faded like a decrepit decal ...
His friends say that he now eternally glides along the smooth snowy slopes, and I ... ten years later, I come to my parents from the Netherlands, iron the leaves of Jean-Jacques and think of a beautiful girl with a fabulous name Charlotte.
P. S. Well, well. In the comments on the FB it turned out. One of my readers (from Chamonix) knew Felix very well ????
French ... for sure! Dracaena named Jean-Jacques. It was presented to me by Felix.
...I am twenty two years old. I am sitting in a cafe with a girlfriend. I meet with the guy at the next table. Very beautiful. He sees me, I him. Do not flirt, do not smile, just look. I hear a snippet of his conversation with the waiter and I understand that he is a foreigner, most likely a Frenchman.
It is time for us to leave, and here I am doing something completely unusual for me, which I have never done. Something for which I accept all the feminists of the world to applaud. I write my phone on a piece of paper and a few phrases in French, walk past a blond table, smile a little and put a note on the table.
He called back in a minute and a half. His name was Felix, and he came to Peter for two weeks just like that. Felix lived in Chamonix and, like many locals, went crazy in extreme sports. Then I realized that this is not a hobby or even a lifestyle. This is a religion. Adrenaline instead of air. Felix was skiing every day. Six months a year, he worked as a guide in Icelandic glaciers, mountaineering in Pakistan, prepared to conquer Mont Blanc.
For two weeks we walked around Peter, looked at the bridges, danced tango at the Palace, screamed songs at the Basta concert, sang along to “City 312” and kissed, it seems, in all the “Chocolate houses” of the city. Went with my friends to the legendary bar "Hold on." Eaten popcorn at the cinema "Aurora. He had a tiny apartment near Lieutenant Schmidt’s bridge. It seemed to me that I dived right into the story of Anna Gavalda. It was such a beautiful weightless very cinematic winter romance. No one asked questions. Nobody made plans.
Then Felix left and gave me a goodbye dracaena, which I put on the windowsill in my room and named Jean-Jacques. We began to correspond in Skype. It seemed to me that I miss. And suddenly I find out that the extreme sports festival is being held in Chamonix, covered in the Russian press. Eeee! I called, it seems, all the sports publications of the country. I wrote letters to all sponsors. And, what do you think, got accreditation! I was included in the press tour and paid for the flight and accommodation. Happy, I rushed to Chamonix. The next day, we, the reporters, were to accompany the paraglider teams on the slopes. And then one uncomfortable part surfaced.
I did not know how to ski.
One of my superiors once told me: “Victoria, you are so funny. You don’t care where to run, if only the flags are fluttering. ”
And so I rushed with my flag onto the slope, from which I was not so much a slope, I was afraid to watch from it.
Further my memory was blocked, so as not to die from post-traumatic shameful disorder. I can only say that from that slope I went down the “Christmas tree” to the approving cries of my French colleagues. Nice to meet you, Victoria, a talented extreme journalist and clinical idiot. I still regret that there is no video of my red, panicky, apologizing ro ... physiognomy against the backdrop of the beautiful Mont Blanc.
The material, by the way, I wrote good then. While the reporters puffed on the slopes, I calmly took five hundred interviews and stuck together a nice text from them, diluting it with photographs from black tracks that I still have in my nightmares.
With Felix and his friends, we walked around the night town, hung out in bars, arranged bowling competitions. Even then it became clear that he and I were more likely friends than anything else. It happens. Sometimes it’s better to glide over the surface than to dive somewhere into a bottomless gorge. You can break your legs or worse. We called back, shared the news. I knew that he finally found his love, the girl Charlotte from Norway, whom he was going to make an offer ..
... A month before his thirtieth birthday, he died under an avalanche near Chamonix. His whole group got out. He did not have time. He did not have time to please his beloved with some original ring. I did not have time to throw a son or daughter to heaven. Did not reach Elbrus or Everest. A lot of "no" come to mind.
He showed me pictures of his mother. She seemed to live in Strasbourg and was very tiny, probably about fifty meters or so. And the son is a tall blue-eyed Viking. And I was always afraid that, learning about his departure, she probably bent, became even smaller, faded like a decrepit decal ...
His friends say that he now eternally glides along the smooth snowy slopes, and I ... ten years later, I come to my parents from the Netherlands, iron the leaves of Jean-Jacques and think of a beautiful girl with a fabulous name Charlotte.
P. S. Well, well. In the comments on the FB it turned out. One of my readers (from Chamonix) knew Felix very well ????
У записи 76 лайков,
0 репостов,
901 просмотров.
0 репостов,
901 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Виктория Хогланд
