«С лицом измученным и серым,
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежит коленками к стене.
Протяжно стонет, как при родах,
Трясётся градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа
Застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пенная слюна.
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна…»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно… опущены все шторы…
У мужа – тридцать семь и два!»
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежит коленками к стене.
Протяжно стонет, как при родах,
Трясётся градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа
Застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пенная слюна.
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна…»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно… опущены все шторы…
У мужа – тридцать семь и два!»
"With a face exhausted and gray,
On a white crumpled sheet,
As a victim of rabid cholera,
Knees to the wall.
Long groaning, as in childbirth,
The thermometer in hands is shaking.
All the sorrow of the Jewish people
Frozen in constricted pupils.
On a strong chin
Streaming foam saliva.
He whispers piteously and timidly:
"How are you with the children now alone ..."
In the apartment the conversations subsided,
The night light burns barely.
It's dark ... all the curtains are down ...
My husband has thirty-seven and two! ”
On a white crumpled sheet,
As a victim of rabid cholera,
Knees to the wall.
Long groaning, as in childbirth,
The thermometer in hands is shaking.
All the sorrow of the Jewish people
Frozen in constricted pupils.
On a strong chin
Streaming foam saliva.
He whispers piteously and timidly:
"How are you with the children now alone ..."
In the apartment the conversations subsided,
The night light burns barely.
It's dark ... all the curtains are down ...
My husband has thirty-seven and two! ”
У записи 10 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Evgeny Ivanov
